Читать интересную книгу Юстиниан. Великий законодатель - Джордж Бейкер

XII

Гейламир, бежавший в горы Нумидии, сидел там холодный, голодный, лишенный ванны и регулярных денежных поступлений, в удручающей обстановке шатра, окруженный местными подданными. Вандальский король был способен на истинную доблесть и упорное сопротивление тиранам, но был из тех людей, которые не могут долго обходиться без горячей пищи и чистых рубашек.

Фар, вождь герулов, который осадил короля в его убежище, вел подобную жизнь и разделял отношение короля к условиям жизни африканских дикарей. Поняв, что не сможет пробиться к убежищу короля по тайным горным тропам, Фар решил прибегнуть к тонкой дипломатии. Послание, которое он направил королю, оказалось действенным только потому, что апеллировало к чувствам, которые обуревали их обоих.

«Я нисколько не кичусь своей ученостью, — писал он, — она ничуть не больше вашей, поэтому хочу использовать здравый смысл, приобретенный мной на основе жизненного опыта. Скажите, ради всего святого, что вы делаете в этой дыре? Не кажется ли вам, что независимость, за которую вы сейчас держитесь, вряд ли стоит того, чтобы ее иметь? Сейчас вы вынуждены жить за счет кого-то другого; если это так, то почему бы вам не жить за счет Юстиниана? Как бедняк в Константинополе, вы будете гораздо богаче, чем богач в этих местах. Если вы считаете бесчестьем получать деньги из рук Юстиниана, то позвольте мне напомнить, что так поступает Велизарий, так поступаем мы, герулы, в жилах которых течет такая же голубая кровь, как в ваших. Вам предлагают хорошие условия: приличный доход, место в сенате, звание патриция и гарантию Велизария в подтверждение этих условий. Я могу понять упорство человека, который намеревается чего-то достичь с его помощью, но человек, который отвергает хорошие условия из чистого упрямства, просто глупец. К счастью для вас, еще есть время подумать и изменить свою позицию».

Гейламир признал разумность этого совета, но не смог заставить себя последовать ему. Его мучила неотвязная мысль: он считал нападение Юстиниана на него неспровоцированным. Совершенно очевидно, что он, невзирая на все происшедшие события, так и не принял концепцию, по которой Рим просто восстановил свой суверенитет там, где его никто не отменял; вандальский король еще считал себя «базилевсом», суверенным правителем. Его понимание соответствует озабоченности всех северных королей своим царственным статусом. В ответ на послание Фара Гейламир попросил хлеба, губку и лиру.

Посланец короля вандалов объяснил изумленному Фару причину такой странной просьбы. Гейламир хотел хлеба, чтобы его есть, губку, чтобы вытирать лицо, и лиру, чтобы воспеть свою злосчастную судьбу. Фар выполнил просьбу короля; он не заблуждался, понимая, что Гейламир не будет долго терпеть свое затворничество. Были предприняты все меры, чтобы воспрепятствовать любой попытке короля бежать. В конце концов Гейламир сдался.

Велизарию стоило огромного труда убедить Гейламира в истинности обещаний Рима. Вандальский король покорился своей участи и сдался на милость Велизария. Хотя Фар, как и другие подданные империи, считал, что Гейламиру повезло получить пожизненную пенсию, не ударив ради этого пальцем о палец, сам король смотрел на себя куда более серьезно. Во время своей первой встречи с Велизарием у стен Карфагена король внезапно разразился хохотом. Так он выказал свое отношение к трагедии падения «дома вандалов» и к темным силам судьбы, повергшим его в униженное положение. Многие из тех, кто наблюдал эту сцену, с радостью пострадали бы вместе с ним, чтобы получить такую же награду.

XIII

В апреле Юстиниан обнародовал план нового устройства правления в Африке, снова ставшей частью Римской империи. Власть вандалов была уничтожена и упразднена, арианство подавлено. Осенью Велизарий сел на корабль и отплыл из Африки, оставив ее в умелых руках своего преемника Соломона.

Возвращение Велизария домой через пятнадцать месяцев после начала экспедиции превратилось в памятное событие. Никогда ни одно приключение не было так хорошо подкреплено своими результатами. Чтобы наградить человека, который достойно провел важнейшую кампанию, Юстиниан обратился к традициям пятивековой давности и удостоил Велизария почетного триумфа — впервые за всю историю Константинополя. Триумф в честь одного человека — такого империя не видела со времен Августа.

Сам триумф стоит того, чтобы остановиться на нем особо. Хотя в некоторых деталях он отличался от прежних чествований, но по сути и великолепию мог с ними сравниться. Процессия началась у дома Велизария. Путь ее пролегал по главным улицам Константинополя до ипподрома. Вступив на ипподром, процессия сделала круг почета по беговой дорожке на глазах тысяч зрителей, стоявших перед императорской ложей. Трофейное оружие вандалов, сокровища вандальских королей, семисвечник с золотым столом,[22] парадная карета вандальской королевы — все это было, вероятно, самой ценной, но не самой драматичной частью процессии. После этих сокровищ шел король Гейламир со своей семьей, военачальниками и остатками его племенной аристократии, за которыми следовали длинной чередой величественные в своем несчастье, высокие и мускулистые пленники. Гейламир полностью сознавал необходимость сохранять достоинство и напыщенно повторял уместные в данном случае слова: «Суета сует! Все — суета!» Последним шествовал Велизарий. Он шел пешком в сопровождении своего комитата — людей, которые, остановив у Десима паническое бегство, превратили его в победный марш после сражения при Трикамароне.

Гейламир мог сколько ему угодно повторять, что все суета; но никакая вандальская монархия не могла бы явить миру такой умопомрачительный блеск, как сидевшие бок о бок Юстиниан и Феодора в диадемах, с державой и скипетром, одетые в пурпурные шелка и вышитые золотом ткани. Велизарий простерся ниц перед величием Римской империи, перед мировой державой, перед которой должны преклониться все. Гейламир поначалу не желал кланяться. Он желал найти прибежище в уравнивающей всех доктрине о суете сует. Но он зашел слишком далеко, и ему некуда было отступать. Если его победитель не считает для себя зазорным поклониться императору Рима, то почему он, Гейламир, не может сделать то же? Сильные руки начали медленно прижимать его к земле. Он подчинился с неохотой, но распростерся ниц; и обутая в алый сафьян нога Юстиниана вдавила в землю его голову.

Так погибло вандальское царство. В течение восьми веков эта сцена будоражила воображение жителей севера. Люди, которые не помнили, кто такой Юстиниан, не знали о существовании Гейламира, рассказывали историю о плененном короле, распростершемся ниц перед троном своего победителя.

XIV

В том, что касается материального благосостояния, Гейламиру не на что было жаловаться. После сцены на ипподроме Гейламир вел в Галатии жизнь обычного сельского помещика. Его воины пошли на службу в императорскую армию, некоторые попали в комитат Велизария. Потомки Хильдерика получили пожизненную пенсию от щедрот Юстиниана и Феодоры. На свете было очень мало войн, которые заканчивались бы так дружелюбно.

XV

Император,[23] триумфатор, необходимо было добавить к этому перечню еще один титул для Велизария, и он получил его. Юстиниан назначил его консулом на следующий год. Вступление в должность стало памятным событием. Представители вандальской племенной знати подняли на свои плечи Велизария, как победителя. В толпе разбрасывали золотые монеты. Юстиниан хорошо знал характер своего верного слуги. Велизарий был не склонен помышлять о занятии трона, если другим способом можно легко получить почти такие же блестящие почести.

Глава 6

ОБМАН КОРОЛЯ ТЕОДАХАДА

I

Велизарий оставался в Константинополе под рукой у Юстиниана в течение первых трех месяцев своего консульства. Он не стал хуже от отдыха и перемены образа жизни. Но пока Велизарий отдыхал, император продолжал работать. Стало ясно, что уничтожение вандальского королевства было выполнено вовремя, так как еще до наступления июня созрела новая проблема, требующая твердой руки.

Мы уже упоминали об отношениях имперской власти и короля Теодориха. После смерти короля, последовавшей в августе 526 года, на престол вступил его малолетний внук Аталарих, но действительной правительницей стала регентша, мать Аталариха Амаласунта. Трудно удержаться от рассуждений на тему о том, как развивались бы события, будь жив отец Аталариха Амалунг Эутарих. Мы можем почти наверняка утверждать, что история Европы в этом случае была бы иной. Но Эутарих умер, когда его сыну было всего четыре года, оставив Амаласунту один на один с капризным, своевольным ребенком и с готами, чьи взгляды на женщину мало отличались от взглядов на нее со стороны современных пруссаков. Амаласунта была умной женщиной, воплотившей в себе лучшие способности и энергию представителей рода Амалунгов. Ее сын должен был стать таким же великим королем, как и его дед. Но Амаласунта не смогла выдержать тяжкий груз на своих женских плечах. Когда мы читаем о некоторых поздних деяниях императрицы Феодоры, нам следует помнить, что маленькая гречанка, имея перед глазами живой пример Амаласунты, знала, какой живостью ума, неутомимостью и умением балансировать на острие ножа должна обладать женщина, чтобы устоять в схватке с мужчинами.