Читать интересную книгу Сверхновая американская фантастика, 1995 № 05-06 - Майк Коннер

Он плеснул остатки вина из бутылки в свой бокал. Мне он больше не предложил. Он видел, что я едва пригубил свой. Он спросил, хочу ли я сыграть еще раз. Однако «Стелла» все время мягко покачивалась, и шары на столе меняли свое положение практически после каждого удара, так что в конце концов нам Пришлось сдаться. Я пожал ему руку, обещая подумать над всем, что он сказал мне. У него достало хороших манер ничего больше не говорить мне насчет «К востоку от Луны».

6

Я не хотел себе в этом признаваться, но, покинув графа и выйдя из биллиардной, я был встревожен. Может, Сеть и вправду способна контролировать человека так, что он даже не знает об этом. Я хочу сказать, я всегда таил в душе обиду на Генри, поскольку он пытался заставить меня делать то, что ему нужно, вознаграждая меня волной эмоций, которых я так жаждал. Но все это лежало на виду. А кто знает, что они могли в действительности с нами сделать? Может, они способны замкнуть себя в какой-то самой глубокой части нашего мозга, которую мы никогда и не используем сами? Или они могут делать такое лишь с танзианцами? В конце концов все жители Танзиса — естественные эмпаты. Может, они оказались просто более податливыми, чем мы?

Но ведь Джонсона тоже это беспокоило. Иначе — почему бы он так разозлился на графа? Я подумал, что, вероятно, что-нибудь в романе поможет мне лучше понять все, что происходит. Поэтому я решил еще раз вернуться к читнику и отправился к себе в каюту. Я открыл книгу, и вокруг меня вновь забурлил жизнью город. Я опять был с Брэди, в его любимом кафе на бульваре Пеланк.

— Значит, вот и ты, — сказал Брэди. — А я все гадал, вернешься ли.

— Джордж Джонсон сказал, что я должен добраться до той части, где говорится про девушку, — ответил я.

Брэди нахмурился.

— Малыш. Ты должен получше соображать. Тут тебе нельзя говорить о Джонсоне.

— Почему нет?

— Потому что я не хочу о нем слышать. Хочешь увидеться с девушкой — просто попроси, но не говори со мной о Джонсоне. Он не принадлежит этому миру, capisce?

— Простите, — сказал я обиженно.

Он улыбнулся:

— Не расстраивайся, малыш. Ну, так на чем мы остановились?

— Девушка, — сказал я.

— Ладно. Девушка. — Он загасил свою сигарету и откинулся в кресле. — Я встретил ее после того, как спер дневник из конторы Гарви Дента. Гарви был таким недотепой, мать его. Я знал, что компания, в которой он служил, больше ему не доверяет. Ну вот, я украл этот дневник и сделал копию, а потом проник в контору Гарви и подложил копию обратно. А оригинал оставил у себя.

После этого я провернул небольшую проверку. Там, в списке пассажиров, была одна девочка тринадцати лет. Ее звали Бетт Кендалл. Я проверил еще кое-что и выяснил, что тут на Монт живет некая Чейз Кендалл. Я взял дневник и отправился к ней.

Начало темнеть. На обеих сторонах улицы, под кронами пыльных деревьев зажглись цепочки огней.

— Послушай, — сказал Брэди. — Мне трудно пересказывать все это. Как насчет того, чтобы прогуляться в одиночку?

— Ладно.

Стоило лишь мне согласиться, как улица пропала. И я оказался у подножия горы Монт. На самом деле это был утес, обрывающийся к востоку от города, и весь город был с него хорошо виден. Известняковые глыбы все были изрыты жилищами, еще со средних веков и до сих пор там обитали бедняки, у которых хватало силы и ловкости, чтобы карабкаться по подвесным лестницам, которые построил город в конце прошлого столетия, когда у власти была Партия Прогрессистов. Теперь цепи проржавели, лестницы порой обрывались. Нынешнему правительству, провозгласившему девиз: «Работа, свобода и семья», не было никакого дела до починки лестницы в бедном квартале. Ничего нет нового под небесами. Где бы не появлялось правительство, размахивающее именно этим лозунгом, оно урезает рабочие места, пытается ограничить вашу свободу, а единственные семьи, которые процветают при нем, — это семьи тех, кто находится у власти.

Сам-то я проехал в фуникулере от платформы у набережной, выбрался и побрел по узкой улочке, которая все время петляла По склону, и, наконец, нашел тот адрес, что был мне нужен. Чейз Кендалл жила в студии на самом верху шестиэтажного Дома без лифта. Я был очень разгорячен ходьбой, на полдороге остановился и высунул голову из полукруглого окна на лестничной площадке, надеясь на свежий ветерок. Но ветра не было.

Только тускло-бронзовый, мерцающий воздух отражался от крытых жестью крыш внизу. Я вытер лицо носовым платком, поднялся на самый верх и нажал на кнопку звонка.

— Да? — раздалось из-за двери.

— Мисс Кендалл?

Спустя миг:

— Да, верно.

— У вас была сестра по имени Бетт?

Молчание.

— Меня зовут Брэди, мисс Кендалл. Я репортер. Я тут набрел кое на что, возможно, принадлежащее ей. Дневник. Я надеялся, вы взглянете на него и скажете, подлинный он или нет.

Минул долгий миг ожидания прежде, чем дверь распахнулась. Внутри было темно и прохладно. Лишь секунду спустя я разглядел обстановку комнаты: окна, занавешенные тяжелыми шторами, камин, рядом с которым стояли шезлонг и пара кресел, крутые ступеньки ведущие на чердак.

— Пожалуйста, поднимитесь наверх, — раздался мягкий голос, сумрачный и прохладный, как и сама комната.

Я взобрался по ступенькам. Там, наверху, горели свечи, единственная лампочка, свисающая с потолочной балки, бросала узкий пучок света на пустой мольберт, и там стояла Чейз Кендалл, одетая в серую шелковую пижаму с отложным воротничком и голубыми металлическими пуговицами. Ее серебристые волосы были зачесаны на одну сторону и подрезаны углом, спускаясь от затылка к линии челюсти. Они были гладкими. Гладкими как металл и того же металлического оттенка.

— Пожалуйста, станьте к свету, мистер Брэди.

Я отступил на шаг и позволил ей себя разглядеть. Она держала что-то в правой руке. Небольшой крупнокалиберный пистолет. Тот, который танзианцы предпочитают для самообороны, и курок был взведен. Миг спустя она поставила его на предохранитель и опустила в карман своей туники.

— Я живу одна, — сказала она. — Сами знаете, как онс бывает.

— Конечно. Я и сам держу свору волкодавов.

Она улыбнулась.

— Чаю хотите?

— Благодарю.

Чейз пододвинула кресло. Я сел, наблюдая, как она бросает лед в стакан и наливает из кувшина холодный чай. Она протянула мне стакан и опустилась на табурет.

— Вы с Бетт были близки? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Бетт была моей младшей сестрой. Родители отправляли ее сюда каждое лето.

— Зачем?

— Они говорили, что это обогатит ее опыт, мистер Брэди.

— И как же вы обогащали ее опыт?

Она зажгла коричневую танзианскую сигарету.

— Я рисовала. Ночами, когда становилось прохладней, я брала ее погулять по городу. Иногда мы отправлялись южнее, на побережье. У меня коттедж в Налли.

— У вас есть ее фотографии?

Какой-то момент она раздумывала. Потом поднялась и включила еще одну лампу. Луч света упал на портрет девочки. У нее были каштановые волосы, а лицо круглее, чем у Чейз, но серьезное, холодное выражение глаз было таким же.

— Она очень хорошенькая.

Чейз выключила свет и опять села.

— Отчего же вы не показываете то, что принесли?

Я вынул дневник из кармана и протянул ей. Она провела пальцем по красной блестящей обложке. Потом открыла, перевернула страницу, другую… Я не мог определить, что она чувствует. Видел лишь, как ее холодный взгляд скользит по страницам журнала, и что-то во мне перевернулось. Существует ли какой-то определенный момент, когда вы влюбляетесь? Не знаю. Может, это случилось, когда она подняла глаза от распахнутой книжки.

— Почерк вроде ее. Но я думаю, что люди говорят иначе, чем пишут. Может, почитаете немножко вслух?

Она передала мне книгу.

— Ладно, — и я начал читать. — «Сегодня убили капитана Харрис». — Тут я остановился и поглядел на нее, чтобы понять, как она это воспримет.

— Пожалуйста, продолжайте.

— «Нас всю ночь так трясло, что никто не мог уснуть. Пассажиры просто бродят повсюду, пьяные, накачанные наркотиками, перепуганные. Многие все еще разодеты в костюмы для Марди Гра. Иногда можно увидеть, как целые компании бегут куда-то, сломя голову. Я слышала от Пауля, помощника стюарда, что все магазины взломаны и разграблены. Он сказал мне, что я должна оставаться в своей каюте, пока все не утихнет, но с системой очистки воздуха происходит что-то не то, я начала задыхаться и вышла.

Я спустилась к прогулочной палубе. Там все время раздается ужасный шум. Корабль трещит, скрежещет и разваливается. Внизу на палубе была большая суматоха. Пассажиры ринулись в главный салон. Я спросила кого-то, что происходит, и мне ответили, что они собираются судить капитана Харрис за то, что она отказывается развернуть корабль, так, чтобы он смог выбраться из шторма. Я отправилась за остальными в главный салон. Там было полно народу, я протиснулась и встала у одного из задних столиков. Капитана Харрис посадили в кресло. Она выглядела зеленой и больной. А люди все выкрикивали всякие вопросы. Почему турбулентные потоки такие сильные? Почему она не отослала назад во времени цилиндр, чтобы предупредить саму себя? Иногда она пыталась отвечать, но тогда они начинали орать на нее. Это было ужасно!