Читать интересную книгу 33 способа превращения воды в лекарство - Рушель Блаво

Плато тишины – Мертвое озеро

Теперь уже силы не покидали меня, а значит, я мог спокойно и быстро двигаться вверх. Пейзаж вокруг становился все более и более безжизненным, хмурым, чужим. Зато дорога уже не стремилась взлететь вверх. Казалось, что я вышел на плоскость, которая вот-вот откроет мне что-то прежде не виданное. И действительно, сквозь мрачное безмолвие я разглядел место, куда, наверное, и шел. Было это небольшое плато, внешне похожее на то, что я видел на иллюстрациях к одной из любимых книг моего детства – «Затерянному миру» Артура Конан Дойла. Только вот ни птеродактилей, ни тиранозавров, ни трицератопсов здесь видно не было. Тут царила невидимая и неподвижная тишина…

Я взошел на это плато и, к своему удивлению, увидел, что почти все оно занято необычайно гладкой и невиданно черной, словно лаковой, поверхностью воды. Да, это была именно вода, хотя никакого движения на ее поверхности не наблюдалось. Более того, черная гладь казалась твердью, застывшей навсегда. «Таким, – подумал я, – наверное, и должно быть озеро с названием Мертвое». И как-то сразу припомнилось из старых сказок про воду мертвую и воду живую.

Если это мертвая вода, что очень похоже даже по цвету, то эта вода должна заживлять раны. Живая же вода не заживляет, но оживляет, так, кажется. Правильно ли я вспомнил? Сможет ли эта черная вода из озера помочь Петровичу? Я решил, что сначала должен сам попробовать ее на вкус – это было не самое мудрое решение, но я пребывал в состоянии некоей прострации; в здравом рассудке и твердой памяти никогда бы до такого не додумался. Приблизившись к кромке черной воды, я было уже наклонился, чтобы зачерпнуть горстью от лакированной глади. Уже даже и руку протянул, но внутренний голос задержал меня, будто скомандовав не делать этого, а подумать еще. И вновь я вернулся к размышлениям о народных русских сказках.

Насчет свойств воды мертвой и живой

Если название озера – Мертвое – не метафора, то, отведав этой водички, я должен либо умереть, либо окаменеть, либо превратиться в кого-то иного. Все перспективы были не очень заманчивы, поэтому я обрадовался тому, что не стал пить воду из озера. Но если эта вода – мертвая, то, как в сказках, она должна залечивать раны. Однако как проверить это? Как понять здесь и сейчас, соответствуют ли свойства этой черной жидкости тем свойствам мертвой воды, о которых мы знаем из сказок?

Итак, еще раз. В сказках было так, что раненого воина поливали этой водой и рана сама собой затягивалась, какая бы она страшная и смертельная ни была. После этого в ход шла вода живая, которая приводила человека в чувство. Но здесь поблизости я не видел никаких других источников воды.

Допустим, я вылью на рану Петровича мертвую черную воду из озера, рана на голове моего друга затянется. Однако Петрович так и останется лежать бездыханным, потому что я не знаю, где мне взять живую воду. Да и, признаться, не уверен я в том, что вода этого озера – действительно мертвая. Я же хотел проверить!

Мой эксперимент

И тут я вспомнил, что пока поднимался сюда, расцарапал руку о колючки. Я посмотрел на кисть правой руки и убедился, что рана, хоть и небольшая, но есть. Крови почти не было, но ранка еще не затянулась. Вот повод проверить свойства этой черной лакированной глади! Я сел на корточки и потянул правую руку к поверхности воды, как вдруг совсем рядом со мной очень знакомый голос прокричал:

– Нет, Рушель, нет! Остановитесь! Замрите!

Я машинально отдернул руку от воды Мертвого озера и обернулся на крик, буквально взорвавший тишину здешних мест, которая, как кажется, царила здесь вечно с самого сотворения мира. Я обернулся и обомлел: со стороны дороги, по которой я совсем недавно пришел, ко мне собственной персоной, держа в одной руке тяжелый посох, другой же рукой активно жестикулируя, бежал сам Александр Федорович Белоусов в любимом своем светло-сером балахоне и том самом малиновом колпаке, в котором мы его оставили несколько дней назад в холле предгорной гостиницы!

Как Белоусов оказался у Мертвого озера

«Откуда здесь взялся наш Ромео? И где же его очаровательная Коломба?» – не успел я подумать об этом, как мы уже обнимались, будто не виделись целую вечность. По щеке Белоусова, как и несколько дней назад, сбежала скупая мужская слеза. Признаться, и я не смог сдержать чувств. Теперь я не только не был одинок, рядом со мной находился человек, опыту которого мог позавидовать любой из живущих на Земле. Я не остался один на один с этими черными водами и с бездыханным Петровичем. Значит, Полька была права, когда сказала мне по телефону, что папу ее оживят дедушка и крестный. Вот он, крестный близнецов, стоит возле меня, опираясь на свой посох и теребя кисточку на малиновом колпаке. Но как он оказался тут?

– Наверное, вы, Рушель, – начал Белоусов, не дожидаясь моих вопросов, – уже догадались, что не было никакой прекрасной индианки. Мне нужно было слукавить, чтобы потом тайно от проводника-брахмана и от всех прочих реальных и возможных противников – да-да, не удивляйтесь, Ахвана не одинок в своем противодействии нам – пойти следом за вами. Все эти дни я шел вашей тропой, не упуская вас из виду. Попутно анализировал ситуацию. И мне кое-что открывалось, чего не могли знать вы. Так, мне удалось узнать, где находится это Мертвое озеро, возле которого мы сейчас стоим. А заодно получить сведения о том, что до воды этого озера ни в коем случае нельзя дотрагиваться. Боевые йоги пьют эту воду…

– И окаменевают после этого, что ли? – нелепо спросил я.

– Что вы, нет, – улыбнулся Белоусов. – Тут немного другая стратегия. Хотя вообще-то можно и окаменеть, если кто-то очень этого захочет. Вообще же йоги пьют воду этого озера с иными целями: откушают – и впадают в своего рода анабиоз, который может длиться годами, а то и десятилетиями. Пока я шел за вами по горным нетореным дорогам, то дважды видел лежащих посреди леса индусов. Кажется, что человек спит, просто спит, а он попил этой воды и находится в такой вот длительной живой коме, будто законсервированный.

– Александр Федорович, а не может быть, что и наш Петрович в таком же сне сейчас пребывает?

– Все может быть! Более того, Петрович будет жить, я уверен!

– Вот и Полька сказала мне в телефон, что вы с Мессингом спасете ее папу. Вы ведь спасете? Полька еще сказала, что надо принести воды, но раз эта вода такая опасная…

– Да, вода этого озера таит в себе именно опасность. Однако, Рушель, нам нужна не столько эта вода, сколько вода живая.

– Пока я был здесь, я как раз думал про живую воду и про воду мертвую, как в русских сказках. Получается, что здесь та самая мертвая вода?

– Можно сказать и так. Живая же вода, мой друг, тоже есть, недалеко отсюда. Как видите, я не зря таился от вас все эти дни. Мне удавалось по пути узнавать что-то такое, чего вы не могли увидеть за своими заботами. По моим сведениям, чуть выше относительно этого плато должен быть источник как раз той живой воды, которая так нам нужна. А больше всех нас – Петровичу. В путь, Рушель!

К источнику Живому

И мы двинулись дальше по тропе, которая уводила от черного озера еще выше в горы. Интересно, что растительность здесь была уже не столь печальна, как на пути к Мертвому озеру и возле него. Природа словно оживала: появлялись не только кустарники с зеленым листьями, но даже цветы – оранжевые, голубые, желтые… А вскоре послышалось и пение птиц, которого мне так не хватало на пути к Мертвому озеру. День клонился к закату, когда среди птичьих голосов мы явственно различили шум, который ни с чем нельзя было спутать: так мог звучать только родник. Неужели мы не ошиблись и добрались туда, куда стремились? Неужели перед нами сказочная живая вода?

– Эту воду можно пить, – сказал Белоусов, когда мы приблизились к бьющему прямо из горного склона ключу.

Мы оба сняли пробу. Мне вода показалась на вкус сладковатой, немного напоминающей некрепко заваренный черный чай с долькой апельсина. Из заплечного мешка Александр Федорович вытащил несколько небольших пластиковых бутылок и одну фляжку – такую знакомую. В лучах заходящего солнца вдруг блеснул распластанными крыльями орел.

– Откуда это? – спросил я.

Белоусов хитро улыбнулся и ответил:

– Вы только посмотрели на эту красоту, а я, идущий следом, стащил ее у монаха. Ведь пригодилось, а?

Стало понятно, что до утра нам придется остаться здесь – тьма с быстротой ускоренного изображения в кинематографе заполняла собой Гималаи. Да, в этом месте гималайских гор категорически нельзя передвигаться в темноте. Белоусов предупредил меня об этом. Странно, я не боялся обреченности на бездействие в течение нескольких часов. Рядом со мной был сам Александр Федорович, и я мог быть спокоен не только за себя, но и за оставленного внизу Петровича – уж Белоусов точно знал, что он делает. Теперь я понимал, что и с Мессингом все в порядке. Однако я не спешил торопить Александра Федоровича, осознавая, как много тому предстоит мне рассказать за эти часы до наступления рассвета.