Под командованием Суворова воевало большое число казаков, которые его боготворили, звали не иначе, как “отец родной”, и даже хотели избрать своим гетманом. И в ближайшем окружении Суворова были запорожские казаки. Его ординарец - сын бывшего соратника Мазепы подполковника Федора Максимовича - с честью исполнил свой воинский долг и погиб, защитив грудью командира. Данный исторический факт приводит украинский историк Тарас Чухлиб. Запорожские казаки под руководством Суворова, выражаясь современным языком, проходили курс десантников. Полководец, в совершенстве владевший искусством взятия крепостей, обучал ему казаков, привыкших к несколько иным приемам ведения боя.
Инициаторы сооружения памятника Суворову убеждены в том, что прославленный полководец, помимо присвоенных ему при жизни титулов графа Рымникского и князя Италийского, достоин и титула “графа Украинского”. Ведь именно созидательная деятельность Потемкина и военные успехи Суворова фактически создали Новороссию, в которую до 1917 года входили Бессарабская, Херсонская, Екатеринославская, Таврическая губернии и область Войска Донского. После революции все эти области были включены в состав Украинской республики.
“Новороссия, - пишет известный историк Олесь Бузина, - так официально до самой революции 1917 года и большевистской политики украинизации 20-х годов называлась эта земля, приобретена кровью русских солдат и запорожских казаков. Причем, справедливость заставляет признать, что русской крови там было пролито значительно больше. Запорожцы столетиями сосуществовали с Крымским ханством. Екатерина II мыслила на порядок шире, чем любой кошевой атаман. У нее были великие замыслы. Вплоть до возвращения христианской цивилизации Конста-нтинополя, захваченного турками. Часть этих проектов ей удалось воплотить в жизнь. Так, в результате двух войн России с Турцией в конце XVIII столетия перестало существовать Крымское ханство. Ногай-ская орда, кочевавшая в Причерноморских степях, эмигрировала в Турцию. На целинные земли с севера хлынули новые поселенцы - и русские, и украинцы, и греки, и болгары, села которых до сих пор сохранились в Одесской области, и сербы, под защитой России спасавшиеся от турецкого притеснения”.
Активисты Русской общины отыскали в историческом музее документы, подтверждающие факты пребывания в Екатеринославе Суворова и координации им деятельности по строительству галер, которые спускались вниз по течению Днепра и в дальнейшем участвовали во взятии Измаила и других турецких крепостей Причерноморья. Памятники легендарному Суворову установлены в причерноморских городах Украины, в России, Белоруссии, Приднестровье, Швейцарии, Румынии. Днепропетровск же пока прошел лишь половину пути к намеченной цели. Образ полководца воплотил /пока что в глине/ заслуженный деятель искусств Украины скульптор-монументалист Юрий Павлов. Автор готов подарить памятник. Останется только его отлить, определить площадку и установить. А эти вопросы должны решать местные власти.
Анатолий ГОРДЕЕВ, Людмила ГОРДЕЕВА
ДОЛОЙ УНЫЛЫЕ РОЖИ!
УВАЖЕНИЕ
I
В то время было очень много сильных натур: люди питались сочным мясом, пили ковшами вино, звали друг друга на “ты” и скептически относились к женщинам - все эти причины помогали сильным натурам таковыми и оставаться.
Но Родамус Кверк, оружейный мастер из Роттердама, даже среди современников отличался крепостью своих убеждений, силой воли и железным спокойствием. В 1647 году, когда в Голландии многие начали увлекаться инквизицией, Родамус Кверк первый пришел в городскую ратушу и, вызвав в коридор четырех старейших граждан, сказал им уверенно и продуманно:
- На этих днях я думаю основательно и подольше поговорить с дьяволом. Я знаю, что люди, которые зарабатывают хлеб инквизицией, попытаются надеть на меня железные сапоги или еще что-нибудь острое, тяжелое и неудобное. Предупредите их, старички, что если кто-нибудь из них попытается подойти к моему дому, я буду бить, не считаясь с временем дня, каждого большим куском железа, который берегу уже одиннадцать лет.
Родамус никогда так долго и много не разговаривал. И он сам, и старики были очень удивлены продолжительностью его речи, но она была очень проста и убедительна.
- Поняли? - из предосторожности всё же спросил Родамус.
- Поняли.
- Так и передайте!
- Так и передадим, - обещали старые голландцы. Что касается инквизиторов, то предупрежденные членами роттердамского муниципалитета, они не пытались привязаться к Родамусу по поводу его намерений: эти люди всячески оперировали с железом и изделиями из него в больших темных подвалах и загородных постройках, но когда это же железо в виде массивного куса находилось в руках такого сильного человека, каким был Родамус, - они предпочитали заниматься другими очередными делами.
Хорошо сознавая это, Родамус, накануне праздника оставшись один в своей полутемной мастерской, вымыл руки, пригладил жесткие бурые волосы и, обернувшись на запад, произнес обычное приглашение того времени:
- Диавол, диавол, зову тебя в гости!
Быть может, теперь для этого понадобились бы особые пригласительные карточки, отпечатанные на толстом картоне с золотыми обрезами, да и только, чтобы получить от дьявола вежливое уведомление, что сегодня он занят и заедет на минуточку в четверг после восьми. Тогда все способы общения были значительно проще, и через шесть-семь секунд дьявол уже стоял около Родамуса, слегка усталый, немного обрюзгший, но готовый к услугам и деловому разговору.
- Ты звал меня, Родамус?
Естественно, что в первый момент Родамус немного смутился: это было чувство батрака, который пришел наниматься к влиятельному герцогу. Прежде всего разница положений, потом ясно сознаваемая зависимость, да и самый момент говорил о многом. Дьявол не уличный мальчишка, которого в любой момент можно зазвать в дом за гнилое яблоко и тридцать раз выгнать за назойливость.
- Да, это я, Родамус Кверк, - немного дрогнувшим голосом произнес Родамус, - звал тебя к себе.
- Кверк... Кверк, - что-то вспоминая, пробормотал дьявол, - какая знакомая фамилия... Кажется, я знал твоего дедушку. Это был очень упрямый старик, посылавший ко мне решительно всех, кто приставал к нему с вопросом о деньгах. Позже я встречался с ним в преисподней, но там его и не узнать - не выходит из котла, постарел и как-то сдал...
- Его звали Игнациус.
- Совершенно верно. Подлый был старик... Ну, так в чем же дело?
Деловой разговор продолжался не особенно долго. Единственной ходовой монетой в переговорах с дьяволом была человеческая душа, и Родамус охотно предложил свою, как и предполагал заранее, но, когда дело дошло до записи на бумаге, оружейник немного помолчал и коммерчески задумался.
- Конечно, тебе нужно богатство, - небрежно напомнил ему дьявол, - пиши: получаю турецкими цехинами один миллион четыреста пятьде...
- Не надо, - хмуро отрезал Родамус, - ты мне отсыпешь сколько угодно денег, как голландской, так и иностранной валютой, но к этому ты прибавишь вне договора хорошенькую проказу, и я буду на этой самой иностранной валюте гнить где-нибудь на задворках собственного замка. Не надо.
- Ты знаешь, - прищурил глаз дьявол, - это остроумно. С кем-нибудь я это проделаю.
- Мне уже сорок два года, и я кое-что понимаю, - самодовольно ухмыльнулся Родамус, - не надо мне и красавицы жены.
- А есть у меня на примете одна датчанка...
- Спасибо. Не надо. Держу пари, что ты уже в душе ухмыляешься над тем, как посланный тобой какой-нибудь бакалавр, молодой лоботряс в бархатных штанах, будет еженощно циркулировать в окно моей спальни, туда и обратно...
- Родамус! Ты гораздо умнее, чем кажешься, - с едкой улыбкой произнес дьявол. - Если откинуть уже упомянутого дедушку, вы все Кверки были неглупым народом.
- Думаю, что мой внук не скажет иного и обо мне. Ну так вот что...
В простых, незатейливых выражениях Родамус рассказал дьяволу о том, что бы ему хотелось получить за полный переход его души в чужую собственность.
Он уже сказал, что богатства ему не надо. Конечно, тридцать-сорок тысяч золотых в кладовой - это уже явится как бы простой любезностью со стороны дьявола. В особенной красоте он тоже не нуждается: исчезновение двух бородавок с шеи, отсутствие морщин на лбу да немножко блеска в глазах - вот всё, что бы он хотел в этой области. Лета, конечно, остаются прежними. Ведь он, Родамус, будет продолжать прежнюю жизнь в Роттердаме, в том же доме, и смешно было бы, если бы завтра его соседи увидели вместо прежнего Родамуса мальчишку семи лет, тянущегося за леденцами, или беспутного двадцатилетнего бездельника, пристающего на улицах к чужим невестам.