Читать интересную книгу Вблизи сильных мира сего - Владимир Ерёменко

8. Легенды и действительность

Объявленная весной 1985 года Горбачёвым перестройка набирает словесную силу. Шумит печать, ТВ, радио, льются потоки речей на собраниях, съездах, активах, а дела не двигаются, и уже главный прораб перестройки А.Н. Яковлев злобно кликушествует: "Перестройка пробуксовывает!" и подталкивает самого Горбачёва к "решительным действиям".

По его инициативе то в Кремле, то в здании ЦК собирают "узкие" и "широкие" совещания руководителей средств массовой информации.

Теперь они проводятся по другому сценарию. Их ведёт генсек! Выступают сами участники. Правда, каждый предупреждён клерками из ЦК, о чём он должен говорить. Но речей никто не проверяет предварительно.

К тому же на этих совещаниях можно задавать вопросы. Позволяются даже реплики с мест. Всё это – завоевания демократии!

Особенно неистовствуют на этих "сборах у самого трона" молодые (не по возрасту, а по времени работы) редактора журналов: "Огонька" – Коротич, "Знамени" – Бакланов, "Нового мира" – Залыгин. Им всё в новинку. На каждом совещании они обязательно на трибуне. Их благосклонно с кивками высоких голов и с поощрительными репликами слушают из президиума.

И вот, уже осмелев, ретивые редакторы газет и журналов не только призывают "решительно перестраиваться", но и гневно разоблачают "врагов перестройки".

Гриша Бакланов пугает "готовящимися по всей стране еврейскими погромами", а Виталий Коротич борется с консерваторами и взяточниками в самых верхних эшелонах партийной власти. Залыгин говорит о "непреходящей и решающей роли интеллигенции в перестройке".

Противно и грустно присутствовать на этих совещаниях, похожих на шабаш рвущихся к власти коллег-писателей. Им-то, творческим людям, зачем всё это? Мягко говорю Грише Бакланову (мы всё ещё дружны с ним) об этом. Но где там!

Мои старшие друзья – и Гриша Бакланов, и Сергей Павлович Залыгин – обижены тем, что они всю жизнь держали в руках только перо и не было у них архимедовских рычагов – журналов.

И вот – дорвались! Коротич, Адамович сбежали из своих республик и теперь наводят порядок в Белокаменной.

Нет, я больше не ходок на эти сборы. Благо, знаю, как выбиться из обоймы приглашаемых: надо пропустить "по уважительной причине" два-три совещания подряд, и ты вылетаешь. Новые списки составляются на основе старых. Если ты не рвёшься, тебя уже и не приглашают, забыли…

А хитрый лис Шеварднадзе уже в Москве! Что было его белым конём, сказать трудно. Но на память приходит случай, произошедший с Молотовым. На одном из заседаний Политбюро Каганович сильно расхваливал Сталина как выдающегося организатора нашей промышленности. Молотов решил переплюнуть коллегу и начал хвалить Сталина с позиций вождя партии и народа, которому пришлось работать ещё при Ленине.

Сравнения вождей у него шли в пользу ученика. Ученик превзошёл своего учителя. Ленин – дворянин, а Сталин – выходец из народа; Ленин – чистый теоретик, а Сталин свою теорию претворяет в практику; Ленин – сложный человек, а Сталин прост, как правда…

Сталин оборвал панегирик и пожурил Молотова: "Не надо сравнивать вождей. Каждый из них велик по-своему".

На следующий день Сталин начал называть Молотова "наш Вячеслав".

Возможно, и та осанна Эдуарда Амвросиевича, которую он пел на съезде Горбачёву, запала в душу Михаила Сергеевича. Но это всё же лишь один из коньков, на которых лис взобрался на партийный Олимп.

Когда теперь думаю о путях прорыва в высшие эшелоны власти, прорыва тех, кого я знал и видел в разных ситуациях, то не могу утверждать, что это происходило случайно. Его величество Случай, конечно, имел значение… Но были и определённые закономерности. Их порождала сама система. Эти закономерности надо было соблюсти и выдержать. Иначе хода не было. Сколько их сорвалось по пути? Несть им числа! И только единицы добирались до самого Верха.

Но среди них были и чемпионы. Они удерживались, когда рушились сами Вершины, успевая перескочить с гибнущей на восходящую. Это уже высший класс, и высший пилотаж, и мастерство. Оно удавалось только "серым кардиналам", какие стояли за спинами "Монбланов". Так когда-то называл себя и Бухарина Сталин. Стояли и манипулировали…

Такими были Анастас Микоян и Михаил Суслов. Последний взошёл на Олимп ещё при Сталине, а потом удерживался на нём в течение трёх десятилетий, при всех правителях страны, вплоть до Горбачёва. О Микояне в народе говорили: "От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича". Но о нём я уже упоминал. Теперь о Суслове.

Нас привезли на гражданскую панихиду супруги Суслова. Мы должны были изображать скорбящий народ. Зал клуба ЦК завешан чёрным крепом, траурная музыка. Всё как на гражданских панихидах. Перед гробом ряд стульев. На одном из них сам засушенный, измождённый трудами и жизнью аскета (эта легенда активно пропагандировалась) Суслов. Рядом дочь. Зять, ещё кто-то из родных и внуки (двое или троё, не помню точно). Дети лет десяти-двенадцати в тёмной школьной форме с красными пионерскими галстуками.

О них тоже легенда. Дед держит их в строгости: учатся в обычной школе, никаких поблажек в жизни. Сама скромность и простота.

Мы заполнили зал, стоим, смотрим. Глупее состояния в жизни я ещё не испытывал: прийти на похороны неизвестного человека, о существовании которого ты ещё полчаса назад не подозревал, и глазеть на покойника и горе его близких! Зав. секторами и добровольцы из инструкторов становятся в почётный караул, нацепив на рукава красные с чёрным обводом повязки.

Переминаемся с ноги на ногу с полчаса. Я рассматриваю лицо знаменитого "серого кардинала". Оно уже лет двадцать, как утратило сходство с портретами, которые развешаны по всей стране. Бог знает, что же всё это? Хочу понять, какой идиот придумал эту показуху-кощунство. Неужели он сам – этот искренне убитый горем старикашка?

Не может быть! Это его холуи из наших идеологических отделов, кои ему подведомственны. Конечно они: Тяжельников, Шауро, Медведев (последний – зав. отделом науки). Ну, неужели же он сам не видит и не понимает этой мерзости и маразма? Как же не пресёк, не цыкнул на шавок и бульдогов?

Единственное оправдание – человек убит горем и ему не до этого. Собственно, чего я негодую, чему удивляюсь? Ведь обжигаюсь не впервой! А всё мне неймётся. Стой и сопи в две дырочки, как все! И не рыпайся!..

И стою эти полчаса, пока нас не сменяет новая партия таких же "скорбящих". "Хорошо, что хоть нам на кладбище не ехать, — замечает с радостью кто-то из нас. — Из отдела науки поедут…"

Отстоял, в автобус не сажусь. Иду пешком. А думы колесом. Да, что же это? Кто же плодит россказни о скромности, аскетизме, человечности, уме этих сильных мира… то бишь немощных стариков.

В противовес живущему широко, с размахом (охотами, гонками на иномарках – видел сам!) Брежневу рассказывали байки о необыкновенной скромности Алексея Косыгина (тоже взошёл ещё при Сталине). Но вот попал я на Новодевичье кладбище и ахнул! Надгробные камни Чехова, Огарёва и других сынов России теснятся чуть ли не друг на друге, а Косыгин отхватил для своей покойной супруги пространство ничуть не меньше, чем Сталин для убиенной Аллилуевой. А ограды, мрамор!

Однако не о кладбищенских делах надо вести речь. Это не наше, мирское… Да и как тут судить?

Но вот поселился этот скромный вдовец напротив нашей шестнадцатиэтажной башни в пятиэтажном особняке на самой круче Воробьёвых гор. На каждом этаже по полтора десятка комнат. Этаж занимают бассейн, гимнастический зал, летний сад и прочее…

А у скромного человека только дочь и зять-грузин Гвишиани, кандидат наук. Через два года он, этот зять, — доктор. Ещё через год – членкор, а потом – полный академик. Иногда, когда цветут липы, по Воробьёвскому бульвару прогуливается этот скромный человек в одиночестве или с дочкой. А впереди и сзади по два охранника…

Живёт Алексей Николаевич бок о бок с нами уже года три. Я наблюдаю эту идиллию… И вот подходит день очередных выборов в Верховный Совет. И так случается, что утром мы с семьями идём голосовать в один избирательный участок. Я иду прямо мимо нашего зачуханного молочного магазина, а Косыгин решил заглянуть и хозяйским глазом окинуть торговую точку.

Продавцы с восхищением и страхом рассказывают: "Такой разнос устроил, так возмущался…"

А через пару дней в нашем магазине начался, как теперь говорят, "евроремонт". Сняли все деньги со всего района, выделенные на ремонт торговых точек, и сотворили из нашего "молочного" конфетку на загляденье. Всё сверкает кафелем и стерильной чистотой, продавцы в белых халатах, не говоря уже о накрахмаленных кокошниках.

А я всё не каюсь. Верю в россказни о скромности, и государственном уме, и деловитости людей из высших эшелонов власти.

Помню, был и такой случай. Вдруг зуд и шёпот по всем пяти этажам ЦК. Дочь Косыгина выдвигают на должность директора Иностранной библиотеки!