не ругал. Бывало, скажет очень серьезным тоном: «Юрик, потрудись».
Какие его качества остались у вас в памяти?
Юрий Василевский: Отец был веселым, общительным человеком, но при этом он не любил быть в компании. Несмотря на это, по воскресеньям они с Екатериной Васильевной собирали за большим столом всю семью – детей, братьев, сестер, племянников. Я приезжал к нему сначала с Эрой, потом со своей нынешней женой. Он очень любил анекдоты, сам хорошо их рассказывал. У отца был один сослуживец, который знал уйму смешных историй. Когда они ехали вместе в какую-нибудь командировку, он привозил оттуда множество анекдотов, которые с удовольствием пересказывал.
«Отец был веселым, общительным человеком, но при этом он не любил быть в компании»
Продолжатель военной династии Василевских – сын маршала и его первой жены Серафимы Николаевны Вороновой Юрий – дослужился до генерал-лейтенанта. Он родился в 1924 году в Твери. С юных лет Юрий Василевский мечтал о самолетах. Всю свою жизнь он посвятил авиации, а военную карьеру завершил в Генштабе, в подразделении, которое когда-то создал его отец.
У отца было довольно много друзей, но военных среди них почти не было. Многих после войны арестовали. Кого-то он сумел вытащить, кого-то не смог.
Каково это – быть сыном и зятем двух прославленных маршалов Великой Отечественной?
Юрий Василевский: Мне в жизни пришлось держать в руках четыре ордена Победы. Два было у отца, и два у тестя. Точно так же я мерил два парадных мундира, увешанных орденами. Мундир Василевского и мундир Жукова.
Маршал Малиновский
«Отец не хотел быть военным»
Наталья Малиновская делится воспоминаниями о своем отце – Маршале Советского Союза Р. Я. Малиновском [15].
Большинство полководцев Великой Отечественной оставили свои мемуары о той войне. Почему этого не сделал маршал Малиновский?
Наталья Малиновская: Когда я спросила его об этом, он ответил: «Когда-нибудь попробую написать. Но начинать надо сначала. И до этой войны была война, война и война». Сколько их было в его судьбе! Четыре года Первой мировой, год – Гражданской, почти два года – испанской и четыре – Великой Отечественной.
Его книга – одиннадцать толстых тетрадей – сохранилась. Последняя тетрадь была дописана осенью 1966 года – работу оборвала болезнь. Удивительно, что он хотел написать роман, а не мемуары. Сохранился блокнот, озаглавленный «Действующие лица», с перечнем персонажей. Их, описанных по всем драматургическим канонам: с указанием возраста, портретной характеристикой и прочими подробностями, – сто сорок шесть.
К сожалению, он успел написать только о детстве и юности – рукопись обрывается возвращением из Франции, а ведь это – самое начало истории.
Вообще литературное призвание отца дало о себе знать еще в юности. В 1918 году он – отвоевавший всю Первую мировую двадцатилетний Георгиевский кавалер – впервые взялся за перо и написал пьесу о русском солдате во Франции, пронизанную тоской по родине, горечью «чужой» войны и жаждой будущего. Папа сохранил эту рукопись, не питая на ее счет никаких литературных иллюзий. Она была дорога ему не просто как память о юности, а как знак так и не сбывшегося призвания. Потом было не до писательства. Французский госпиталь уберег его от алжирских концлагерей (таков был горестный конец восставшего русского экспедиционного корпуса), но пришлось еще год воевать за Францию в иностранном легионе. В конце концов отцу с тремя товарищами удалось вернуться на родину почти кругосветным путешествием. На родине он был арестован красными за иностранную солдатскую книжку и четыре французских воинских креста. Чудом ему удалось избежать расстрела: военврач, знавший французский, подтвердил, что французский документ – это русская солдатская книжка. А дальше все пошло своим чередом: Гражданская война, полгода в тифу, служба в Красной Армии.
Еще в Первую мировую в Польше гадалка, предсказывая папе головокружительную судьбу, маршальский жезл и высший военный пост, предупредила: «Не начинай нового дела, не отправляйся в путь в пятницу! Дурной для тебя день». Поначалу он не принял всерьез это предостережение, но после второго ранения, а всего их было три и все – в пятницу, взял за правило смотреть в календарь, назначая начало операций или планируя командировки. Но пятницы из недели не выкинешь – все худшее в нашей семье неизбежно случалось в пятницу. Пятницей был и последний день папиной жизни – 31 марта 1967 года. Спустя тридцать лет в пятницу умерла мама.
Как вас воспитывали?
Наталья Малиновская: Личным примером. Я видела и запоминала, как родители работают, как общаются с людьми. Не было ни нравоучений, ни особых запретов – это была мамина прерогатива. Хвалили меня редко. За все двадцать лет рядом с отцом помню единственную воспитательную фразу, сказанную в мой первый школьный день: «Ну, принимайся за дело – становись человеком, да смотри не подведи, а то мне будет стыдно». И еще несколько наглядных уроков. Например, перед каким-то экзаменом папа рассказывал мне, как поступал в военную академию: «Я тогда решил: не сдам – застрелюсь. Нельзя было не сдать». Я удивленно спросила: «Почему нельзя?» – «Иначе себя перестал бы уважать».
Помню папин урок вежливости. На его столе появилась папка устрашающего размера. Видимо, определенный круг людей получил возможность ознакомиться со своими закрытыми личными делами. Через несколько дней она исчезла, но я успела в нее заглянуть и обнаружила невообразимое количество доносов, подшитых в хронологическом порядке. По детской глупости из всего множества доносов я прочла только первый и последний. В последнем известный мне человек с большими звездами на погонах извещал кого следует об имевшем место на его глазах факте беседы Р. Я. Малиновского с иностранным дипломатом на иностранном же языке на таком-то приеме. О предмете беседы автор бумаги по незнанию языков сообщить ничего не мог. И надо же было на другой день нам с папой, неся из магазина «Сыр» на улице Горького кусок рокфора, встретить автора этой бумаги! Я отвернулась, а папа поздоровался, даже как будто весело, и, выждав, заметил: «С взрослыми ты всегда должна здороваться. А со своими – сама разбирайся».
Что касается мамы, то она всегда повторяла, что мы должны вести себя так, чтобы папе не было за нас стыдно. И сама всегда следовала этому правилу.
Где ваши родители встретили войну?
Наталья Малиновская: Папа встретил войну в Одесском военном