Дерзнув, с вопросом обратился
Ко Ангелу: «Чей это дом?»
«Чей это дом? Купца Петрова
Ильи Григорьича», – изрек
Небесный вестник. Миг. И снова
Купец у храма. Что ж, урок
Усвоил он теперь отлично:
Христа за все благодарил,
Ивана наградил прилично
И многим милость сотворил…
А что же нам уроки эти,
Ужель на сердце не легли? —
Господь нас, грешников, приветил,
Чтоб потрудиться мы могли.
Звон колокольный над Россией.
Потрудимся. Там скажут нам:
«Сей дом для тех, кто Евфросинии
В Москве построил дивный храм».
Лилия Летняя-Кузнецова-Горохова
Евдокия (Печатается в сокращении)
Святой Благоверной Великой княгине Московской Евдокии, во инокинях Преподобной Евфросинии, основательнице Московского Вознесенского девичьего монастыря
ПОСВЯЩАЮ
Еще заря не заиграла —
К заутре колокол звонит,
А перед светлым Ликом Бога
Княжна великая стоит.
Смиренный взор. Опущен лик,
Ланиты выдают волненье,
Ея возвышены стремленья,
И свет сияет в этот миг.
Димитрий, князь Руси Московской,
Повенчан с Суздальской княжной.
Союз столь юный. И народы,
Скрепили юною четой.
В Коломне пышно повенчали.
Гуляли шумно. Широко.
Сердца пылали. Умиляли,
И радость Мира. Как легко
Вздохнул народ – два кровных края
Теперь покрепче! Нарекая,
Глядел народ с своих удел.
Наутро голова с похмелья
Гудела. Помогал квасок,
Да кружка крепкой медовухи.
Но… Подтянули поясок.
Тут вскоре мор пошел гулять.
И тысячи людей голодных
Кто где попало помирать
Ложились на земле холодной.
Орде неможется в просторах
Степей голодных. И упорно
На «Ночь» их тянет. Грабить. Жечь.
И налетают словно смерчь.
Из венка Сергию Радонежскому
Прошло сеченье нитью золоча.
И искоркой, светящая тревога
Столбом иль нимбом, светит как свеча
Наш Преподобный Сергий. И дорога,
Копье ль, стрела ль, мелькает за порогом.
Иль запах леса, бури пред грозой.
Но для народа, малая утеха,
Вновь омрачит катящейся слезой,
Дождинкой, ветром, пылью, а порой
Прошьет свеченьем нити золотой
Стрела татарина, промчавшегося спехом.
Великий князь поддержку просит
Собратий, княжичей Руси.
Враг попирает, рвет и косит.
И, тайну вечную храня,
Тайком уводят Евдокию
С детьми от сабли и огня.
Летит молитва в сей заре,
Прося, о Боже! Гнев на милость
Смени! Прости Ты нам грехи.
Детей Руси, Ты, сбереги.
Край покидают и пределы
Руси родной. Их стон и плач,
С нагайкой мечется палач,
Уж утомились, голод, жар,
И покрывается дорога —
По краю ляжет стар и мал.
А визг нагаек так и хлещет,
В полон ведут. Надежда блещет
Хотя бы тонким ручейком.
Великий князь спасет. Тайком
В душе, в слезах таит сей дар,
Униженный, голодный, босый
В молитвах Матерь Божью просит.
Орды татарской тучи-сила…
Накрыла Русь. Продыха нет.
Под гнетом двести лет ходила,
От слез не видя белый свет.
От свары лютой и жестокой
Молилась дочь Всея Руси,
За землю нашу, за свободу!
О, Господи, прости еси.
Жестокий враг растопчет землю,
Сама уйду в дремучий лес,
В полон не дамся. До небес
Идет молитва жены юной,
Но враг стоит. Перед грозой,
С детьми бежит от злыя смуры.
И топчет враг. Своей слезой
Омыты раны. Силы, силы,
Подай, о, Господи, молю!
Услыши сирых. Евдокия
Суровой стала. Знать, слезой
Нельзя солить пути России.
Татары разгулялись вихрем,
И топчат кони. И не стихли
Мольбы. Отчаянье и смерть.
Татары гонят в рабство всех.
Монголы страшною Ордою
Затмили степи и поля,
Кибитки, жены, кони, дети,
Земли не видно. Полымя.
Кривы сабли. Остры мечи.
И визг, и шум. И стук копыт.
И скрип телег. По полю рыщат.
И ужас пал на Русь…
И сник… народ.
И горький плач. И стон.
И скрип колес.
И свист хлыстов.
И цокот. Пыль.
И грив наряды.
И шапки лисьи.
И хвосты.
И пики, копья, а в награду
Девичьи перлы. Звон монет.
Русь растоптали.
Руси нет.
Уже уставшей от разора
Была слаба, бессильна Русь,
Где каждый в доме был хозяин,
Вражду вели за кажду пядь
Между собой князья, но память
Заставила войска собрать
И с Духом Святым! С Божьей силой!
Круша калмыка и монгола,
И азиата – и сурова
Шла битва. Поле Куликово
Покрылось трупами людей,
Там были крики, ржанье,
Топот смертельно раненных коней.
Полон уж не грозил Руси.
Войска вела вся Сила! Вера!!!
Народ воспрянул! Отряхнулся!
И русской данью поперхнулся
Монгольский хан и отошел,
Неся урон…
Орда уходит от границы.
Руси кровавые страницы
Завершены на много лет.
И Русь увидит Божий свет!!!
А град-Москва в лучах сияет.
Уж белым камнем отличает
Великий Кремль. Колокола
От солнечных лучей искрятся.
Кругом кирпичная стена
Рядами бойницы гордятся.
Ворота кованы. Дома,
Не так легко в наш Кремль прорваться.
И вот опять беда стучит.
Орда под стенами стоит.
И Тохтамыш стал уверять,
Просил… ворота отворять.
Сказал: – Здесь братии твои.
Мы с миром к вам.
Вы как сыны
Поверить на слово должны.
Прошу встречать как братьев нас.
С иконами встречайте. Вас
Мы любим. Тохтамыш
Был хитрый лис. Орда ж, что мышь,
Хвостом виляла у ворот.
Совет решил впустить. Народ
Побил, злодей разбойник.
Валялись трупы здесь и там.
Татары ринулись, круша,
И били насмертъ. Не спеша.
И жгли, насилуя народ,
Чтоб не поднялся Русский Род.
И жгли Москву со всех концов,
И мстили. Языки пылали.
И люди-звери ликовали.
Пожар хлестнул. И город замер.
Как людоед, сжирает пламя.
Горит как смоль уж вся Москва.
Там все равны, где пламень плещет,
Народ и скот и терема,
И даже бедные дома,
Огонь-огонь, он так и чешет,
И воет, треск стоит. Дотла
Сгорела матушка-Москва.
Сожжены города и села.
И жребий рабский невеселый:
И бьет их кнут, детей и жен.
Невест и братьев. Спалены
Не только вотчины, но души,
И безысходность сердце крушит.
Касаясь лба, пупка, на плечи
Крест осеняет, небо вечно.
И нежны девичьи ланиты
Потухли, скорбен взор, их лик,
Их сарафаны липнут к телу;
И власть монгола озверела:
Конем их топчат. И пределы
Уж позади Руси Родной.
Убийцы гонят в рабство сирых,
Твои молитвы, Евфросиния,
Услышал Сам Господь Всесильный,
Молилась долго Евдокия:
– Смиренным словом я прошу,
Свои грехи перечисляя,
Мать Богородица Святая,
Своей молитвой огради
Самостояние мое.
Животворящая в ней сила.
Нести величие Твое
Для человека несносимо
И, книгу «Вечную» читая,
Порой задумчиво вникая
Труды Божественны Твои
И слабости телес душевных,
Недугов скорбных беспримерных
Ты в тайне, Вышний, сохрани.
Орду монголов прогони!!!
Вериги тянут, давят, жгут
И свою тайну берегут.
И Бог давал ей веру! Силы.
И покровительство и помощь.
И в благочестии живя,
Закон блюдя всяк христианский,
И окормлял сии дитя
Первосвятителъ русский. Царской
Небесной, сильною рукой
Господь давал стране покой
По Божьей воле, духовник
Святой игумен, Феодор, их наставлял
И Божьим словом окормлял.
И мать Великая Княгиня
Всем покровительницей стала.
Вдов, обездоленных судьбой,
Несла всю тяжесть, помогала —
Как мать. Народною молвой
Судьбу народа облегчала.
О, Суздаль-край! Простор Руси!
Леса вокруг, поля и нивы.
Какую деву подарил!
И русской Матерью Народной
Ты в благочестии взрастил.
Сон Тамерлана
И устрашила Матерь Божия,
Явилась в Славе всем безбожным:
И Светозарная Жена
Воителей молниеносных
Сверкала среди ночи грозно,
Гоня с Руси врагов войска.
Столб пламени исшедший на Орду —
Молитвы Сила! Гнала прочь кибитки,
Небесных войск вела на ту страду
Сама Пречистая по полю битвы.
И Ангельский трубил преславный гимн —
Он заглушил крик злобы черной ночи.
Под пенье Херувим и Серафим
Гнала Орду Заступница воочию.
И чудотворную икону принимая,
С дороги, Богородицу встречая,
Поднялись все в молитвах и постах,
И, славя Господа Всесильного Христа,
Неся иконы пред собою,
Молясь и плача, и прося,
Владимирская Матерь Божия,
Убереги Всея Руси,
Погибель пашу унеси.
И горстка храбрецов народных
Благословимых Свыше Сил,
Под предводительством Великим.
Великий князь всея Руси
И с духовенством православным,
Повел отряд на поле брани,
Перед огромною ордой
Василий, сын земли родной.
Из венка Сергию Радонежскому
О! Русь моя!
Восстань на покаянье,
Раздоры все оставь перед грозой,
Ужели опыть пращур многогранья,
Земель политых кровью и слезой забыла?
Русь моя. Монгольское отмщенье.