— Может, мне попался один из немногих.
Появилась официантка с двумя свежими «Маргаритами», заказанными Лори в отсутствие Дугласа, и поставила бокалы на стол. Дуглас не хотел пить. Вернее, хотел и не хотел одновременно.
Лори немедленно подняла кончиками пальцев большой бокал, полный мутной зеленой жидкости, и, наклонив голову, сделала первый глоток, после чего снова поставила бокал на стол.
— Моя очередь. Вернусь через минуту и обязательно сообщу, имеется ли что сказать у дамской комнаты.
— Здорово, — пробормотал Дуглас, заметивший кристаллики соли, влипшие в толстый слой губной помады СьюперЭм.
Он проводил женщину взглядом. Оказалось, что она очень славно умеет покачивать бедрами. Но и это заинтересовало его меньше, чем следовало бы. Он остро чувствовал механизм своей навязчивой идеи и отвергал его. Слишком много женщин из слишком многих гостиничных баров складывались в один огромный, ничего не значащий ноль. По мере того как его брак начал распадаться под тяжестью неизбежного отчуждения, он стал путешествовать, посещая каждый съезд, на который мог вырвать деньги у своей компании «Бостон Селл-Тек». А если не подворачивалось никаких съездов и веских оснований для путешествий, он изобретал причину и все равно уезжал, тратя свои отпуска, трудовой и по болезни, иногда выбираясь в далекие города, а бывало просто снимая комнату в местном отеле. Все, что угодно, лишь бы не торчать дома. И звонил оттуда Саре, своей жене. По привычке. И чтобы сгладить полную очевидность их холодных отношений. Один — и не один в безликом гостиничном номере. Здесь — и не здесь.
После того как начались беспорядочные сексуальные связи, их брак окончательно рухнул, посадив его на мель между нулями.
Потом случилось самое скверное, когда он пытался заставить Сару быть настоящей. Не слишком хорошая идея. Его увезли, залезли в мозг, подвергли принудительной терапии. Короче говоря, начали создание механизма, но это не сработало. Однако, когда пришлось отпустить его и Сара окончательно отказалась жить вместе, он продолжал следовать своим навязчивым идеям.
Теперь, три года спустя, он понял, что с него довольно.
Он позволил этой мысли занимать его момент-другой, после чего сложил пару банкнот, сунул под край подставки для бокалов и быстро вышел из бара, в спешке наткнувшись на большое тропическое растение. Растение зашуршало листьями.
* * *
Крошечный зеленый изумрудик подмигивал со стены у кровати, где Дуглас, раздетый до белья, валялся прямо на покрывале. «Парабеллум», поблескивая голубоватой сталью, лежал на подушке рядом с его головой, как некая часть секретного мирового механизма, случайно попавшая в диапазон видимости и приземлившаяся на его постель.
Дуг потянулся… но не за пистолетом. Коснулся кнопки пульта, возродив к жизни Окно в мир пяти футов по диагонали. Открылось знакомое майкрософтовское голубое небо и облака, которые тут же превратились в логотип отеля. За ним последовало длинное анимированное меню, обещавшее поразительное количество развлечений, ни одно из которых его не заинтересовало. Сообщений на его имя не поступало.
Дуглас снова лег. Он надеялся на результаты бесплатного анализа мочи. И не просто сухие безгласные цифры цвета, плотности, уровня сахара и всего такого. Возможно, после поломки механизма последует короткое заключение, в котором ему посоветуют проконсультироваться с квалифицированными медиками-профессионалами (словно любого из них можно назвать квалифицированным) относительно наиболее сомнительных цифр. А вдруг он опасно близок к получению повестки о принудительном лечении от Американского департамента по надзору за здоровьем граждан? Для пятидесятилетнего мужчины Дуглас был в неплохой форме, но в этом возрасте все начинают накапливать атеросклеротические бляшки.
Чисто личный совет…
Нет, честно, он надеялся на голос. Вызывал его в воображении. Вместе с сопутствующей картинкой: девушка со Среднего Запада, свежая красота, простая и разумная, где-то за гранью трансурбанистической механизации, быстро захватывавшей остальную часть планеты, население которой не желало ничего лучшего, кроме как бесплатно исследовать свою мочу.
Он повернул голову и посмотрел на лежавший на подушке «парабеллум».
Кто-то постучал в дверь.
Дуглас от неожиданности вздрогнул и приподнялся на локте.
Снова стук.
Он выскользнул из постели и, как был в трусах, осторожно пересек комнату. Послушал у двери, но, поскольку не был летучей мышью, не смог уловить акустические волны или что-то в этом роде.
Осторожно погладил дверную ручку. Что он обнаружит, открыв дверь? Лори из бара? Служащего отеля? Обслуживание номеров? Вторжение в нулевое время?
Он чувствовал себя болтающимся между всем этим. Между гигантскими нулями: враждебной средой его пустого дома и отеля. Конечно, в пустоте дома виноват он сам. Теперь он совсем один с неподходящим компаньоном — собой.
А может, это его воображение? И никто никуда не стучал?
Он вдруг засомневался.
Наконец он повернул ручку, потянул на себя тяжелую дверь и высунул голову в пустой, безликий гостиничный коридор.
* * *
Половина четвертого утра. Дуглас пересек вестибюль. Он надел туфли, правда без носков, неглаженые слаксы и белую майку. Пластиковые наконечники его развязанных шнурков щелкали по красному каменному полу. Ночной портье поднял глаза, но ничего не сказал. Дуг заметил в его глазах пустоту. Киборг?
Он вошел в туалет — справа, за закрытым баром. Здесь поблескивали хром и белый фаянс. Он приблизился к тому же писсуару, что и в прошлый раз. Теперь писсуар не щелкал и никакой милый, сочувственный голос не говорил с ним в узком пространстве звукового конуса.
Он перешел к другому писсуару, потом к следующему, пока не кончились потенциально анализируемые отходы жизнедеятельности. Наверное, полагается один анализ на посетителя. Но он всего лишь хотел еще раз услышать голос, как в то время, когда он звонил своей бывшей, прежде чем она стала бывшей. Лишь для того, чтобы почувствовать ее сдержанный голос, от которого, как ни странно, возникало ощущение чего-то вроде безопасности.
Дуг тоскливо уставился на устройство аудиоконуса и даже потянулся к нему, но не смог коснуться медного тюльпана, который с виду выглядел как автоматическая противопожарная система.
Снова выйдя в вестибюль, он подошел к портье, молодому киборгоподобному человеку с тонкими, преждевременно редеющими волосами.
— Да, сэр? Чем могу помочь?
Дуглас кивнул.
— Насчет этой бесплатной штуки с мочой…
Брови портье чуть поднялись. Именно чуть.
— Боюсь, что не понимаю вас, — произнес он.
— Анализ мочи. Собственно говоря, меня больше всего интересует голос. Интересно, а в других здешних приборах вы тоже используете этот голос?
— Голос.
— Да, именно. Голос, который сообщает вам об анализе мочи.
Клерк выглядел так, словно искренне хотел помочь, но не знал как.
— Неважно, — пробормотал Дуглас.
— Если я чем-то могу…
— Нет, говорю же, неважно.
* * *
Он шел через двор, направляясь к своему крылу отеля в последний раз, когда другой, но все же знакомый голос окликнул его из темноты.
— Привет!
Он остановился. В глубокой лунной тени под лимонным деревом затлел и тут же погас кончик сигареты. Кто-то едва видимый сидел и курил за одним из столиков со стеклянными столешницами.
— Лори? — нерешительно спросил он.
— Вам совсем необязательно говорить со мной, — ответила она. — Несколько минут назад я видела, как вы проходили мимо — и вот уже возвращаетесь. Я не собиралась вас звать. Очевидно, вы решили не продолжать знакомство со мной.
Он направился к столу.
— Простите. Я неважно себя чувствовал.
— Разве?
— Не возражаете, если я сяду?
В тени лимонного дерева по-прежнему нельзя было различить ее лица.