Даже в обрядах нынешних главенствующих религий, например окуривании благовониями, жертвоприношении и т. д., проглядывает связь с языческим прошлым. Как знать, может, именно эти — теперь уже ставшие лишь символическими — обряды и привлекают иных верующих в храмы.
Традиционные религии утрачивают свое прежнее влияние — особенно в Европе и Северной Америке, — и объясняется это прежде всего тем, что вероучениям не удалось «идти в ногу» с бурным развитием науки и ростом знаний в последние века. Пропасть, отделяющая мир верований, религиозный мир от того, что принято считать движущими пружинами, факторами развития современного общества, становится все глубже.
В нашем монотеистическом мире уже давно одержана победа над множеством языческих богов, но объективное знание завоевывает все большие пространства из подвластных им прежде владений. К примеру, мы теперь уже мало верим в целительные силы обрядов жертвоприношения, заговоров и заклинаний, которые были характерны для древних религий. Нынешние ритуалы вряд ли способны оказать на человека столь сильное воздействие, какое оказывали на наших пращуров алая кровь жертвенных животных, тошнотворный запах горелого мяса, пляски дервишей, шаманов или всей общины. Пение и музыка. Грохот барабанов и дробный топот множества ног. Зрелище похожих на живых богов, разодетых в золото жрецов. Дурманящий аромат кадильниц.
Теперь даже шарлатаны, норовящие всучить нам якобы «целебные» средства, не решаются ссылаться на Божью милость и используют в качестве прикрытия науку. Жаждущего излечиться пациента вводят в заблуждение наукообразными теориями, хотя уже давно существуют методы точной диагностики и апробированные надежные лекарственные средства. Отходя от традиционных религий, люди в попытках вернуть здоровье, заполнить душевную пустоту, установить связь с усопшими, если не удалось должным образом с ними проститься и оплакать утрату, все чаще обращаются к новоиспеченным знахарям и колдунам, а то и к мастерам регрессивного гипноза.
Монотеистическим религиям пора бы вступить в третье тысячелетие, однако они каким-то непостижимым образом по-прежнему цепляются за те древние знания, которые господствовали во время их возникновения, и это вряд ли соответствует нашим ожиданиям. Нам необходима такая обновленная система верований (и соответствующих институтов), которая бы отвечала потребностям в трансцендентном каждого из нас — будь то верующий человек или агностик, — которая сделала бы достижимой веру в посмертное бытие и избавила человека от страха смерти. Эвтелия — которая, как увидим в дальнейшем — охватывает круг, куда более широкий, чем эвтаназия, способна решить и эти проблемы. Более того, возможно, именно в этом и заключается ее духовный смысл.
Является ли смерть результатом неповиновения наших прародителей?
Прежде чем наши предки осознали роль эволюции в формировании человечества, они, понятным образом, полагали, будто бы жизнь даруют людям и отнимают боги по своей прихоти — без всякой видимой на то причины. В эпоху языческого многобожия даже не было необходимости объяснять такую жестокость божества, потому что даровал жизнь один бог, а лишал ее совсем другой. При монотеизме подобная возможность утрачивалась, стало быть, библейским мудрецам необходимо было подыскать объяснение: почему единый Бог, которому все мы обязаны жизнью, насылает на нас смерть?
Если мы хотим переосмыслить смерть — в чем и заключается наипервейшая задача эвтелии, — следует вернуться к приписываемым Богу словам, угрожавшим утратой райского существования: «…а от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь» (Быт. 2:17). Попытаемся понять, кем и для чего увековечены эти слова, а главное — какое напутствие для нас таится в этой древней метафоре.
У человека современного, верящего в возможность установления причинно-следственных связей между явлениями, неизбежно напрашивается вопрос: что же за плод рос на том запретном дереве? В чем заключалось познание, коего должны были достичь наши предки, и отчего оно привело их к утрате райского бытия? Библейский миф об изгнании из рая не следует толковать так, будто бы, обретя некое запретное знание, люди накликали на себя смерть, которой — при неведении — можно было бы избежать. Эта метафора символизирует тот этап эволюционного развития, когда человек обрел дар речи и возможность передачи знания: ведь Ева беседует с неким существом, именуемым змеем. В Библии этот этап символически представлен моментом, когда Ева дает Адаму запретный плод с древа познания, и Адам вкушает от него. Благодаря способности передавать познание и необходимому для этого дару речи человечество вступило в новую эпоху и возвысилось над остальным тварным миром.
Если продумать этапы развития человечества, становится очевидно, что рано или поздно наши отдаленные предки должны были подметить связь между совокуплением и зачатием, а значит, и сообразить, кто является отцом родившегося ребенка. Нетрудно предположить, что это открытие сделала женщина — Ева — и плод сего познания передала мужчине, Адаму. Это событие положило конец существованию первобытной общины, когда каждый мужчина племени одинаково заботился обо всех детях. Этот круг тем подробно освещен в моей книге «Поучение Исаака», поэтому здесь упомяну о них лишь вкратце.
Адам узнал от Евы, что если только он будет близок с ней, то и рожденный ею ребенок тоже будет принадлежать лишь ему, Адаму. Так появилось разделение на «мы» и «они» и возникла жажда обладания кем-то или чем-то. Тогда человек произнес впервые: «Это мое». Мое и моих детей, Это моя Ева — моя женщина, мать моих детей. Тогда же, согласно мифу, люди осознали наготу свою и прикрыли ее листьями смоковницы: то есть их половая принадлежность стала сугубо личным, интимным делом. Матриархат прекратил свое существование, на смену ему пришли патриархальный принцип владения и жажда власти, когда необходимо защищать своих и все, что им принадлежит.
Осознание первыми людьми собственной наготы, как правило, упоминалось и упоминается лишь в связи с сексуальностью — и главным образом в тех кругах, которые усматривали в этом грех. Но ведь нагота — и символ уязвимости, смертности человека. Следовательно, библейскую фразу можно толковать и так: разверзлись очи их и прозрели они смертность свою. Так обобщение повседневного опыта стало первым шагом к науке, можно сказать, к философии. Человек осознал, что в начале пути стоит наг, то есть беззащитен.
Ну а древо жизни, к которому ни Ева, ни Адам даже не притронулись, по всей вероятности, символизирует вечность бытия. Стоит задуматься, отчего Адама и Еву (вместо обретения познания или помимо этого) не соблазнил плод с древа жизни. Должно быть, потому, что для человека, лишенного возможности обладать знаниями, вечная жизнь обернулась бы проклятием страшнее смерти. Даже представить себе невозможно мир, в котором в неизменной форме, такими, как их сотворил Господь, вечно с теми же физическими и умственными качествами живут бессмертные люди и животные.
Напрашивается вывод, что Ева предпочла плод с древа познания, то есть возможность развития, хотя из Божественного предостережения явствовало: цена ему — бренность бытия. Но можно ли по-прежнему считать послушание добродетелью, даже в наше время, в эпоху демагогических кумиров?
Райский запрет в конечном счете следует понимать как строгое родительское предупреждение. Родители беспокоятся за несмышленышей и ограждают их от опасностей запретами: не делай этого, не делай того, держись за руку, когда мы переходим улицу… При этом старшие надеются: дети подрастут и сами поймут, что все запреты и кара за непослушание — к их же пользе.
Составителям Библии Бог представлялся, должно быть, именно таким любящим и заботливым родителем. Однако вряд ли они предполагали, что два-три тысячелетия спустя люди, ссылаясь на это библейское предание, по-прежнему будут считать беспрекословное повиновение добродетелью. Ведь дети и в ту пору, наверное, не слишком уж отличались от нынешних: росли-подрастали, и наступала пора, когда они добивались самостоятельности. Однако мудрецы не могли не понимать, что и человечество в целом, пусть медленно, но тоже будет взрослеть, и потому вложили в миф об изгнании из рая глубокий смысл: в один прекрасный день род человеческий достигнет такой степени развития, когда окажется способным самостоятельно мыслить и принимать решения. Вместо того чтобы по-прежнему полагаться лишь на инстинкты — то есть заложенные в нас Создателем предписания, веления и запреты, — станет жить по своему разумению; так подрастающий ребенок, чтобы стать взрослым человеком, вынужден отстаивать свою самостоятельность, поступая вопреки воле давших ему жизнь родителей. В библейском эпизоде о грехопадении тонко подмечено, как человек начинает обдумывать свои намерения, обсуждать их с кем-то или же с самим собой. Ева поразмыслила, а затем, прислушавшись к своему внутреннему голосу — голосу любознательности, — предпочла плод с древа познания.