Читать интересную книгу Социология права - Андрей Медушевский

Эти современные дискуссии заставляют вспомнить аргументацию противников ленинской интерпретации диктатуры в международном социалистическом движении – Г.В. Плеханова, К. Каутского и Р. Люксембург. Первый из них выступил с развернутой критикой реализации коммунистического эксперимента в России, подчеркнув объективную неготовность страны к этому и обвинив большевиков в стремлении к узурпации власти и установлению бонапартистского режима (131). Русские теоретики марксизма (Плеханов, Аксельрод и др.) ранее допускали решающую роль пролетариата в буржуазной революции, однако, подчеркивали, что она объективно может завершиться лишь созданием общества буржуазного типа. Попытки создания в неподготовленной стране социалистического общества с помощью террора и подавления могут привести лишь к установлению полицейского режима, т. е. не пролетарской, а вполне обычной диктатуры. Тем самым в центре их критики оказывались теории «перерастания» или «перманентной революции», но прежде всего ленинская концепция диктатуры.

В ходе русской революции марксистской концепции диктатуры была противопоставлена ленинская, понимавшая ее как буквальное осуществление диктатуры победившей партией. Это был путь к тоталитарному режиму (132). Данная тенденция вызвала раскол в социалистическом движении, критику ленинизма как правыми, так и левыми социалистами. Эта критика важна тем, что в ней пророчески указывались объективные результаты коммунистической революции, а также намечены некоторые направления последующей критики реального социализма. Социалистические критики Ленина упрекали его за стремление поставить партию над рабочим классом и бланкизм. Все они (Плеханов, Каутский, Люксембург и Мартов) исходили при этом из пригодности европейской модели революции для России. Поэтому все, что делали большевики, рассматривалось как отступление от этой модели. В результате в западной социал-демократии стал возможен спор о том, является ли ленинизм органичным продолжением марксизма или представляет особое явление (ревизионизм). Ретроспективная оценка ленинизма позволяет констатировать, что его сила заключалась не столько в новых теоретических обобщениях, сколько в создании особого механизма власти и лидерства – революционной элиты, имеющей инстинкт и волю к власти. Вопрос об отношении теории марксизма и ее последующей трактовки ленинизмом показывает как преемственность, так и ее разрыв, связанный с модификацией ряда ортодоксальных формул в новых условиях. Ленин, по мнению Колаковского, не только был марксистом, но и развивал марксизм практически и во многих отношениях даже последовательнее, чем другие, убедительно показав преемственность ленинизма по отношению к марксизму. Однако проблема имеет и другую сторону: мог ли общественный идеал бесклассового общества, созданный в рамках марксистской утопии, вообще реализоваться в какой-либо иной форме кроме ленинизма? Действительно, революции, вдохновленные социалистическими принципами, имели успех только в отсталых странах, в соединении с национализмом. Ленин отошел от классического марксизма. События 1917 г. в России произошли не столько в рамках, сколько вопреки классическому марксизму (о чем писали Г. Плеханов, К. Каутский и Р. Люксембург). Это была модель революционной теории 1848– 1850 гг., которая реализовалась не в развитых странах, а в отсталых, содержа в себе полубланкистскую революционную тактику, от которой сам Маркс позднее отказался в пользу более умеренного варианта перехода. Это учение очень близко логике перманентной революции: в экономически отсталых обществах, стоящих на доиндустриальной стадии развития, революционеры должны начать с сотрудничества с буржуазией, чтобы устранить экономическую отсталость и полуфеодализм; способствовать рождению буржуазной демократической республики, которая приведет к легализации политических партий, а затем – осуществить свержение буржуазного правительства. Эта доктрина была реализована в России, Китае и на Балканах, в развивающихся странах.

Решение проблемы ленинизма как особой теории революционной модернизации традиционных обществ делает возможным сопоставление данной модификации марксизма с другими авторитарными идеологическими течениями, в частности, с фашизмом. Их объединяют не столько идеологические постулаты, сколько технология переворотов и обеспечения массовой социальной поддержки. Деятель международной социал-демократии Анжелика Балабанова была лично знакома как с Лениным, так и с Муссолини. Она оставила чрезвычайно ценные мемуары, доминирующей идеей которых стало сопоставление двух тоталитарных вождей, их воззрений на стратегию и тактику завоевания государства. Этот анализ стал возможен благодаря уникальной социологической подготовке, которую Балабанова получила в Свободном университете в Брюсселе, где она слушала лекции Г. Плеханова, М. Ковалевского, Э. Вандервельде, Элизе Реклю, а затем – политической практике, позволившей ей усвоить точку зрения других радикальных оппонентов большевизма, как, например, Роза Люксембург. Это дало возможность анализа сходных тенденций в развитии таких двух внешне противоположных течений, как ранний итальянский фашизм и русский большевизм. Установление тоталитарных режимов в Италии и России рассматривалось ею как проявление кризиса социал- демократического движения, а потому наибольшее внимание она обращает именно на вопросы стратегии и тактики борьбы за власть, видя в них основную причину торжества правого и левого экстремизма. Не отождествляя эти два типа политической идеологии, она тем не менее вскрыла ряд существенных общих для них тенденций.

Проводя параллели между итальянским фашизмом и русским большевизмом, Балабанова анализирует последний по сходным параметрам, указывая прежде всею на качественную новизну ленинской концепции революционного переворота. Балабанова, внимательно наблюдавшая деятельность Ленина во время Циммервальдской конференции и затем в советской России, подчеркивает его внимание к проблемам тактики, которое казалось ей «чрезвычайно прямолинейным». Она размышляла о том, проистекает ли оно из свойственного ему одномерного понимания мира или сознательного стремления к концентрации на отдельных проблемах. При этом она признает, что именно эта способность к концентрации и настойчивость, поставленные на службу одной цели, составляли секрет его успеха. Это свидетельство подтверждается и другими, например, Троцким в его воспоминаниях о Ленине.

Оно выражает, несомненно, особое понимание тактики, воспитанное на чтении Клаузевица и выражающееся в стремлении к достижению максимального перевеса в критических ситуациях.

Ленинизм как идеология, несомненно, обладал принципиально новыми чертами по отношению к ортодоксальному марксизму эпохи Второго Интернационала. В.И. Ленин не выдвинул систематического переосмысления марксистской теоретической схемы, но вместо этого разрабатывал концепцию марксизма как теории пролетарской революции и занимался воплощением этой концепции в эффективной организации для осуществления политической стратегии. Ленинская концепция империализма исходит из идей Гобсона и Гильфердинга, но дает им более радикальную и революционную трактовку, а именно: капитализм вступил в стадию умирания; это создает лучшие условия для его свержения, но одновременно ведет к расколу рабочего движения между реформистской и революционными тенденциями, что требует институциональных усилий для укрепления революционных партий и борьбы с реформизмом. При обсуждении аграрного вопроса, сначала в России, а затем и в колониальных странах (Китае, Индии), Ленина интересовала не разработка теории крестьянства как социального класса в марксистском смысле, но анализ его революционного потенциала в отсталых странах и способы, которыми некоторые его части могут быть привлечены к политическому союзу с рабочим классом или, точнее, с революционной партией этого класса. Однако наиболее существенным вкладом Ленина в марксизм признается концепция партии (133). Она основана на различении рабочего класса, который, по его мнению, спонтанно никогда не достигнет большего, чем «трейд-юнионистское сознание» (т. е. занятие чисто экономическими требованиями), и революционного авангарда полностью классово-сознательных рабочих и интеллектуалов, которые привнесут социалистические идеи в движение рабочего класса извне и обеспечат лидерство всего движения угнетенных (как рабочих, так и крестьян) благодаря своей полной приверженности к революционному марксизму и его организации как централизованной и дисциплинированной политической партии. Следовательно, ленинизм внес существенный самостоятельный вклад и в интерпретацию феномена идеологии (особенно в работе «Что делать?») (134).

Таким образом, ленинизм может рассматриваться как осмысление практического применения теории Маркса для осуществления революции. Тот вклад, который внес Ленин в развитие марксизма, состоял прежде всего в концепции роли партии в осуществлении революции. Другая важная модификация ортодоксального марксизма – воззрение ленинизма на крестьянство как союзника пролетариата для осуществления революции, наконец, третья – выяснение особенностей политической борьбы в условиях новой стадии развития капитализма – империализма. Все это позволяет с вниманием отнестись к неоднократно высказывавшемуся в литературе тезису о ленинизме как синтезе марксизма и народничества.