Сидя за рулём, Алекс думал о ней, об Эн, не ведая, что с ней, и вообще не зная думает ли, она о нем…
…Выехав из этого злополучного места, подумал: не приведи бог видеть все это своими глазами. Было страшно, обидно за людей, что стали заложниками судеб в данной ситуации. Теперь надо ехать в Луганск, но душа не лежала к такому вояжу. Ужасающая картинка сегодняшнего дня порядком набила оскомину. Невольно он подумал, так и привыкнуть можно к таким вот ужасам, которые раньше все видели только в кино.
Машину на ухабах заносило, швыряло из стороны в сторону. Алекс тут же сбавил скорость. Неожиданно заглох двигатель, проехав пару метров, пикап остановился.
Оператор и помощник, считая, что нужна помощь, поспешили к посадкам, за ними были жилые строения. Алекс остался у машины, пытаясь что-то предпринять, но все попытки что-либо сделать были тщетными. Двигатель не заводился. Ему ничего не оставалось, как ждать помощи, ребята надеялись найти среди этих дебрей механика.
Осмотрев местность, Алекс изумился красотам природы. Та, несмотря на войну, была по-осеннему прекрасной. Чистое голубое небо говорило о счастливой жизни, перечёркивая то серое, что насаждалось какой-то силой зла, что ступила на эти земли, оккупируя её. Отойдя в сторону посадок восхищаясь пением птиц, подошёл к ручью, умывшись, прилёг на ещё зелёный луг, наблюдая за пробежками божьих коровок, вслушиваясь в жужжание мух. Те наверняка были недовольны его присутствием вот и гнали, прочь мельтеша перед глазами, кусая руки.
Осень вступила полноправной хозяйкой в свои права, даря тишину, покой, успокаивая глаз разноцветьем.
Незаметно для себя Алекс впал в сон, видя в нем Эн, которая была рада встречи с ним, накормив, напоив, предложила принять ванну.
Она сама купала его, разглядывая сильное загорелое тело, ища на нем ранение.
Не найдя сказала:
– Не понимаю, тебя же ранили…
Алекс сказал, что бог миловал. Он не был ранен.
Тогда она расплакалась, говоря, что не отпустит туда, где ранят и убивают.
Он не понимал её тревог, ведь он был жив и здоров.
Её крик: «Не пущу!..» – заставил его открыть глаза.
Он чувствовал дрожь, что пробирала насквозь. Наконец понял, что перегрелся на не по-осеннему палящем солнце. Сознавая, что жизнь прекрасна, стал думать о ней.
Не понимая почему, та говорила о ранение, потом понимая, что это был всего лишь сон, успокоился, наблюдая за тем, как садилось солнце.
Дыхание воздуха становилось прохладнее, все говорило о приближение ночи. Невольно вспомнил о ребятах, те где-то запропастились в поиске механика. Просидев пару часов не дождавшись своих, он поспешил укрыться в овраге от ветра и надвигающего холода, не решаясь остаться на ночь в машине. Ночь была спокойной. Несмотря не на что Алекс выспался. Проснувшись с рассветом, он сразу и не понял, где находится. Потом вспомнив, направился к машине, ребят на месте не было. Не зная, что и думать попытался прогреть двигатель, но тот так и не завёлся. Считая, что он должен найти коллег направился вдоль шоссе к жилым постройкам…
Глава 9. Плен
Вчера.
…Были сумерки, операторская группа, пройдя лесную полосу, оказалась среди развалин, что ранее издалека показались жильём.
Уставший оператор не менее него помощник присели у сосны. Оператор, достав из рюкзака бутерброды, поделился с помощником. Парень был перепуган окружающим, вокруг стояла немая тишина и не одного целого сооружения. Все было в полуразрушенном виде и в устрашающей копоти. Это приводило в ужас даже привычного к войне человека.
Оператор тихо сказал:
– Бывает и такое…
Хлопая того по плечу:
– Война беспощадна и к людям и зданиям… – напряжённо всматриваясь вдаль…
Что-то, заметив, встав, побежал перебежками, прячась за кустами засев в ложбинку, внимательно просматривая отдалённую дорогу к посёлку.
Через несколько минут он вернулся, говоря:
– Да… Что-то пока не очень понятно, где мы с тобой… – озадаченно, – «мёртвая зона», как в аду.
Озадаченно:
– Толком не скажешь где мы и кто здесь находится… – кивая помощнику, – надо прощупать, чтобы нам с тобой не попасть в чудную… – почёсывая затылок, – механика найти бы нам…
Ощущая бурление в животе, поглаживая:
– Да и еды не мешало бы… – доедая бутерброд…
Обращаясь к парню:
– Ты как? – вновь хлопая по плечу, – все двигаем… – перекрестившись…
Парень, кивнув, дожёвывая бутерброд, встал, вздыхая:
– Что ж надо так надо… От судьбы не уйти…
…Оказавшись на большаке просёлочной дороги в нескольких метрах от себя, они заметили немолодую женщину, ведущую не доеную корову.
Та тянула за верёвку, до слуха доносилось:
– Все бомбят… Жизни нет… – дёргая за верёвку, – Дашка ещё не доенная, а как ей раздоиться, когда чёрти что вокруг и рядом. От страха все держит в себе… – всхлипывая, – не дай бог, околеет…
Корова в ответ замычала, словно подтверждая её слова…
Неожиданно перед ней появился оператор со своим помощником.
Женщина на минутку остолбенела, испугано перекрестившись, сказала:
– Вы кто? – оглядываясь по сторонам, – откуда вас вынесло на меня залётных?
Кивая в сторону:
– Своих лиходеев хватает… – показывая рукой.
Крикливо:
– Вон что творят ироды, бездомными нас сделали… – считая, что её не расслышали, прокричала, – погорельцами стали, – вытирая набежавшую слезу…
Помощник оператора тут же предостерёг:
– Тётушка тише… Свои!.. – успокаивая ту, – черти по дорогам не носятся…
Женщина, перекрестившись на правду, тихо сказала:
– Да уж вижу… – махнув рукой… – и, слава Богу, антихристам кто-то под зад дал…
Доверительно:
– Уж как несколько часов в посёлке тихо…
С любопытством глядя на них, одёргивая, – и не тётя я…
С гонором:
– Племяши мне тоже, Ольгой меня зовут.
Кивая на корову:
– Вот корову из леса домой веду. Привыкла доиться дома… – плача, – пусть на пожарище, но дома… – вытирая слезу, – может, не явятся сегодня. На бетеэрах куда-то унеслись, прямо как ветром сдуло… Ушам легче стало, ихнего оголтелого шума не слышно.
Поблагодарив женщину за информацию, они тот час же исчезли в посадках.
Неожиданно из-за поворота на открытом «уазике» появились неизвестные лица в чёрной военной форме, без знаков различая. Их было четверо. Они были с автоматами.
Оператор с помощником разбежались по сторонам.
Те, заметив беглецов стали преследовать в кураже улюлюкая, устрашая почему-то на немецком:
– Zu stehen! Hände hoch! – дружно заржав…
Казалось, что они играли в войнушку, мгновенно войдя в роль немецких захватчиков времён ВОВ.