горючую жидкость. Запахи алкоголя, гнили и рвоты смешались в темноте комнаты, выжигая в мужчине страх. Влад устало сел на пол, крутя в пальцах зажигалку, периодически её зажигая.
Влад всегда боялся сделать первый шаг. Он боялся сделать шаг к знакомству с женщиной, поэтому посвятил себя Высшим Силам. Борьбе со злом. Отец вдалбливал в его голову, что смысл жизни Влада помочь воину в его борьбе со злом и все его решения должны способствовать успешному исходу. Влада учили ставить интересы воина выше своих. Он даже не знал, чего хотел от жизни, просто не задумывался. Его и не спрашивали. Влада никогда не спрашивали ни о желаниях, ни о мечтах, ни об его боли, ни об его ненависти. Всегда только борьба добра и зла. И сейчас ему нужно сделать выбор. А был ли он? Мог ли Влад выбрать то, что шло наперекор служению добру и воину. Нет. Поэтому и решиться сложно.
Влад поднялся на ноги, смотря на лужу алкоголя возле бара, нужно быть смелым, чтобы сделать шаг. Мужчина чиркнул зажигалкой и поднес ее синее пламя к простыне на кровати, которая в ту же минуту вспыхнуло огнем. Горящие языки поедали белье и кровать, лаская обжигающим теплом. Влад смотрел как заворожённый за лаской огня, лицо опалило его жаром и вывело из оцепенения мужчину. Он вышел из комнаты, плотно закрыв двери и тихими шагами спустился вниз к щитку, откуда спускали на всех окнах жалюзи на ночь. Влад колебался с минуту, смотря на кнопки, в нем словно шла борьба, его личная битва добра и зла, и в этой битве выиграл долг. Нажав на кнопку, рольставни тихо поползли вниз, погружая дом в темноту.
В глубине души Влад хотел, чтобы кто-то выскочил из комнат и остановил его. Вырубил его ударом в висок, потушил начинающейся пожар в коттедже и прекратил убийство. Но ничего подобного не происходило. Влад спокойно прошел на кухню и открыл на полную газовые плиты, запах сразу ударил в нос, щекоча разум. Мужчина старался не думать, что он делает, успокаивая себя мыслью о правильности своих поступков. Он даёт силу воину. Так хочет добро. Его учили следовать указаниям воина и он подчинился.
Мужчина прошёл в холл, осматривая прощальным взглядом дом, где прошло его детство, из которого он ничего не мог вспомнить. Только служение чуть ли не с пеленок. Влад помнил только чтение скучных книг о борьбе, учил деяния прошлых воинов, помогал в становлении помощников, которые ни во что его не ставили. Он и не был нужен. Как и отцу, который отсылал его от себя, упиваясь своей властью. Пожалуй, единственный светлый момент жизни в ненавистном доме, это убийство отца. Он проматывал часами в кабинете последние вдохи жизни отца и наслаждался ими. Влад усмехнулся и вышел из коттеджа, закрывая дверь на все замки. Охранник на выходе ему кивнул и дальше уткнулся в монитор, смотря на погруженный в сон коттедж.
Сделав немного шагов в сторону, Влад побежал как можно дальше от дома, спотыкаясь о гравий дороги, он надеялся не услышать взрыв газа и не видеть пожар. Не слышать крики и плач обитателей, если кто-то останется в живых. Он выполнил свой долг. Он сделал воина сильнее.
Влад выбежал за границы поселка и сел на обочину, пытаясь выровнять дыхание. Мысленно он молился о прощении его души, пусть бог не существует, но ему становилось легче. Влад верил, что после смерти он обретет спасение и разум найдет покой.
Через часа два, а может, больше до Влада дошел звук взрыва, алое зарево окрасило поселок, заголосили автомобильные сигнализации, разрушая ночную тишину. Пожар охватывал соседние дома, съедая их пламенем, не давая жителям прийти в себя после сна, уносил их с собой. Поселок погрузился в торжество огненной смерти, пламя, подгоняемое ветром сметало все с собой, не желая оставлять ничего нетронутым. Влад видел все четко, будто сам стоял посреди всего действия. Ему хотелось и бежать, и продолжать стоять, любуясь пожаром поселка, желая почувствовать тепло смерти ещё раз на своем лице. Но здравый смысл все же заставил его пуститься в бегство, углубляясь в лесную чащу, боясь, что его найдут. Он жалел, что не остался в доме и не получил своего спасения.
— Заходи. — Арман прошел внутрь дома, за ним вошла Ира, занимая тенями все стены. Она словно исследовала ими помещение. Тени начали двигаться вдоль стен, проникая в каждую щель в доме, наполняя их собой. Арман старался не обращать на тени внимания, но те его периодически касались и ему становилось холодно, они обжигали своим черным морозом.
— Куда ты нас привёз? — почти шепотом спросила женщина, Арману она казалась слегка подавленной, после происшествия в полицейском участке. Она стояла посреди зала частного дома и уставилась в пол, пальцы правой руки теребили ткань куртки, а левая рука… От левой руки осталась только культя, мужчина задержал на ней взгляд и скривился, ему стало жаль Иру. Перед ним стояла хрупкая молодая женщина, бледная, с синяками под глазами, осунувшимся лицом. Черные глаза смотрели безразлично, сквозь черноту Арман не видел ни одной ее эмоции. Он хотел ее защитить, при других обстоятельствах бы так и сделал, только худоба тела и загнанность женщины не давали все равно подумать, что она беззащитна. От Ирины шла сила, которая давала ей уверенность, которая следовала с ней рядом и скорее она может дать защиту. Но тяжесть ноши давила на Иру, он видел это, однако, ничего не говорил.
— Это дом моих родителей. Они умерли уже давно, остался только он. Я редко бываю здесь, только, когда хочу одиночества. Здесь можешь переждать немного. Пока не придумаем, как тебя вывезти.
— Хорошо. Я могу сама себя вывезти. Способы есть.
— Знаю, но твои способы слишком много жертв приносят.
— Это все пустое. — отмахнулась Ирина и села на диван, Арман ошарашенно смотрел на нее.
— Ты понимаешь, что убила пятнадцать человек?
— Да. — кивнула Ирина и закурила, делая долгую затяжку. — Это все ради дела. Они знали, кого забирали.
— Есть будешь? — отозвался Арман, женщина отрицательно покачала головой, уставясь в окно, где уже просыпался рассвет.
Она не могла ответить ни на один вопрос Армана. Понимала ли, что убила? Конечно, понимала. Ира никогда не забудет крики людей, что ласкали слух, пробуждали её, она боялась сама себе признаться, но хотела ещё раз почувствовать тот прилив сил, которые давала смерть. Жалела ли Ирина? Нет. И не пожалеет. У нее стойкое ощущение, что все она