Читать интересную книгу Юстиниан. Великий законодатель - Джордж Бейкер

Витигис обратился с письмом и к Юстиниану. Король подчеркивал, что поскольку причиной вторжения в Италию послужило заключение и убийство Амаласунты, то теперь она исчезла в связи со смертью Теодахада и восшествием на престол Витигиса, который призвал всех епископов Италии молить Господа о мире. Витигис не скрывал, что, так же как и Теодахад, он желает только мира. Ответ Юстиниана не сохранился. Вероятно, он напомнил Витигису, что самый надежный и быстрый путь к миру — безусловная капитуляция.

Такой выход не соответствовал замыслам Витигиса. В начале года готское войско было набрано, и в феврале начался поход на Рим. Готский король повел на врага двадцатитысячную армию,[29] ядро которой составляли закованные в броню рыцари на защищенных доспехами конях. В это время маленькая итальянская армия Велизария начала спешно заниматься земляными работами и восстановлением каменных стен, отчаянно торопясь сделать Рим пригодным к обороне.

XI

Приближение готов заставило вернуть все дозорные отряды, высланные Велизарием на север для наблюдения за продвижением неприятеля. Императорский полководец укрепился в Перудже, Сполетии и Нарнии. Укрепление последней вынудило готов покинуть Фламиниеву дорогу и пойти к Риму через Сабинию — по Салариевой дороге. Велизарий, предвидя это, поставил укрепление на пересечении этой дороги с Анио. На следующий день Велизарий во главе своего комитата отправился туда и обнаружил, что гарнизон без приказа покинул укрепление, а на мосту уже готская конница! Последовала скоротечная схватка. Велизарий ехал на прекрасно обученном боевом коне с белой звездочкой во лбу. Когда Велизарий выехал вперед, его коня сразу приметили, и среди готов разнеслись слова: «Стреляйте в белую звездочку!» Большинство готских воинов не знало, кто сидит на этой лошади, но воины подчинились приказу, и Велизарий сразу оказался в центре ожесточенной схватки. Полководец энергично защищался до тех пор, пока его комитат не сомкнул строй, защитив своего командира и отразив все попытки врага пробиться к Велизарию. Это было первое боевое столкновение имперских сил с готским племенем, и выходцы с востока проявили в нем свой горячий темперамент. В рукопашной схватке пала тысяча готов, а уцелевшие были оттеснены.

Комитат перестроился под прикрытием склона холма, и началось еще одно ожесточенное сражение, в котором комитат изрядно потрепал готов. Отступив, комитат достиг Саларийских ворот Рима. Там Велизарий столкнулся с совершенно неожиданным препятствием. Стражники, не узнав в покрытом пылью и утратившем всякий лоск человеке Велизария, которого сочли погибшим, не спешили открывать ворота, несмотря на увещевания и бешеные угрозы, которые выкрикивал их военачальник. Поняв, что попал в ловушку, зажатый между стеной и воротами, Велизарий, как он неоднократно делал это раньше и позже, спас себя бесстрашным блефом. Спускались сумерки. В тусклом свете Велизарий перестроил свой отряд и смело напал на преследовавших его готов. В сгущавшейся темноте нельзя было ничего разобрать, и готы, вообразив, что из крепости вышел свежий отряд на помощь Велизарию, приняли мудрое решение отступить. Воспользовавшись передышкой, Велизарий сумел убедить защитников города открыть ворота и вскоре оказался в безопасности вместе со своим комитатом.

Вечером того же дня готское войско начало окружение Рима. К Саларийским воротам подъехал посланник короля по имени Вакис и начал призывать население города к сдаче. Правда, его призывы нельзя было назвать воодушевляющими. Он поносил римлян за то, что они в трудную минуту отвернулись от готских правителей и предпочли им каких-то даго,[30] от которых римлянам не приходится ждать ничего хорошего. Людей, с горечью говорил Вакис, которые в прошлом являлись в Италию только как конокрады и мелкие воришки. Никто не стал противоречить Вакису, и он удалился в гордом молчании, исполненный собственного достоинства.

Хотя Велизарий вернулся в город потрепанным и уставшим, он до полуночи оставался на ногах, организуя оборону города. Военачальник выглядел очень бодро и возбуждал недовольство римлян хвастливыми заявлениями о полной уверенности в том, что ему удастся побить всех друзей надменного высокородного Вакиса. Римляне не могли понять, на чем основывается неиссякаемый оптимизм Велизария, который они, по всей вероятности, не были склонны разделять; а он сам не стал просвещать их на этот счет.

У Витигиса было слишком мало людей для правильной осады Рима. В надлежащих местах вокруг города он поставил семь лагерей, но даже при этом блокада была не полной. Первым практическим шагом явилось уничтожение системы водоснабжения города. Знаменитые акведуки, величайшие инженерные сооружения Рима, были перерезаны, и в город перестала поступать вода. В этом событии было нечто эпохальное. Акведуки были внешними признаками внутренней цивилизованности Рима. Эти акведуки питали бани, сделавшие римлян самым чистым народом в истории человечества. Папы последующих времен были больше озабочены омовениями духовными, для которых вода материальная могла стать грозной соперницей. Первосвященники Рима предпочитали, чтобы город был спасен, а не цивилизован.

XII

Блокада акведуков оказала большее воздействие на вспомогательные службы города, чем на ресурсы питьевой воды. Старые ключи и река стали снова использоваться как источники воды для питья. Но водяные мельницы, которые работали на воде, текущей по акведукам, остановились. Велизарий снова оказался на высоте положения. По его распоряжению в местах самого сильного течения Тибра были поставлены на якорях лодки, между которыми установили водяные колеса, вращавшие мельничные жернова. Таким образом, помол зерна практически сохранился на прежнем уровне. Готы попытались пустить по реке тяжелые плоты, чтобы разрушить эти приспособления, но Велизарий перекрыл реку длинным бревном, и готам пришлось отказаться от своей затеи. В войне умов они не могли рассчитывать на победу над Велизарием.

Прежде чем прибегнуть к крайним мерам, Витигис направил к Велизарию своих послов. Велизарий принял посланцев короля публично, окруженный своими командирами и римскими сенаторами. Витигис предлагал поистине рыцарские условия сдачи. Его представитель, правда, прибег к покровительственному тону, описывая трудности и беды, с которыми придется столкнуться римлянам, не привыкшим к подобным испытаниям. Фигурально выражаясь, посланник Витигиса похлопал по плечу императорскую армию, указав на ее практически безнадежное положение. Он сказал, что если Велизарий примет условия короля, то его армию выпустят из города с оружием и обозом.

Велизарий ответил словами, которые потрясли и напугали римлян. Военачальник был полностью уверен в успехе. Он знал игру и не сомневался в результате. Он в энергичных выражениях отказался принять предложенные Витигисом условия и произнес слова предостережения готам. Велизарий сказал: «Настанет день, когда вы захотите спрятать свои головы, но не найдете убежища. Рим принадлежит нам по праву с незапамятных времен. Вы же не имеете никаких прав на этот город. Я никогда, пока жив, не сдам его».

Послы короля удалились, ничего не добившись, и Витигис начал готовиться к штурму города.

XIII

На восемнадцатый день осады готы семью колоннами начали наступление на римские укрепления между Пренестинскими воротами и Ватиканом. Перед наступающими колоннами на колесных платформах они катили стенобитные орудия, в рамах которых на цепях раскачивались тараны, и башни на колесах, с которых должны были руководить прорывом и прикрывать людей, пробивающих стены. Велизарий, с многочисленной свитой, стоял на укреплениях и смотрел на это устрашающее зрелище. Свита, насытившись созерцанием приближающихся готов, обратила внимание на Велизария. Улыбкой, которую вызвал у него наступающий стройными рядами ужас, Велизарий вызвал у свиты раздражение. Никто не почувствовал облегчения, когда полководец передал воинам команду не предпринимать никаких действий до его сигнала. По мере приближения таранов и башен, скрипящих колесами и ремнями постромок, за которые быки тащили страшные орудия, возрастала нервозность на крепостных стенах. Возбужденные римляне начали выкрикивать ругательства в адрес великого военачальника. Но готам по-прежнему никто не мешал наступать. Наконец Велизарий взял лук, вставил в него стрелу, прицелился, оттянул тетиву до уха и метким выстрелом сбил с лошади одного из готских военачальников, руководивших наступлением. Удовлетворенный выбранной дистанцией, он убедился в ее правильности, произведя еще один удачный выстрел, и произнес слова команды: «Стрелять по быкам!»

Отойдя от вала и освободив место лучникам, которые заняли боевые позиции на стенах, Велизарий объяснил значение своей загадочной и вызывающей улыбки. Его забавляла простодушная уверенность готов в том, что он позволит быкам подтащить осадные орудия к стенам крепости. Беда готов-воинов, вооруженных мечами и копьями, заключалась в том, что они не смогли в полной мере оценить тактическое использование луков. Расстреливаемые стрелами длиной в ярд, быки падали и умирали в своих упряжках впереди остановившихся осадных орудий. Не только орудия перестали двигаться, возникло препятствие между ними и стенами, препятствие, которое готы не могли убрать из-за смертоносного шквала стрел. Велизарий хорошо рассчитал дистанцию, находящуюся на максимально возможном расстоянии от стен, но настолько близкую, чтобы противник оказался в зоне поражения стрелами. Готы так и не смогли убрать препятствие из мертвых быков.