Читать интересную книгу Суд и ошибка - Энтони Беркли

Фарроуэй излагал эти суждения все тем же бесстрастным, монотонным голосом, мистер Тодхантер только кивал. Поскольку он ни разу в жизни не встречал роковой женщины, он мог лишь вежливо посочувствовать мужчине, который изливал перед ним душу.

— Прежде всего, — тем же заунывным топом продолжал Фарроуэй, — мне приходилось бороться с собой. Всем известно, как это бывает. Я называл себя тряпкой. Твердил, что это просто нелепо — почему такое случилось именно со мной? Винил себя за то, что оказался слабее всех других мужчин, которых я когда-то презирал за страстную влюбленность. А потом я понял, что сами понятия силы и слабости ко мне неприменимы: они не имели никакого отношения к состоянию, в котором я находился. С чем бы это сравнить?… Предположим, во время купания вы решили просидеть под водой десять минут. Разве вы тряпка, если вынырнули в первую же минуту потому, что вам не хватало кислорода? Нет. Вы ничего не могли поделать. Понятия силы и слабости в данном случае неприменимы. Так было и со мной. Конечно я прекрасно понимал, что все это означает для моей семьи. Я не злой человек, я сочувствовал родным. Но что я мог поделать? Расстаться с Джин было невозможно — так же невозможно, как даже самому лучшему пловцу пробыть под водой более нескольких минут. Разумеется, я превратил жизнь своих близких в ад. Я знал об этом и ненавидел себя. Но и мне жилось нелегко. Отчасти причиной тому было сочувствие к ним, отчасти — ревность. Я не ревнив по натуре, я никогда никого не ревновал, но с Джин превратился в Отелло. Я понимал, что это глупо, нелепо, но опять-таки ничего не мог с собой поделать. Я панически боялся, что меня лишат того самого кислорода, которым я дышу. А с Джип поводов для ревности у меня было немало. Если она и была верна мне, то недолго. Она тоже ничего не могла поделать, бедняжка. Ее влекло к мужчинам но не ради их самих, а для того, чтобы испытать на них свою власть. А еще она жаждала денег. О, иллюзий я не питал. Она уже… как бы выразиться… делала вам соответствующие намеки?

— Да, — сказал мистер Тодхантер.

Фарроуэй кивнул.

— Она знает, что я выжат до последней капли. Бедняжка Джин! Она просто безнравственна, как бы она ни обманывала себя и ни болтала высокопарный вздор о своем искусстве. О любви нет и речи. Джин никогда не любила никого, кроме самой себя. Себя она обожает. Вот ее истинная одержимость. Ей и в голову не приходит сделать хоть что-нибудь ради других людей, потому что она никого вокруг не замечает. Вы слышали о сэре Джеймсе Бохуме, психиатре? Это не только сведущий в своем деле, но и чрезвычайно умный человек. Однажды я познакомился с ним в гостях, за ужином. Потом нам довелось разговориться. Помню, как он сказал, что секс — область, наименее доступная для изучения. Постепенно мы все больше узнаем о скрытых мотивах наших поступков, но о том, что касается секса, знаем столько же, сколько в эпоху палеолита. Выбор партнеров в сексе не поддается никаким доводам рассудка и объяснениям. Почему А потерял голову из-за В? Никто не знает. Это всего лишь факт, который следует принять, не анализируя его и не подвергая критике. Любовь к С смягчила и облагородила его, любовь к В превратила его в безумца. Я поделился с собеседником своей теорией "рокового типа", и он согласился с ней. По его мнению, происходящее чем-то сродни химической реакции. Сами по себе и в сочетании со всеми другими веществами два ее ингредиента могут быть совершенно безвредными. Но стоит смешать эти два ингредиента — раздастся взрыв. С дымом и вонью, само собой. Я спросил сэра Бохума, можно ли бороться с одержимостью, и он ответил, что единственный способ избежать ее сублимация в том или ином виде, например религия, но применить этот способ умышленно нельзя — он приходит на помощь сам собой.

И теперь я понимаю, что он прав. Я мог только ждать. Может, я попаду под машину. Или Джин поймет, что с меня больше нечего взять и прогонит прочь. Но до тех пор, пока она будет звать меня, я буду откликаться на зов. Сегодня утром по телефону меня так и подмывало отрезать: "Нет!" Но я не смог. Я был бессилен. Само собой, вскоре у нее появится Другой. Это я предвижу, этого боюсь. Потому что драма близится к развязке. Вот если бы Джин умерла… так было бы лучше для всех. Но на такую удачу нечего и надеяться. Джин не настолько великодушна.

Разумеется, меня не раз посещали мысли об убийстве… Не зачем так удивляться, Тодхантер, — с безрадостным смешком продолжал Фарроуэй. По-моему, каждый обезумевший от любви мужчина иной раз подумывает, не убить ли ему свою возлюбленную. Как правило, из-за пустяка. Но в случае Джин это был бы не пустяк. Если есть на свете женщина, заслуживающая насильственной смерти, так это она. Заметьте, она не зла — то есть она не стремится постоянно мучать окружающих. Но она хуже любой злодейки, потому что даже не замечает, что вокруг нее живут люди. Такие женщины — да и мужчины — несут ответственность за девять десятых всех человеческих страданий. Истинное зло — большая редкость. Я склонен считать его патологическим феноменом. Равнодушие — вот что страшно…

Мистер Тодхантер ждал продолжения, но Фарроуэй, по-видимому, закончил.

— Прошу меня простить, — наконец заговорил мистер Тодхантер, — но вы обмолвились о разговоре по телефону сегодня утром. Если я правильно понял, мисс Норвуд позвонила вам и пригласила в гости?

Фарроуэй тупо уставился на него.

— Да, а почему вас это заинтересовало? Она всегда так делает, если мы не видимся несколько дней. Хочет убедиться, что я забыл ее, разлюбил и так далее. Видите ли, пса надо держать на привязи.

— Понимаю, — отозвался мистер Тодхантер. Он не стал сообщать, что мисс Норвуд явно вознамерилась держать старого пса на привязи, пока на наденет ошейник на нового — несмотря на все обещания поскорее избавиться от прежнего. Он озадаченно потер лысую макушку. Сегодня он впервые столкнулся с пораженческой позицией в чистом виде. И тем не менее она была подлинной. Мистер Тодхантер из осторожности не стал рассуждать о том, можно ли успешно бороться со страстью, хотя и полагал, что это вполне вероятно. Но Фарроуэй явно капитулировал, он даже не пытался бороться — разве что физически, после появления Другого. А на что он был способен в нынешнем состоянии, не смог бы предугадать никто.

В скверном расположении духа мистер Тодхантер отправился к себе в Ричмонд.

Он думал, что все эти глупости для него давно позади; сама идея ему изначально не нравилась, а теперь она прямо-таки внушала ему отвращение и ужас. Но угрызения совести были слишком сильны; ему показали способ принести перед смертью хоть какую-нибудь пользу миру и не дали никакой возможности увильнуть. Бранясь и божась, совершенно несчастный мистер Тодхантер столкнулся лицом к лицу с необходимостью как можно скорее убить мисс Норвуд.

Глава 8

* 1 *

Несмотря на то что мистер Тодхантер чувствовал себя обязанным совершить убийство, афишировать этот факт он вовсе не собирался. Вспомнив о родных, он подумал о том, с каким прискорбием все они узнают, что в их семье есть убийца. Ничуть не стыдясь своих намерений, мистер Тодхантер все-таки считал своим долгом ради близких совершить задуманное как можно более тайно.

В некотором недоумении мистер Тодхантер потратил небольшую сумму на дешевые издания детективных романов, пытаясь выяснить, как принято совершать подобные поступки и какой из методов считается наилучшим. Из романов он узнал, что если убийцу не застали на месте преступления и он не оставил ни компрометирующих улик, ни отпечатков пальцев, к тому же не имел мотива, то можно с абсолютной уверенностью утверждать: в романс его поймают, а в реальной жизни — вряд ли. Не удовлетворившись этим выводом, мистер Тодхантер потратился на ряд трудов по популярной криминологии и, подавив отвращение к полуграмотному стилю изложения, прилежно изучил их. Из этих трудов он узнал, что наиболее успешно (то есть попавшись в самом конце, но имея на своем счету два-три убийства) практиковали искусство убивать те, кто освоил методику избавляться от трупа, предпочтительно сжигать его. Но мистер Тодхантер ничего подобного не планировал. Он рассчитывал убить жертву как можно более милосердным способом, а потом поскорее покинуть место преступления. Само собой, производить какие-либо манипуляции с трупом он не собирался. Поэтому самое пристальное внимание он уделил описаниям случаев молниеносных и бесшумных убийст, после которых преступника не удавалось обнаружить.

Постепенно, почти к сожалению и к вящему ужасу мистера Тодхантера, в голове у него начал складываться приблизительный план. Прежде всего ему понадобилось ознакомиться не только с ричмондским домом мисс Норвуд, но и с ее привычками, и все это — не возбуждая подозрения и никому не давая оснований запомнить его расспросы. Добросовестно изучив этот вопрос, мистер Тодхантер понял, что самой лучшей осведомительницей будет мисс Норвуд. С другой стороны, он решительно не желал иметь с мисс Норвуд ничего общего, чтобы сохранить статус ее знакомого, но не друга. Наиболее удачным ему показался план, при котором мисс Норвуд следовало выманить куда-нибудь в безлюдную местность, во время прогулки подробно расспросить ее и расстаться, по дороге никому не попавшись на глаза.