— Полагаю, что нет, — немного поколебавшись, выговорила она.
Он выдвинул плетеный стул и уселся. Лори затянулась сигаретой, и короткая вспышка на миг осветила ее лицо. Она выглядела иначе: неужели сняла свой СьюперЭм? А можно ли его вообще снять? Или она просто плакала?
— Сигарету? — спросила она.
— Нет, спасибо.
— Мне бы тоже следовало бросить. Я подсела на настоящий никотин.
— Этот пахнет как настоящий.
— Так оно и есть.
Она рассмеялась хрипловатым, гортанным смехом. Голос явно сорван. И совсем не похож на мелодичные модуляции писсуарного. Но она, по крайней мере, была реальной. Реальное человеческое существо, не синтезированная личность, не цифровая запись монолога актрисы. В писсуаре звучал голос, предназначенный подогревать его романтические мечты о мифической невинности и, следовательно, расслабить организм, облегчая опустошение мочевого пузыря.
— Я покупаю их на черном рынке, — продолжала Лори, имея в виду сигареты. — Никто не проверяет мое состояние, разыскивая при этом онкологические маркеры. Ненавижу это дерьмо.
— Я тоже, — согласился Дуглас.
— За нами вечно следят, вечно присматривают и наставляют, как и что делать. Иногда меня тошнит от постоянного надзора, хотя знаю: все это для моей же пользы. То есть они всего лишь пытаются обеспечить нам безопасность и здоровье, верно?
— Может быть, — задумчиво протянул Дуглас. — Мне нужно кое-что у вас спросить.
— Спрашивайте.
Дуглас подвинул стул ближе и подался к ней. Он не возражал против табачного дыма. Ему даже нравилось. Дым делал ее человечнее — слабым человеческим существом, подверженным капризам и привычкам, которые не всегда полезны.
— Вы сказали мне правду насчет киборгов?
— Какую именно?
— Что пока их не существует, потому что ученые не могут внедрить в них клетки человеческого мозга.
— Имеется нечто подобное, но в очень немногих лабораториях, на этой стадии они крайне несовершенны и больше напоминают слабоумные холодильники.
— Скажем так: вы можете принять его за гостиничного портье?
— Вы были правы, — неожиданно изрекла Лори.
— Насчет чего?
— Раньше вы сказали, что я посчитаю вас сумасшедшим. Так оно и есть.
Она рассмеялась, и мгновение спустя он стал вторить, сначала довольно фальшиво (механизм смеха), а потом все более искренне, чувствуя абсурдность сказанного им, но все же каким-то образом веря в то, что сказал. Доктора не всегда правы. Особенно когда заставляют тебя выносить их идиотские прощупывающие вопросы и инъекции, увозят на медицинских каталках пациента, пристегнутого специальными, ограничивающими свободу ремнями. Они легко могут выставить вас безумцем, несмотря на полную ясность мышления.
Дуглас никогда не оспаривал достоинств внешней видимости. Но видимость способна скрыть и скрывает правду. Что если Лори тоже киборг? Что если они преследуют его? Впрочем, скорее всего, она могла быть одной из многих подсадных уток в самых разных городах. Из тех, кто имеет доступ к обширной базе данных потенциальных смутьянов.
— Я наблюдала за вами, — сказала она. Тогда Дуглас не обратил на это внимания, сочтя саму идею киборгов параноидальной.
— Знаете что, — выпалил он. — Вы действительно мне нравитесь. Так, как давно никто не нравился.
— Я польщена.
Он не смог определить, язвит она или нет. Ему было необходимо услышать от нее правду.
— Я рад, что вы оказались во дворе и ждали меня, — заверил он.
— Просто курила перед сном.
— А перед этим стучались в мою дверь, не так ли?
Она поднесла сигарету к губам и затянулась, отчего кончик снова вспыхнул.
— В вашу дверь? Да вы не сказали даже, в каком номере живете. Так далеко мы не заходили.
— Тем не менее, — упорствовал он.
— А в каком номере вы живете?
Он объяснил.
— Хороший?
— В точности как остальные номера.
Он имел в виду все номера, в которых пришлось побывать за свое существование в целом.
Лори наклонилась и вдавила сигарету в землю у подножия лимонного дерева.
— Может, поднимемся и посмотрим, Дуг?
— Да.
* * *
В лифте он вгляделся в ее лицо. По-прежнему прекрасно. СьюперЭм-прекрасно.
Он был разочарован. Значит, там, в тени, он ошибся.
Она улыбнулась ему, а он по-прежнему не понимал, кто она такая.
Она прижалась к нему, и он поцеловал ее, зная, что будет дальше. Поцелуй имел вкус затхлого табачного дыма и спиртного. Ее язык шевелился у него во рту: толстая скользкая штука, как тварь, живущая во влажной земле. Лифт остановился не на его этаже, и они отскочили друг от друга. В кабину вошел сонного вида человек в полуразвязанном галстуке.
Двери сдвинулись. Дуглас смотрел на отражение Лори в полированной металлической поверхности. Лицо искажено, даже СьюперЭм не помогает: чересчур растянуто и лишено гармоничных пропорций. Но он хотел видеть ее лицо именно таким, потому что это больше соответствовало истинному порядку вещей.
* * *
Она вышла в ванную. Он лежал на постели. Ждал. Вернулась она довольно скоро, в черном лифчике и трусиках. Тело в свете лампы казалось привлекательным.
— Ты прекрасна, — сказал он, пока так не считая, но надеясь, что, возможно, скоро убедится в этом. Он очень в этом нуждался.
— Ты еще одет, — бросила она.
— Пока.
Она оседлала его и принялась гладить грудь и живот. Ее прикосновения что-то пробудили в нем. Он легонько провел кончиками пальцев по ее голым рукам. Она передернула плечами так, что груди задрожали.
— Щекотно.
Он остановился.
— Знаешь, я вернулся в мужской туалет, но она не захотела со мной говорить.
— Кто не захотел? — удивилась Лори.
— Анализатор мочи.
Женщина фыркнула и снова принялась ласкать его.
— А ведь я почти тебе поверила, — сказала она, быстрым движением задирая его майку.
— О чем ты?
— В отеле нет ничего подобного. Я спрашивала.
Он нахмурился.
Она ущипнула его сосок, что ему не понравилось.
— Эй, я не говорю, что это плохая идея. Богу известно, — оправдывалась она.
— Богу известно, — повторил он и быстро повернул голову, боясь, что она могла заметить оружие на соседней подушке. Но пистолета там не оказалось: прежде чем спуститься вниз, Дуг сунул его под кровать. Лори сжала его подбородок и снова повернула лицо к себе. Поцеловала, лизнула грудь и укусила сосок. Опять! Похоже, она любила грубоватые игры. Это он вполне мог понять. Иногда приходится причинять боль, чтобы получить истинную реакцию. Он понимал это, а вот Сара — нет.
Позже, в последние решающие удары их близости, когда он мог упасть либо в мимолетную трансцендентность, либо в гравитацию не удачи, он рисовал голос своего воображения, голос крестьянской девчонки со Среднего Запада. Рисовал, как она будет крепко удерживать его в своем теле, пока теплый деревенский ветерок из открытого окна ласкает его спину.
* * *
Потом они долго лежали молча. Он выключил лампу, но по-прежнему видел ее лицо — поддельное совершенство в слабеньком свете фонарей у плавательного бассейна, проникавшем сквозь занавески. Он протянул руку, кончиками пальцев коснулся ее щеки, обвел контур лица, легонько провел по губам.
— Ты никогда не подумывала о том, чтобы удалить все это? — спросил он.
Она ничего не ответила. Широко открытые глаза в упор смотрели на него.
— То есть я хотел спросить: ты всегда считала, что нуждаешься в этом СьюперЭм? Никогда не хотела быть собой?
— Дуг!
— Что?
— Я не накладывала СьюперЭм. Это мое настоящее лицо.
— Вот как, — пробормотал он, явно не веря.
— Я не обманываю. И сказала про СьюперЭм только потому, что, похоже, мое лицо отпугивает мужчин.
— Отпугивает?
— Мужчины пасуют перед моей внешностью. И всегда пасовали. Но разве я виновата? Это они. Они считают, что я высокомерная снобка. Веришь или нет, но мне очень одиноко. Иногда я лгу мужчинам, что сделала СьюперЭм. Позволяю им расслабляться. Воображать, будто они спят с обычной девушкой, неуверенной в себе, с комплексами и тому подобное. У меня, конечно, есть комплексы. Знаю. Но я действительно обычная девушка. Косметологам следовало бы делать антиСьюперЭм-лица. Для тех девушек, которые больше не хотят быть вещами.