Читать интересную книгу Дольчино - Станислав Жидков

— Десять тысяч! — воскликнул капитан стрелков. — Чёрт бы их побрал!

— Надо было сразу наступать на Верчелли, — с досадой произнёс Паоло. — После разгрома союзников мы могли захватить город и двинуться на Рим. Но крестьяне предпочли разойтись по домам. Сев для них оказался важней победы.

Дольчино с участием похлопал юношу по плечу:

— Не горюй, пока плод не созрел, нет смысла трясти дерево, время — союзник тем, кто умеет ждать.

— Ждать да надеяться не в наших правилах, — заметил Амброджо. — Солдату лучше не задумываться о завтрашнем дне. До него ещё надо дожить, а это не каждому удаётся.

— Осталось не так уж долго. Через день мы будем под стенами Верчелли. И, если епископ откажется принять нас с должными почестями, окрестные монастыри дорого заплатят за его невежество.

— Завтра выступаем! — зашумели сидевшие вокруг. — Правильное решение! Чем ждать, когда сеньоры соберутся, лучше самим взять их за горло.

Гаттинарцы принялись с жаром обсуждать план предстоящего похода. На небе давно уже появилась луна и зажглись звёзды, а за столами всё ещё слышались возбуждённые голоса.

У стен Верчелли

Через день конница Дольчино появилась у стен Верчелли. Войско католиков, устрашённое победами патаренов и слухами об их многочисленности, не решаясь вступить в открытый бой, поспешно заперлось в городе. Насмерть перепуганные епископ и члены городского совета послали гонцов к папе и союзникам, умоляя о помощи. Монахи и священники, сбежавшиеся со всей округи, обратились к солдатам и горожанам, увещевая их спасти божьи храмы. Всю ночь, не умолкая, били в набат колокола.

Гаттинарцы воспользовались растерянностью врагов. Осадив город, Дольчино разослал во все концы проповедников, призывая народ покончить с сеньорами и духовенством. Повсюду запылали замки, монастыри.

Всё это заставило соседние государства ускорить сборы и подготовку союзного войска. Из Алессандрии и Касале, из Павии и Милана, из Новары и Бьелла на помощь осаждённым были посланы рыцарские ополчения и наёмники. Они объединились под знамёнами маркизов Райнерия ди Монферрато и Мабфредо да Салюццо и двинулись к Верчелли.

В миле от Верчелли, на краю старого бора, где лес подходил к самой Сезии, раскинулся лагерь повстанцев. Наспех сколоченный частокол и поваленные друг на друга деревья стеной окружили длинные ряды шалашей, навесов, палаток. Несмотря на ранний час, в центре лагеря, на площадке, перед большим шатром толпились гаттинарцы. Их лица были угрюмы.

На носилках у входа в шатёр лежал тяжело раненный Паоло. Ринальдо ди Бергамо и Маргарита осторожно перевязывали ему плечо. Рядом негромко переговаривались апостольские старейшины.

— Что сказал доктор? Выживет?

— Рана не смертельна, но потерял много крови.

— Лишь у Прароло, когда рыцари отстали, я смог сделать ему повязку, — словно оправдываясь, произнёс Антонио.

— Значит, войска Монферрато уже подошли к Стропьяна?

— Они идут вдоль Сезии и сжигают захваченные селения. В Стропьяна и в других местах мы пытались уговорить крестьян уйти из деревень и встретить маркиза здесь общими силами. Но большинство решило защищать свои дома. Нам ничего не оставалось, как разделить их участь.

— Напрасно вы остались с этими баранами! — раздались возмущённые возгласы. — Дома и имущество им дороже нашего дела!

— Мы дрались весь день в окружении, — продолжал Антонио. — К вечеру солдаты захватили половину деревни, пришлось отступать. Еле вырвались. Но маркиз послал в погоню конницу. С нами бежали к лесу женщины, дети, старики. Надо было спасать их. Снова вступили в бой. На опушке пал почти весь отряд. Мне чудом удалось выбраться и увезти Паоло.

— А где Джуффреди? Неужели и он погиб? — спросили из толпы.

— Мы держались всё время вместе. Пока я поднимал раненого Паоло, Джуффреди отбивался от рыцарей. Больше я его не видел.

Наступила тишина. Бойцы молчали, потрясённые услышанным. В этот момент в сопровождении нескольких всадников к шатру подъехал Дольчино. Спрыгнув с коня, он подошёл к лежащему на носилках юноше. Затем медленно обвёл взглядом старейшин.

— Братья, уже полмесяца мы осаждаем город, в котором вдвое больше солдат, чем у нас. Крестьяне жгут замки, но дальше своих деревень не идут. Их нерешительность на руку сеньорам. За это время феодалы собрали новую армию. С часу на час сюда прибудут войска Райнерия ди Монферрато. Мы рискуем оказаться между молотом и наковальней.

— А что слышно от наших из квартала кожевников? Может быть, им ещё удастся открыть городские ворота? Тогда мы захватим Верчелли до прихода крестоносцев.

— Невозможно. Только что из города пробилось двое. Кто-то донёс епископу. Башмачник Сильвано убит. Среди ремесленников идут аресты.

Послышались взволнованные голоса:

— Этого не хватало! Видно, вправду говорят — несчастье не приходит в одиночку!

— Нечего роптать на судьбу. Время дорого, — сурово прервал Дольчино. — Раз нет возможности взять штурмом Верчелли, надо оставить неудобные позиции и отступить к Гаттинаре.

— Но в Касале собраны осадные орудия. Если их подвезут, нам долго не продержаться.

— Там решим, что делать. Сейчас важно вывести отряды из-под удара. — Дольчино подозвал к себе кузнеца Альберто Карантино: — Возьми людей и отправляйся в Прароло. Предупреди наших, что мы уходим. В случае появления с той стороны рыцарей дай знать. А ты, Лонгино, поедешь к стрелкам Амброджо Саломоне и копейщикам, что у западных ворот. Пусть немедля выступают к Альбано и ждут нас в деревне. Марго с Федерико, позаботьтесь об обозе. Раненые должны быть отправлены в первую очередь.

Получив приказы, старейшины разошлись. Стан гаттинарцев пришёл в движение. Во все концы помчались всадники. Через час на месте большого лагеря остались пустые шалаши и навесы.

Под звуки боевых труб и громкий перезвон колоколов вступила в Верчелли армия союзников. Богатые горожане, купцы и духовенство в праздничных одеждах вышли на улицы встречать своих избавителей. На центральной площади перед собором Сан Андреа верчельский епископ торжественно благословил рыцарей и солдат, явившихся для защиты святой церкви. По случаю отступления еретиков во всех городских храмах служили благодарственные молебны.

В большой зале дворца епископа для обсуждения дальнейшего плана войны собрались кондотьеры католического войска. Вокруг стола, покрытого красным бархатом, в мягких венецианских креслах удобно расположились маркиз Райнерий ди Монферрато, граф ди Мазино, маркиз Мабфредо да Салюццо, молодой начальник верчельского гарнизона Симоне Колоббьяно и другие капитаны.

В конце галереи, ведущей во внутренние покои дворца, показалась грузная фигура верчельского епископа Райнерия де Пессано.

— Наконец-то мы дождались твоих воинов, — входя в залу, радостно приветствовал он маркиза ди Монферрато. — Немало чёрных дней пришлось нам пережить за последнее время. Дважды тряпичники чуть было не ворвались в город.

— Этого не случилось. Господь уберёг своих верных слуг, — улыбнулся маркиз. — Мы подавили восстание почти во всей Ломбардии. Очередь за Гаттинарой.

— Давно пора! Полгода ересиарх хозяйничает здесь, а христианские государи, вместо того чтобы помочь нам разбить его, шлют одни обещания.

— На этот раз разделаемся с патаренами. Под моими знамёнами семь тысяч воинов. Среди них доблестнейшие рыцари Европы.

— Говорят, вчера вы устроили мужикам кровавую баню, — с восторгом глядя на знаменитого кондотьера, спросил Симоне Колоббьяно.

— В Стропьяна они пытались сопротивляться. Это им дорого обошлось. Мои солдаты сожгли деревню дотла и перебили всех. Впрочем, десяток-другой каналий мы захватили живьём, чтобы повесить у вас на площади.

— Очень кстати, — потёр руки епископ. — Они составят компанию предателям из черни.

— Мы собирались их вешать на городских стенах, — сказал один из верчельских капитанов. — Там уже подготовлены столбы и крючья.

— Э, не всё ли равно, где разбойникам ворон кормить, — рассмеялся маркиз. — Решайте сами, где им лучше болтаться.

— Не спешите, господа, — поднялся с кресла граф ди Мазино. — Боюсь, с казнью придётся повременить. Только что из Гаттинары вернулся Томазо Авогадро, отпущенный за выкуп. Он привёз письмо Дольчино с предложением обменяться пленными. В случае расправы с их людьми отступники грозят поступить так же с оставшимися у них новарскими и верчельскими рыцарями.

— Этого нельзя допускать! В руках у тряпичников мой брат! — воскликнул сеньор Ансельмо. — Там Коккарелло и другие. Мы должны спасти им жизнь.

Епископ нахмурился:

— Думая о спасении тела, вы забываете о спасении души. Нельзя пойти на столь позорный обмен, не запятнав рыцарской чести. Менять дворян на мужиков — всё равно что признавать равенство между ними.