Я была рада, что моё прегрешение так славно перешло в заслугу, и охотно отвечала на все вопросы. Меня спросили, когда делегация уезжает, а затем сказали, что они понимают, что я спешу на конференцию, и распрощались со мной.
Я шла по Парижу с чувством глубокого удовлетворения тем, что мне удалось выступить «на пользу дела», обратив в своём выступлении внимание на самоотверженную работу десятков тысяч учёных, инженеров, техников — впервые согласованно исследующих нашу планету по единому, объединяющему их проекту. Кроме того, мне очень понравился Виноградов, и от этой встречи у меня, конечно, улучшилось настроение — напрочь испорченное накануне.
Прегрешение по любви…
Самое крупное из моих грехопадений, ставшее и последним из моих прегрешений такого рода, произошло в 1989 году, и было совершено — по любви. Находясь в научной командировке в Австралии, без разрешения соответствующих советских органов, я вышла замуж за моего хорошего друга — профессора Кифа Коула и осталась в Австралии, тем самым серьёзнейшим образом нарушив Директивные Указания.
В те годы, в еще не распавшемся Советском Союзе лицо, совершившее такой поступок, обвинялось в измене Родине и объявлялось вне закона…
Обед в Королевском Лондонском Обществе
В разгар научных исследований в рамках программы по Международному Геофизическому Году (МГГ, 1957–1958 годы) мне довелось участвовать в двести девяносто шестом годовом обеде Королевского Лондонского Общества.
Это общество, созданное в середине семнадцатого века, уже тогда объединяло учёных в широкой области наук, называемой в те времена — натурфилософией. Во все периоды своего существования оно играло большую роль в развитии науки Англии и многих других стран.
В период МГГ я разрывалась между своими обязанностями учёного секретаря Комитета по этой программе и научной работе в Институте физики земли. Поэтому, получив официальное приглашение, отпечатанное впечатляющими выпуклыми, ярко-красными буквами на желтоватой пергаментной бумаге и, увидев, что обед состоится только через два месяца, я отложила приглашение в сторону и решила заняться всем, что связано с ним — позднее.
Примерно через месяц мне было прислано ещё одно письмо, опять на пергаментной бумаге и опять с выпуклыми красными буквами. В нём было подробно описано расположение круглых столов в зале, где должен был состояться обед, и перечислены фамилии и звания персон, которые должны были сидеть за ними.
Я обнаружила, что моим соседом справа будет викарий Вестминстерского Аббатства, а слева посол Бразилии в Великобритании. Это соседство несколько смутило меня. Ведь более частые выезды геофизиков «за рубеж» — начались сравнительно недавно — в 1955–1956 годах, главным образом, в связи с подготовкой к проведению МГГ.
В эти годы нас с пристрастием инструктировали о правилах поведения «за рубежом», вызывая перед выездом в ЦК КПСС и информируя, в частности, о строгом ограничении индивидуальных контактов. В соответствии с этими правилами, общение с «соседями», которые у меня должны были быть на обеде — безусловно, не поощрялось.
Поездка в Лондон по приглашению на годовой обед Королевского Общества была очень почётной и была первой из моих зарубежных командировок, которую, к моему великому удивлению, мне разрешили без какого-либо (во всяком случае, известного мне) сопровождения. По существу я оказалась в немыслимом положении с точки зрения существовавших в то время правил поведения за рубежом. Ведь все мои поступки в создавшейся ситуации происходили без свидетелей — что было явно поперёк этих правил. Кроме того, эти правила настолько противоречили естественному человеческому поведению, что в ряде случаев в крайнем смятении я просто не могла им следовать[8].
Подумав также о том, что в славящейся своими традициями Англии, во время официальных обедов, по-видимому, существовали какие-то неведомые мне правила поведения, я поняла, что наступила пора готовиться к этой поездке. Поэтому в ближайшее воскресенье я поехала на Николину Гору (одно из лучших и престижных предместий Москвы) — на дачу к Петру Леонидовичу Капице (другу моей мамы с детских лет). Он уже давно был членом Королевского Лондонского общества и, несомненно, должен был знать эти правила. Его реакция на моё сообщение о том, что я приглашена на годовой обед этого общества, была неожиданной.
Он с искренним возмущением воскликнул: «The country has gone to dogs» (что в дословном переводе означает — «страна скатилась к чертям собачьим»). Я, смутившись, смотрела на него, не понимая, почему мой вопрос вызвал столь бурную реакцию и почему Англия, по-видимому, уронила в какой-то степени своё достоинство, пригласив меня на обед.
С видимым огорчением Пётр Леонидович сказал мне, что в его времена женщины на обед Королевского общества не приглашались. Собиралось мужское общество, соответственно, приглашались и гости…
Помолчав немного, он сказал, что возможных новых традиций для смешанного общества он не знает, но давние традиции он готов мне рассказать. И с лёгкой грустью он начал их перечислять: «До тоста за королеву основное внимание следует обращать на соседа слева и с ним же главным образом вести светский разговор. После этого тоста, который произносится по окончанию обеда, и сполоснутых в розовой водичке пальцев, разговор можно вести с соседом справа и вообще с кем хочешь».
Затем он сказал, чтобы я внимательно слушала следующий тост, произносимый обычно кем-то из почётных гостей. Этот тост может быть и весьма длинной речью, которая тщательно готовится и бывает полна юмора. Через некоторое время Мажордом произносит тост за гостей, присутствующих на обеде. При этом члены Королевского общества встают, а гости сидят. Добавив некоторые мелкие детали, Пётр Леонидович сказал, что в остальном я должна ориентироваться на месте сама.
Получив эту краткую информацию и приготовив хорошее, нарядное платье, — я решила, что подготовка к этому событию закончена. Только за неделю до отъезда, взяв в руки пригласительный билет, моё внимание привлекли два слова в нижнем правом углу билета: «Orders and Decorations». Я обратилась к опытным людям с вопросом, что это такое и мне сказали, что это значит, прежде всего, формальный вечерний туалет, а также ордена, если таковые имеются. Орденов в то время у меня не было, а с платьем возникла полная катастрофа. Ведь необходимо было длинное до пят платье, и к тому же — декольтированное. Кроме всего этого, нужны были нарядные туфли на высоких каблуках, которые я вообще никогда не носила, и поэтому у меня их просто не было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});