Иван и не обвинял, он сказал о принципе Виталия уважительно.
— Вот и объявите, сколько, — сказал Галатин.
Иван слегка рассердился, совсем слегка, лицо только чуть построжело, но Галатин ясно увидел, каким Иван был командиром, знающим себе цену сварщиком, прорабом, распорядителем, договорщиком, всю его нелегкую жизнь увидел.
— Василий, у нас с Виталием свои расчеты, я ему должен, он мне должен, мы решим. Я хочу тебе, как другу детства, помочь. Имею право?
— Имеешь.
— Вот и все. Ну как, Виталий, договорились?
Виталий, оглядывая шляпу, куртку, джинсы и ковбойские сапоги Галатина, спросил:
— Курите, выпиваете?
— Не курю и не пью.
— Это хорошо. А то выйдет как с тем пацаном, с Витьком, помнишь, Иван?
— Помню, и он помнит, как ты его посреди дороги высадил.
— Не посреди дороги, а у заправки.
— Это дальний мой родственник был, — пояснил Галатину Иван. — Приезжал из Москвы на свадьбу любимой девушки. Он на заработки метнулся, а она тут замуж вышла, он и примчался. Выпил с горя, начал куролесить, и я его с Виталием обратно в Москву отправил.
— А он купил в дорогу три полторашки пива, — продолжил Виталий, — и начал сосать. Сосет, плачет и про любовь рассказывает. Я терпел, терпел, потом говорю: Витек, или ты выбрасываешь свое пойло и молчишь, а самое лучшее — лезь на лежачок и спи хоть до Москвы, или до свидания. А он почему-то не поверил, да еще начал пальчики гнуть. Сам виноват. А вы чего в Москву едете? — спросил он Галатина.
— Да… Семейные дела. Внучку перед Новым годом навестить.
— А чего не на поезде?
— Билет не дали. Врут, что после шестидесяти пяти не продают билетов. Да еще температуру поволокли мерить, — неосторожно сказал Галатин.
Виталий насторожился:
— У вас температура?
— Иногда бывает повышенная. У меня всю жизнь так. Я беспокоился сначала, а потом прочитал, что таких людей много, особенно с гуляющей температурой. Утром нормальная, днем тридцать семь, вечером вообще тридцать пять.
— И вы, значит, пенсионер? — уточнял Виталий.
Иван засмеялся:
— Узнаю Виталия — дотошный человек! Ну, температура, ну, пенсионер, тебе-то что?
— А то, что остановят, проверят, и ему будет какая-нибудь санкция, назад завернут, и мне неприятность. Сам знаешь, им только дай повод!
— Какая санкция, ты о чем? — теперь Иван сердился уже на Виталия.
— Обыкновенная. Я в Москве был, там у пенсионеров право на проезд отняли. А кто после шестидесяти пяти в метро зайдет, отлавливают, берут штраф и сажают в изолятор!
— Бред, сплетни[5]! — возмутился Иван.
— Бред, не бред, а мне лишних приключений на попу не надо, — вежливо выразился Виталий.
— Ты серьезно? — не поверил Иван. — То есть — не возьмешь?
— Не возьму, — твердо сказал Виталий. — Если бы у него хотя бы справка была, что он здоровый…
— Будет справка — возьмешь? — поймал его на слове Иван.
Без того мрачный Виталий помрачнел еще больше: понял, что оплошал, сболтнул лишнее. Но, видимо, он был хозяин своего слова, даже случайного.
— Со справкой возьму, — буркнул он. — Если успеете. Я в ночь собираюсь, часов в восемь выеду.
— Успеем! — заверил Иван. — Но ты меня удивил. Мы вот с Василием Руслановичем старики, нам положено с головой не дружить, а ты молодой, а уже, извини, в полном маразме.
— Это не маразм, Николаич, а знание реалий жизни. Ты мне дашь гарантию, что не остановят из-за него, не придерутся, не прицепятся к чему-нибудь? Только честно?
— Не дам.
— Вот и все. Будет справка — пожалуйста. Или еще вариант, у жены моей двоюродная сестра на Украину летала на похороны матери. Прилетели, а из аэропорта не выпускают. Весь самолет обратно улетел, а ей разрешили, потому что телеграмма о смерти матери, у нотариуса заверенная.
— Предлагаешь, чтобы Василию Руслановичу телеграмму о чьей-то смерти прислали?
— Ничего я не предлагаю, а говорю, как бывает. В смысле причины, почему ехать надо. Я бы на словах тоже что-нибудь придумал. Справка справкой, а еще сказать, что кто-то умер. Смерть все уважают.
— Кому сказать?
— Кто остановит.
— Да почему ты так уверен, Виталий, что тебя остановят?!
— Потому что ты сам знаешь, Иван, это закон подлости: когда у тебя что-то не так, сто пудов остановят. Нюх у них на это.
— Ладно, с тобой говорить — только время терять. Поехали, Вася, за справкой.
Когда выходили за ворота, Виталий окликнул Галатина:
— Василий Русланович!
Галатин обернулся.
— Я извиняюсь, конечно, вы прямо вот так поедете?
— Как?
— Ну… Сапоги эти ваши, шляпа…
— Что сапоги, что шляпа?
— Виталий, ты совсем? Дресс-код устанавливаешь? — возмутился Иван.
— Никакой не код, а менты увидят человека в такой одежде, мысли возникнуть могут.
— Какие?!
— Да любые. Он на американца похож, а это уже подозрительно.
Галатину показалось, что Иван тихо выругался. Или вообще беззвучно, но слово угадывалось по движению губ. А вслух Иван спросил:
— Виталий, тебе сколько лет?
— Сорок четыре, — с достоинством ответил Виталий.
— Ты при Сталине не жил, случайно? Везде тебе репрессии мерещатся.
— Не жил, а жаль, — ответил Виталий.
— Вот и поговори с тобой.
— Ладно, — сказал Галатин. — Костюм надену. Или что-нибудь попроще.
11
В машине Иван сказал почти с восторгом:
— Вот человек! Ему в министерстве служить, он бы там из любого кишки вынул и на руку намотал! Бюрократ урожденный!
— Уж да. Но где мы справку возьмем?
— Сейчас посмотрим.
Иван начал что-то искать в телефоне. Нашел быстро.
— Вот, пожалуйста. «Сделаем справку онлайн за один час. ПДФ на почту или доставка в тот же день. С гарантией прохода любой проверки, так как справки подписывает официальный врач».
— Звучит сомнительно как-то, — сказал Галатин. — Официальный врач подписывает, а шлют ПДФ, то есть выглядеть будет как копия, как распечатка.
— Хорошо, что ты при Виталии этого не сказал. Вот что. Не нужны нам эти жулики, и врач нам не нужен. А нужен нам Паша Любезкин. Это мой компьютерщик, мастер на все руки, помогал мне с кое-какими бумажками. Нарисует, что хочешь, хоть доллар. И рисовал, кстати, один в один, не отличишь, но проблема — бумаги нет специальной. Да и честный он человек, не будет с этим связываться. Едем!
Ехали молча.
Галатин в последние годы редко выбирался из центра, поэтому с любопытством смотрел на новые высотные дома, торчавшие там и сям, все гуще и плотнее по мере приближения к центру, особенно вдоль Волги, что понятно: красивый вид повышает стоимость жилья, великая река застройщику ничего не стоит, а прибыль дает, потому что покупатели охотно платят за удовольствие взирать, особенно с высоты, на