– Какая женщина? Где?! – оторопел Борис Владимирович.
– А вот позолоти ручку, – хлопнула его по ладони Алевтина Игоревна, и как по мановению волшебной палочки на широкой, потной ладони майора осталась маленькая картонка.
– Что это? – спросил Борис Владимирович и начал читать, отчего-то по слогам: – Алла Геннадьевна Бельская, заведующая терапевтическим отделением. Что за хрень?
Леша рассмеялся.
– Так вы что, меня разводите? – догадался Борис Владимирович. – Это что, визитка той фифы, что гоняла нас из ординаторской по всему отделению? Ужас! Я даже протрезвел! – Он повернулся к бару. – Она что, и правда спрашивала про меня? Я ей понравился?
– Нет, она сказала, что все мужики – сво… а вы главная из них, – ответила Алевтина Игоревна. – Но я бы на вашем месте все равно ей позвонила и пригласила в ресторан.
– Еще чего?! Я что, самоубийца? – Майор даже в лице изменился и опрокинул очередную рюмку. – Очень надо!
Алевтина Игоревна только головой покачала.
В лимузине тихо играла музыка, по потолку бегали огоньки светомузыки. Тая наелась и, находясь рядом с Алексеем, испытывала какое-то животное чувство счастья.
– Вы вон ему лучше погадайте! – сказал Борис Владимирович, глазами показывая на Алексея.
– Не вижу необходимости здесь что-либо говорить, – поджала губы Алевтина Игоревна.
– А чего так? Баб у него было больше, чем у меня! Чего мне-то эту мегеру подсовываете? Думаете, что если человек выпил, так он не соображает ничего?
– А что тут говорить? Ваш друг не упустил свою женщину…
– Какую чушь вы несете! То есть его женщина – мягкая, покладистая блондинка, а моя – та стерва?! За что мне это?
– У каждого свой крест, – прищурилась Алевтина Игоревна.
Лимузин плавно остановился.
– Приехали, – объявил водитель.
– Отлично! Вы нас ожидайте, – сказал Алексей.
– Как оговорено, конечно, буду ожидать. – Водитель посмотрел по сторонам, и на его лице было написано: с большей радостью я возил бы молодоженов или шумные компании по ночным клубам, чем стоять в одиночестве у кладбища.
На этот раз они вошли на кладбище через центральный вход. Их встретил Степан и провел к себе в сторожку. Выглядел он мрачнее тучи.
– Я не знаю, к чему все это. Я рассказал, что знал.
– Нам важно, чтобы вы вспомнили внешность этого мужика, – пояснил Алексей.
– Тридцать шесть лет прошло! Это невозможно! Чего я вспомню? Зря вы ко мне пристаете, – ныл Степан, – я ничего такого не сделал!
– Ага! Кроме того, что продали зарытый труп. Это еще какое преступление! – постращал его Борис Владимирович.
– За давностью лет я уже не буду отвечать за это! – ответил ему Степан. – Не давите на меня! Я же согласился помочь.
– Фотография у тебя с собой? – обратился Алексей к Таисии.
– У меня нет фотографии, – смутилась она. – У меня небольшой портрет Сергея Семеновича, но он там очень реалистично изображен. Прямо как в жизни. – Чтобы не быть голословной, Таисия достала лист формата А4, развернула его и показала окружающим. – Вот.
– Хороший портрет, действительно реалистично, – похвалил Алексей. – Чья работа?
– Моя, – улыбнулась Тая.
– Молодец.
– Молодец-то она молодец, но я никогда не видел этого мужчину! Может, на этом и закончим? – явно нервничал Степан.
– Вы не суетитесь! – обратилась к нему Алевтина Игоревна. – Так просто вы его и не вспомните. Поэтому я и здесь. Я введу вас в гипноз, а уж там вы вернетесь на тридцать шесть лет назад и все вспомните.
– Я этого и боюсь. – Степан зыркал глазами из стороны в сторону. – Я же не буду себя контролировать. Мало ли что наговорю…
– Мне понятно ваше опасение, – усмехнулся Борис Владимирович. – Вы тут, по всей видимости, иногда занимаетесь незаконными вещами, но нам это совершенно не интересно. Обещаю вам, ничего не будет использовано против вас.
– Вы все так говорите, а как я узнаю, правду вы говорите или нет? – не успокаивался Степан.
– Мы можем все записывать на видео и потом предоставить вам, – предложил Борис Владимирович. – Ну а потом, вы должны понимать, что я хоть и полицейский, но здесь нахожусь в частном порядке.
– Ладно… ладно… Я согласен. Снимите все на мой телефон, я потом посмотрю. Самому интересно… И давайте уже побыстрее.
– Нет! Зачем же быстрее? Что за спешка? Вся ночь впереди! Давайте покушаем, выпьем, расслабимся, – предложил Борис Владимирович, продолжая изображать из себя этакого рубаху-парня. Впрочем, он таким и был. Майор начал вываливать на стол остатки еды, от вида которой у Степана округлились глаза.
– Ого! А у меня водка есть, целая.
– Так ставьте! – хлопнул в ладоши Борис Владимирович. – Алевтина Игоревна, чего вы так на меня смотрите, словно я враг всего человечества?
– Мой испытуемый может выпить, но совсем чуть-чуть… для расслабления. Он должен погрузиться в гипноз, а не в алкогольное забытье, – поджав губы, ответила она.
– Так я для расслабления! – подтвердил Чирков.
– Ну, по ходу, вы расслабились уже очень сильно!
– Так не я же подопытный кролик. Тогда какие претензии? Давайте, выпиваем, закусываем – и по коням.
Все, что происходило дальше, было несомненно интересно, но совершенно бесполезно для их расследования.
Все чинно расселись за обычным деревянным столом, с которого Алевтина Игоревна попросила все заранее убрать. Сама она села напротив Степана. Борис Владимирович расположился от нее по правую руку, а Тая с Алексеем по левую.
– Мне нужна тишина и понимание, – произнесла Алевтина Игоревна, строго обводя всех присутствующих взглядом.
– Тишину я обеспечу, – громко икнул Борис Владимирович. – Ой, извините! А вот насчет понимания, это извините! Я не верю в эти штучки, и веру в это вы в меня не поселите! Тут уж извините! Я пас!
– Просто помолчите, – зыркнула на него Алевтина Игоревна.
Она положила на стол стеклянный шар и портрет Сергея Семеновича, на что Борис не сдержался и хмыкнул, и попросила Степана сконцентрироваться на ее сверкающем кулоне. А затем начала методично размахивать этим кулоном, словно маятником, перед лицом Степана и заговорила монотонным голосом.
Алевтина Игоревна говорила что-то о самом Степане, о его прошлом, добивалась, чтобы он вспомнил себя в молодости, рассказал, что делал, чем занимался. Степан отвечал односложно, нервно, периодически открывая глаза. Алевтина Игоревна злилась, заставляла его проходить эту процедуру снова и снова.
Таисия никогда не была на подобного рода сеансах, но понимала – что-то идет не так. Гипноз не получался. И наконец, когда Алевтина Игоревна подвела подсознание Степана к той ночи, Степан напрягся, широко открыл глаза и закричал:
– Я не знаю этого человека! – Он стукнул кулаком по портрету. – Это был он! Он! – указал он на Алексея и дико зарычал: – Прекратите! Прекратите размахивать этой штукой! Мне страшно.
И мужчина забился в конвульсиях.
Алевтине Игоревне с большим трудом удалось привести его в чувство. Степан тяжело дышал и выглядел очень испуганным.
– Что? Что со мной? Получилось?
– Как же! – хохотнул Борис Владимирович, передразнивая: – Получилось! Как бы не так! Я же говорю, что не верю в эту фигню! Вы сказали, что это Леха приходил к вам в ту ночь, а он только родился тогда! Вряд ли он передвигался трех дней от роду!
– Что-то не так… У меня не получилось. Словно стоит мощный заслон, – вытерла слегка вспотевший лоб Алевтина Игоревна.
– Ну, конечно! Именно так и говорят все шарлатаны! – возразил ей Борис Владимирович.
– Я не шарлатан! Я не давала стопроцентной гарантии! Чаще всего у меня получается, но что произошло сейчас, я не поняла до конца! – заявила она, гордо подняв голову.
– Конечно! Что произошло, я озвучу одной фразой. Форменное шар-ла-тан-ство! – произнес Борис Владимирович по слогам.
– Так я ничего не сказал? – даже несколько с облегчением спросил Степан.