успела ли я привязаться к Ресу и помирилась ли с ним, когда мы виделись в последний раз. Он хочет, чтобы Гнев Императора проявил ко мне интерес и тем самым привязал к себе!
Хаос! Ну не настолько же я глупа, чтобы не понять этого!
Однако Правой Руке императора это задание явно пришлось не по душе… и это тоже очевидно – вот только оспорить решение наследника он не может, вот и мучается, болезный!
– Я могу на вас смотреть, – неожиданно ответил голубоглазый, – и мне не претит мысль сблизиться с вами. Но мы по-разному относимся к слову «сближение», – сняв полотенце с крючка на двери, произнес он.
А затем подошел ко мне и обернул мое тело мягкой тканью.
Я даже дышать перестала.
– И в чем же разница? – почему-то очень тихо уточнила.
– Серьезные отношения, свадьба, семья – все это не про меня. То, что я вам предлагаю, не имеет никакого отношения к тому, что принято считать традиционным.
– Вы предлагаете мне стать вашей… любовницей? – выдохнула я, глядя на него во все глаза.
– До этого еще нужно дожить, – неожиданно мягко улыбнулся Рес. – Нам некуда спешить. Но я честен с вами – иного я вам предложить не смогу.
– И вы говорите мне об этом, потому что…
– Потому что никто не сможет предложить вам больше, – произнес телохранитель императора, выбивая у меня почву из-под ног. – Вы молоды и очаровательны. И уверен, способны многим понравиться. Но вы должны помнить, что никто из тех, кто будет одаривать вас своим вниманием, не сможет прикоснуться к вам. Никто не сможет сделать вас своей женой. Возможно, когда-нибудь вы научитесь контролировать свою силу, но к тому моменту вы будете настолько тесно повязаны со всем, что касается императора и тайн Средимирья, что просто не сможете… уйти.
Я смотрела на противоположную стену и даже не моргала. То, о чем он говорит… то, как он об этом говорит…
О да, он честен со мной. Но за что мне вся эта правда подана именно сейчас и именно в таком виде?!
Я и сама не заметила, как увлажнились мои глаза.
– Простите меня за то, что я говорю вам все это. Но я видел по вашему лицу: сегодня вы не отдавали себе отчета в том, кто вы есть. Вам пора понять, что другой судьбы у вас не будет. И смириться с этим.
– Вы чудовищно жестоки, – выдавила я, всеми силами стараясь не пролить ни слезинки.
– Когда-то и мне пришлось смириться с тем, кто я есть. Вам будет проще, если у вас это произойдет сейчас, до того, как вы позволите себе мечтать о чем-то большем, – негромко ответил Рес.
– И все это… все это я должна была услышать из-за дурацкого приглашения на бал? – холодно спросила я, поджав губы и все еще силясь не разреветься перед ним.
Молчание, последовавшее после моего вопроса, было красноречивее всех слов.
– Будьте добры, оставьте меня одну, – произнесла ровно.
Рес вышел и закрыл за собой дверь, а я медленно опустилась в ванну.
Вот так, да?
Другого будущего не будет, да?
И мне стоит смириться?
– Да чтоб вас всех Хаос пожрал, – медленно произнесла я, глядя вперед и ничего не видя.
Они с наследником полагают, что я порыдаю и приму все как есть? О, глупцы! Видит Хаос: мужчины становятся очень недальновидны, когда верят, что лишили женщину всех вариантов.
Меня пригласили на бал? На мое имя отправили запрос самому императору?
Так я приду!
И этот бал знать империи еще долго не забудет!
* * *
– Дони, туже! – скомандовала я, держась за края дамского столика.
– Молодая госпожа, если я затяну туже, я сломаю вам ребра! – в ужасе пролепетала служанка.
– Мне ни к чему ребра, если я не смогу очаровать на этом балу всех мужчин, до последнего! – рявкнула я, стараясь не дышать.
– Госпожа, вы говорите, как ваша матушка! – едва не плача от необходимости убивать мое здоровье этим орудием для пыток, ответила Дони.
– Что? – Я резко развернулась к ней. – Почему ты так сказала?
– Потому что это правда, – пряча глаза, произнесла она. – Ваша матушка в молодости мечтала понравиться всем мужчинам. Я была еще совсем маленькой, но помню, как она ловила свое отражение во всех зеркалах особняка.
Я обернулась и уставилась на собственное отражение. Да, в этом платье, с этой высокой прической я и впрямь слишком сильно напоминала мать. Декольте моего наряда можно было смело назвать вызывающим, если бы не одно «но»: тончайшее черное кружево, что тянулось от края выреза до самого горла, заковывая все предположительно открытые участки моего тела в дорогую, но надежную броню.
Естественно, присмотревшись, среди искусного рисунка можно было заметить и верхние контуры моей груди, но… кто сказал, что так ходить нельзя? В остальном платье было строгим и сшитым по последней моде из самого дорогого шелка сложного переплетения. Тяжелое ожерелье с крупным обсидианом в центре делало меня похожей на принцессу из королевства Траура.
Но мне это нравилось.
Раз уж сам наследник решил, что мне стоит ограничиться обществом Реса до конца своих дней, я не могу не подчиниться его решению.
Но это не значит, что я заточу себя в стенах особняка и буду отклонять все предложения дружбы.
Это – официальная версия.
Неофициальная же Грегору не понравится…
– Но особенно она хотела понравиться брату нынешнего императора, – понятия не имея о моих коварных мыслях, продолжала делиться воспоминаниями Дони… и не замечала, как вытягивается мое лицо.
– Брату… императора? – медленно переспросила я, глядя на служанку через зеркало.
– Ох, там такие страсти кипели! Ваш отец добился вашей матушки с боем! А потом уж и вы появились, и все слухи улеглись, – беспечно отмахнулась Дони, а мое лицо побледнело. – Молодая госпожа, вам плохо?!
– Дышать… сложно. – Я облегченно выдохнула, когда она чуть ослабила корсет. – Дони!
Служанка вздрогнула.
– А где сейчас брат императора?
– Так я почем знаю? Он передо мной не отчитывается.
Я уперлась руками в столешницу. Намек Нани о моей чести, желание Грегора сблизить нас с Ресом, записка матушки, ее дерзость перед наследником и императором… о чем я не знаю?!
Мне срочно нужно попасть в Даркстоун! Просто немедленно! Но вначале – бал.
И месть Ресу, белому пушистому домашнему котенку – с легкой руки Нани.
Ее записку я быстро уничтожила, убедившись, что Дживз не докладывает Правой Руке Императора о моей почте. Как мелкая умудрилась отправить письмо из Даркстоун так, чтобы ниточки не вели к академии, я не знаю, но