Читать интересную книгу Последнее действие спектакля - Ирэн Адлер

– Офелия Меридью пришла в себя, – продолжал Гораций. – Журналист обещает «потрясающие откровения певицы»!

– Ну… – проговорила я, вспоминая, как накануне хитрая уловка Шерлока с Барцини предопределила ход всех последующих событий. – Похоже, в этом городе ничто не ускользает от внимания журналистов.

– Новые времена, мисс Ирэн, новые времена… – заметил Гораций, слегка вздохнув.

– У этих новых времён есть и неплохая сторона… – заметила я.

– Что вы имеете в виду, мисс?

– Газета сообщает и адрес, где укрывается Меридью, и даже точное время, когда она поедет домой.

– А значит…

– Значит, сегодня Лондон ожидает важное событие, и мы, как будущие лондонцы, не должны пропустить его, мой дорогой Гораций!

Дворецкий посмотрел на меня сначала испуганно, потом с улыбкой. Должно быть он сообразил, что отправиться к какому-то одному дому в любом случае лучше, чем сопровождать меня за покупками на Сэвил-роу!

– Спешу взять кэб, мисс, – сказал он, поднимаясь из-за стола.

Мне только это и нужно было. И хотя мы с ребятами не договаривались о времени и месте встречи, я не сомневалась, что они тоже узнали новость про Меридью.

Мы с Нельсоном быстро оделись, сели в кэб и направились в Уайтчепел, где, как писала газета, находилась Меридью. Мы приехали быстро, но там уже собралась большая толпа любопытных.

Дом, где пребывала Меридью, представлял собой трёхэтажный особняк с белыми оконными рамами и синей дверью – определённое указание на то, что это собственность королевы.

Всякий раз, когда какая-то тень мелькала за кружевной шторой, скрывавшей интерьер от нескромных глаз, толпа начинала аплодировать и кричать: «Офелия!» – в надежде рано или поздно увидеть оперную звезду вне опасности.

Я поискала в толпе какие-нибудь знакомые лица, но так и не нашла ни одного. Тут собрались самые простые люди, которые скорее всего никогда не были в театре ни на одном спектакле с участием Офелии, но которые всегда искренно выражали ей свою симпатию, возможно, более непосредственно, чем её богатые поклонники.

Эти простые люди знали, что Офелия вышла из их среды и не забыла о своём происхождении. Именно об этом говорил мистер Нельсон, когда мы ожидали, что произойдёт дальше.

Он сделал особый упор на истинное происхождение человека и на его связь, хоть и невидимую, которая никогда не прерывается с той средой, откуда он вышел.

Судя по всему, он был прав. Некоторое время спустя Офелия появилась в дверях в сопровождении медсестры, поддерживавшей её. Певица выглядела бледной и измученной, но слабо улыбнулась и лёгким жестом приветствовала толпу, которая с волнением ответила ей аплодисментами.

Я взглянула на мистера Нельсона, словно спрашивая у него разрешения подойти к ней, и он охотно согласился:

– Идите, идите! Вы же ради неё приехали сюда!

Я вышла из кэба и протиснулась сквозь плотную толпу на тротуаре. Не знаю, что на меня нашло, только мне вдруг захотелось подойти к Офелии как можно ближе. Это потребовало решимости и стоило нескольких хороших толчков локтем, которые мне отвесили, но я всё же сумела пробраться вперёд, к полицейскому кордону, который с трудом сдерживал толпу.

Оказавшись так близко от певицы, я разволновалась, снова увидев её после той трагической встречи живой и здоровой, хотя и пострадавшей от жуткого опыта.

– Офелия! – окликнула я её, подражая тем, кто окружал меня.

Узнав из газет о её несчастьях, толпа видела в ней больше, чем просто оперную певицу. Прослышав о покушении на неё, люди стали относиться к ней как к близкому человеку.

Пока Офелия медленно направлялась к своему экипажу, произошло то, что я до сих пор вспоминаю с огромным волнением. Офелия обернулась ко мне. Да, да, ко мне! И с изумлением посмотрела на меня.

Офелия Меридью узнала меня. И потому на какое-то, очень долгое мгновение я тоже стала для всех окружающих по меньшей мере такой же знаменитой, как она.

Она подошла ко мне вместе с медсестрой и протянула руку.

– Это ты… – проговорила она.

Я не в силах была что-либо ответить ей.

– Твоё лицо всё время передо мной, как лик ангела… – произнесла Офелия. – Ангела, прилетевшего спасти меня в Бетнел-Грин…

– Меня зовут Ирэн, – улыбнулась я.

Офелия указала на синюю дверь, из которой только что вышла.

– Зайдём? Мне совершенно необходимо поговорить с тобой. Экипаж подождёт!

Я обошла раскинутые руки полицейских, приблизилась к Офелии, и она взяла меня под руку.

Мы вошли в синюю дверь и сели в небольшой гостиной. Офелия отослала медсестру и, когда мы остались одни, ласково посмотрела на меня.

– Расскажи всё, как было, мой юный ангел, – попросила она.

Я была счастлива ответить на её просьбу и описала, как всё происходило до того момента, когда мы успели добраться к дому её тётушки Бетти. Потом рассказала о самых последних событиях и о том, что замыслил их маэстро Барцини.

– Ни я, ни мои друзья так и не смогли хоть как-то понять всё, что случилось. Мы не раз слышали от Барцини, что несчастный Альфред Санти был слишком высокого мнения о себе и что именно за это он и поплатился, но… что всё это означало, мы так и не поняли, – призналась я, закончив рассказ.

Офелия Меридью опустила глаза, прежде чем заговорить.

– Ты многого ещё не знаешь и никогда не узнаешь, мой юный ангел, – сказала она наконец. – Тут есть один секрет… секрет, который Барцини никому не хотел открывать…

Я ожидала, что сейчас она признается в тайной связи с Санти и в том, что их отношения вызывали безудержную ревность маэстро Барцини. Но Офелия произнесла только одну фразу, которая тотчас открыла мне совсем другую историю и настоящую причину поступка итальянского композитора.

– Надобно тебе знать, Ирэн, что последние оперы Барцини – не его сочинения. И возможно, поэтому они самые лучшие из всего, что он написал когда-либо.

И тут я вспомнила слова князя Голицына о втором дыхании Барцини, и у меня округлились глаза от удивления.

– Музыка… Две последние оперы, которые выдавались за сочинения Барцини, написал не он… а мой бедный Альфред, – едва ли не рыдая произнесла Офелия.

Я взяла её за руку и заглянула в глаза.

– Если это так мучительно для вас, не нужно… – попросила я.

– Напротив, – ответила Офелия, смахивая слёзы. – Напротив, Ирэн… мне легче оттого, что рассказываю тебе всё это.

Я крепче сжала её руку и она продолжала:

– Поначалу Альфреду оказали честь, позволив работать рядом со знаменитым Барцини, великим маэстро! Кто не почёл бы это за честь… Но со временем стало ясно, что композитор использует его. Собственное вдохновение уже угасло, и он воспользовался работами Санти, который понял, что в таком случае его талант никогда не получит признания. Он начал протестовать, и тогда Барцини стал обещать, что имя Санти как автора оперы тоже появится на афише рядом с его именем. Но он ни разу не сдержал обещания. Потом негодяй взял на работу это ничтожество Анри Дюваля, и только для того, чтоб напугать Альфреда, мол, на его место уже есть другой человек. И это сработало… Однако Альфред понял, что Барцини по-прежнему нуждается в нём, и наконец нашёл в себе силы восстать. Он отказался передать ему своё последнее сочинение – оперу «Семирамида».

Вот почему он был всё время такой мрачный и сердитый, подумала я, слушая рассказ Офелии. Он уже был на ножах с Барцини.

– И тут маэстро опять обманул Альфреда, – продолжала Офелия. – Он заверил его, что время пришло: теперь его имя тоже появится на афишах всех великих театров Европы. Альфред поверил, надеясь, что на этот раз Барцини сдержит обещание. – Тут Офелия горько улыбнулась. – Только маэстро и не собирался этого делать. Однажды он признался мне в этом, когда выпил за ужином лишний бокал вина.

Он говорил об Альфреде как о неблагодарном человеке, который всему научился у него. Говорил в свой обычной презрительной манере, с какой отзывался обо всех, с кем работал. Какая уж тут честь! Он обращался с ними как с рабами. Так, будто он неоспоримый король оперы. – Офелия тяжело вздохнула. – И это стало его ошибкой. Он был так ослеплён самим собой и своей славой, что даже не понял, что мы с Альфредом со временем стали больше чем друзья. Мы полюбили друг друга. И хотя сердце моё не такое уж молодое, я любила его бесконечно, я даже не представляла, что способна так любить. Я любила его, Ирэн… И поэтому предостерегла о намерениях Барцини. Я посоветовала ему не отдавать итальянцу свою последнюю оперу, стоять на своём и, если понадобится, спрятать партитуру в надёжном месте.

– И он это сделал? – с волнением спросила я.

– Санти действительно спрятал свою последнюю оперу, прежде чем… прежде чем… – Офелия опустила голову. – Да, он передал её мне. А я… Когда Альфреда нашли мёртвым в гостинице и Скотланд-Ярд арестовал того француза, я думала, что сойду с ума. Всё казалось мне таким абсурдным и ужасным… Мне хотелось только одного – спрятаться, исчезнуть, и я не представляла, что Барцини способен… К счастью, я передала оперу Альфреда одному надёжному человеку, который хранит её до сих пор.