«А то, что он продолжит покушаться на жизнь вашего мужа? Вы об этом подумали?» — спросил Шани. Государыня посмотрела ему в глаза и промолвила с непреклонной жесткостью, которая, наверно, бывает только у матерей:
«Мой мальчик не убийца».
Нужный дом стоял на самом глухом участке улицы — там, где она огибала пустырь и упиралась в давно заброшенный причал. Одно из зашторенных окон изнутри озарял свет; стараясь не шуметь, Шани толкнул входную дверь и вошел внутрь.
Здесь царила непроницаемая тьма с кислым запахом плесени и смерти. Едва ступая по рассохшемуся скрипучему паркету, покрытому клочковатыми хлопьями пыли, Шани осторожно приблизился к лестнице. Грязный портрет посмотрел на него со стены мутными глазами давным-давно неразличимого человека на полотне. Да, этот дом и в самом деле был обитаем: сверху доносились голоса, в одном из которых Шани с уверенностью опознал Луша.
— …забери его Змеедушец. Всегда приходит не вовремя, проклятый святоша.
— Не берите близко к сердцу, ваше высочество, — теперь Шани узнал и Симуша и криво ухмыльнулся. Вот уж действительно верный друг, рядом и в горе, и в радости. — Время пока терпит.
— Да прямо, терпит, — сверху послышались тяжелые шаги; видимо, принц бродил по комнате. — Что дальше делать? Это уже становится подозрительным.
— Ни в коем случае, мой принц, — откликнулся Симуш. — Мы действуем крайне осторожно. Да даже если и так, то что с того? Вы наследник престола, и кто лишит вас трона? В конце концов…, - он вдруг умолк.
— Что такое? — настороженно поинтересовался Луш.
— Духи, — сказал Симуш. — Пахнет духами вашей супруги.
Шани чертыхнулся. Тряся принцессу, он наверняка насквозь пропах ее парфюмерией. Кто бы мог подумать, что у Симуша такой острый нюх, что он учует слабую нотку южных цветов среди затхлости старого особняка… Решив, что скрываться незачем, он быстро поднялся по лестнице и, деликатно постучав в дверь, вошел в комнату.
В отличие от остального дома, здесь было чисто, тепло и уютно. В камине потрескивали дрова, на столе стояли остатки весьма неплохого ужина, а обитатели комнаты расположились на диване и смотрели на Шани с одинаково изумленными лицами.
— Добрый вечер, господа, — произнес Шани, не давая им опомниться. — Ваше высочество, я счастлив вас видеть в добром здравии, хотя и удивлен, что вы в столице, а не в священном походе.
Луш не сводил с него тяжелого пристального взгляда. На его щеках вспыхнул неровный темный румянец — казалось, принц готов кинуться в драку, и достаточно малейшего знака, чтобы его сдерживаемая до поры ярость выплеснулась.
— Мне не хочется думать, что вы дезертировали из действующей армии, — продолжал Шани. Он снял шляпу и небрежно расположился на единственном в комнате стуле; Луш и Симуш по-прежнему хранили молчание, — но, к сожалению, факты говорят сами за себя. Есть и еще кое-какая неприятная информация…
— Ах ты паскуда! — градус ярости достиг максимальной точки кипения: Луш сжал кулаки и поднялся с дивана. Шани как-то отстраненно прикинул, что при разнице комплекций с принцем от удара он по комнате перышком полетит. — Говорил я тебе, что нечего тут в свои игры играть! Да я тебя…
— Сядьте, — холодно произнес Шани и указал на диван. Опешив от подобной наглости, принц послушно опустился рядом с Симушем. — Я уже упомянул факты, которые есть у меня в наличии; так вот — сегодня вечером вы, принц, покушались на жизнь его величества. Я пришел сюда, чтобы спасти жизнь моего государя и сохранить вашу честь как наследника престола.
— Что?! — рявкнул Луш и бросился на Шани, явно собираясь разбить тому голову о стену. Симуш едва успел его перехватить, и принц шлепнулся обратно на диван, тяжело дыша и изрыгая заковыристые проклятия.
— Подонок! — крикнул он, наконец. — Да как ты смеешь меня обвинять! Я тебя в порошок сотру за такие речи!
Он кипятился еще несколько минут, поминая Змеедушца, старые дупла в деревьях и сломанные весла во всех возможных комбинациях, но Шани, устав слушать, опустил руку в карман плаща и вынул маленькую бриллиантовую подвеску. Ее родными сестрами был богато украшен камзол Луша. Увидев подвеску, принц изменился в лице, умолк и схватился за рукав.
— Я нашел ее сегодня в парке, на верхней площадке лестницы, ведущей к оранжереям, — сказал Шани, крутя подвеску в пальцах. На самом-то деле он подобрал ее на лестнице особняка — скорее всего, Луш нечаянно оторвал ее, зацепившись за перила, но это уже не играло роли. — Уникальная вещь, ручная работа. Она оказалась там, когда вы толкнули отца вниз, полагая, что он сломает себе шею.
Некоторое время Луш сокрушенно молчал, угрюмо глядя в пол. Шани терпеливо ждал, любуясь белыми и голубыми огоньками в бриллианте. Торопить Луша он не собирался — пусть думает и решает. В конце концов, принц произнес:
— Что тебе нужно?
— Вы компрометируете себя, ваше высочество, — с непритворным сочувствием сказал Шани. — Пятый несчастный случай с государем за полгода — даже слепой увидит, что здесь торчат ваши уши. Поймите меня правильно — я удалил вас из столицы, беспокоясь за ваше честное имя. И сейчас говорю вам чистосердечно и открыто: уезжайте. Отправляйтесь на богомолье в любой из монастырей по вашему выбору и оставайтесь там до того момента, как государь покинет нас ради мира лучшего и беспечально — а это, увы, случится довольно скоро. Вы никоим образом не должны быть причастны к его смерти.
Он говорил совершенно искренне, однако Луш не поверил ни единому слову. Цинично ухмыльнувшись, он поднялся с дивана и упер руки в бока, напоминая не принца, а деревенского мужика, который собирается учинить знатную драку на ярмарке.
— Смотри, Симуш, какого братца мне Заступник послал. И умен, и добр, и обо мне заботится. Да с чего ж ты взял, ехидна морская, что я тебе поверю! Нашел дурака! Мне в ссылку ехать, а тебе тут под шумок корону надевать! А меня потом придушат твои монахи, и поминай как звали. Нашел дурака!
Губы Симуша дрогнули в улыбке. Шани почувствовал, как по виску сползает капля пота.
— Не волнуйтесь, ваше высочество, — проговорил Симуш. — Помянем в лучшем виде. Только не вас — его.
В следующее мгновение они с Шани уже стояли напротив друг друга, выкинув вперед руки с пистолями и готовясь стрелять. Шани подумал о том, что несколько часов назад этот потертый хлыщ с равнодушной легкостью ранил Хельгу, и кровь прилила к щекам.
— Вы отлично деретесь с женщинами, сударь, — сказал он. — Посмотрим, хватит ли вас на настоящего бойца.
Симуш осклабился и шевельнул пальцем, взводя курок.
— Кстати, ваше высочество, — окликнул Шани, — это ведь он сказал, что вы в столице. Так-то я ни сном, ни духом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});