Читать интересную книгу ПО СТРАНЕ ЛИТЕРАТУРИИ - Валентин Дмитриев

Добавления к обычно печатаемому тексту «Горя от ума» в значительной степени связаны с тем, что между окончанием комедии (лето 1824 г.) и ее первой публикацией в более или менее полном виде (1833, уже после гибели автора) прошло девять лет. За это время пьеса распространялась в большом количестве списков, т. е. копий с копий: лишь отрывки из первого и второго действий были напечатаны в альманахе «Русская Талия» (1825). При переписке были возможны искажения; вдобавок кое у кого из копиистов легко могло возникнуть желание сочинить и добавить от себя строки, отсутствовавшие у автора.

На основе одного из таких списков И. Гарусов выпустил в 1875 году «по счету — сороковое, по содержанию— первое полное» (как он утверждал в предисловии) издание «Горя от ума», где насчитывалось 129 лишних строк, которых не было ни в одном авторизованном списке, а также много разночтений. Гарусов пытался доказать, что опубликованный им текст был когда-то проверен самим Грибоедовым, но в его доводах было много натяжек, и в конце концов литературоведы признали эти добавления недостоверными.

В 1892 году Н. Городецкий сообщил, что некогда ему довелось увидеть «довольно старый рукописный экземпляр «Горя от ума» с прологом, никогда не появлявшимся в печати». Впоследствии он якобы смог отыскать лишь один листок этой рукописи, а именно тот, на котором был написан пролог. Согласно этому тексту комедия начиналась с диалога Лизы не с Фамусовым, а с Чацким, который, уже собираясь покинуть Москву, заехал проститься с Софьей. Лиза его уверяет, что Софья его любит, ждет предложения руки и сердца. Обнадеженный Чацкий уходит, а Лиза, оставшись одна, насмешливо восклицает, намекая на Софью и Молчалина: «Они давно уже вдвоем!»

Этот пролог драматургически никак не оправдан и не увязан с последующим развитием сюжета: Чацкий, уходя, говорит Лизе, что придет «в четверток на будущей неделе», но появляется уже через час или два («Чуть свет, и я у ваших ног»). К тому же он вовсе не уезжает из Москвы, а только что приехал («с корабля — на бал»); покинуть столицу он решает лишь в последнем акте, после испытанного разочарования. Городецкому не удалось доказать, что эти 37 строк принадлежат Грибоедову.

Что касается продолжений комедии, то, как отметил один критик, подписавшийся «А. X.» («Русская сцена», 1865, № 7), ««Горе от ума» настолько полно и закончено, что не нуждается ни в продолжении, ни в приставках.

Такие гениальные произведения, как «Горе от ума», продолжать нельзя».

Тем не менее продолжатели нашлись. Первая попытка предугадать, что произошло после ухода Чацкого, была сделана малоизвестным литератором М. Воскресенским. Он выпустил свое продолжение в 1844 году анонимно, отдельной книжкой, под названием «Утро после бала Фамусова, или Все старые знакомцы». В предисловии сообщалось, что эта комедия-шутка написана для М. С. Щепкина; «успех превзошел все ожидания, вследствие чего пьеса и печатается». Но в биографии и воспоминаниях великого русского актера, который был первым исполнителем роли Фамусова, ничего не говорится о том, что он играл ее и в этой пьесе.

Далее в предисловии сказано: «Автор этой комедии ничуть не имел в виду соперничать с незабвенным Грибоедовым; следовательно и его тень не оскорбится этой литературною, а вместе сценическою безделкою».

Но тень Грибоедова наверняка оскорбилась, ибо «Утро после бала Фамусова» — пошлая и бездарная пьеска. Белинский пишет, что ее автору «показалось, будто «Горе от ума» не кончено, потому что в нем никто не женится и не выходит замуж. <...> Исказив все характеры «Горя от ума», он смело состязается со стихом Грибоедова собственным стихом топорной работы. <...>

Такой диковинки давно уж не появлялось в сем подлунном мире».

Чацкого в числе персонажей «Утра» уже нет, как и многих других; весь сюжет сводится к замужеству Софьи.

Отец, обеспокоенный сплетнями, распространившимися по Москве, и, узнав вдобавок о шашнях дочери с Молчалиным, хочет немедленно выдать ее замуж. Загорецкий и Репетилов одновременно приезжают просить ее руки и в порядке честного соперничества кидают жребий, кому сделать это первому. Но Софья решает выйти за полковника Скалозуба, предпочитая мужа поглупее:

. . . Почему жИ Скалозуб не будет добрый муж?Да что с ума? Теперь я поняла сама,По Чацкому, что горе — от ума!

Из других продолжений можно узнать не только, за кого вышла замуж Софья, но и о том, как сложилась жизнь Чацкого, чего добился Молчалин, угождая по своему обыкновению всем и каждому, и т. д.

Такова, например, пьеса графини Е. П. Ростопчиной «Возврат Чацкого в Москву, или Встреча знакомых лиц после 25-летней разлуки».

Ростопчина была в свое время довольно известной поэтессой. Лермонтов посвятил ей несколько стихотворений. В 1841 году ее стихи вышли отдельной книгой, их похвалил Белинский. В 1846 году Ростопчина вызвала гнев Николая I балладой «Насильный брак», где недвусмысленно намекалось на угнетение Польши царской Россией, но вскоре вернула себе благоволение двора пасквилем на Герцена. Много позже, в 1856 г., она взялась продолжать «Горе от ума», но не издала свою пьесу, которая появилась отдельной книжкой лишь в 1865 году, через семь лет после смерти ее автора.

Здесь выведены те же персонажи, что и у Грибоедова, но постаревшие на четверть века. Фамусову уже под восемьдесят, Софье — сорок три года, она давно замужем за Скалозубом, который дослужился до генерала и губернатора; у них четверо взрослых детей — два сына и две дочери. Молчалин уже в больших чинах, награжден орденом, метит в сенаторы, но по-прежнему живет в доме Фамусова, влюбленного в его жену-польку, и совсем прибрал старика к рукам. Загорецкий женился на купчихе, пустил ее капиталы в ход, стал спекулировать, делать поставки в казну и нажил миллионы, все перед ним лебезят. Один лишь Чацкий не изменил себе, остался при прежних убеждениях, но постарел и начал носить бородку а-ля Наполеон III. Он посвятил себя науке, пишет статьи в ученые журналы и после долгого отсутствия вернулся на родину. В доме Фамусова ему пришлось сделаться свидетелем сцен, которые подняли со дна его души прежнюю желчь; он снова готов проклясть Москву и бежать, хотя Софья не прочь отдать за него свою старшую дочь Веру.

Основное сходство комедий Грибоедова и Ростопчиной в том, что и там и здесь московское общество показано в сатирическом свете. Но за эти четверть века оно сильно изменилось: появились новые люди, с новыми взглядами на жизнь; дух нового времени подействовал и на натуры старого закала. Ростопчина сделала попытку высмеять новые веяния, характерные для московского общества середины прошлого века и в эпоху Грибоедова еще не существовавшие: квасной патриотизм славянофилов, чьи идеи она не разделяла, несмотря на свои консервативные убеждения, и либеральные идеи западников, от которых вел прямой путь к зарождавшемуся тогда нигилизму.

Чтобы показать и тех и других, автор «Возврата Чацкого в Москву» разделил постаревших персонажей «Горя от ума» на две партии. Платон Михайлович и его жена стали ярыми славянофилами, а княжны Мими и Зизи Тугоуховские — карикатурами на «эмансипированных женщин». Беспринципная Софья поддакивает всем, а ее отец и муж интересуются только картами.

Введен и ряд новых действующих лиц: Петров, учитель в семье Скалозубов — прообраз нигилиста, он соблазняет Веру и одновременно ведет интрижку с ее матерью; ультра-патриот Элейкин, проповедующий опрощение, призывающий носить тулупы, «есть кашу и пить только квас»; либеральный профессор Феологинский, который всячески восхваляет Европу. Если Элейкин заставляет вспомнить о Хомякове, то Феологинский — о Грановском. Устами Чацкого автор осуждает и того и другого. Вывела Ростопчина и себя. Это княгиня Цветкова, обещающая вконец разочарованному Чацкому, что в ее доме он найдет наконец порядочных и симпатичных ему людей...

Использовал персонажей «Горя от ума», чтобы осмеять консервативные взгляды некоторых своих современников, и Д. Минаев. Он сделал это почти одновременно с Ростопчиной: его шутка-водевиль «Москвичи на лекции по философии» появилась в 1863 году. Чацкий и Софья здесь отсутствуют; мы встречаем Фамусова, Скалозуба, Репетилова, Загорецкого, Платона Михайловича с женой, княгиню Хлестову, чету Тугоуховских с дочерьми. Минаев изобразил их на лекции профессора П. Юркевича (лицо реальное)—философа-идеалиста, но тем не менее сторонника телесных наказаний в школах. Минаев еще раньше писал о нем: «Воспевший нам лозу, в деле наук — Собакевич».

Перед лекцией Загорецкий разъясняет, что профессор

...постарается публично доказать,Что человек, в котором мозгу нету,Быть может мудрецом с громаднейшим умом.

Все собравшиеся ненавидят и боятся нигилистов; по словам того же Загорецкого:

...каждый нигилист —Пьянчуга, мот, картежник, забулдыгаИ на руку, случается, нечист.