— Хох, вот оно как! Не знал, что такое на слуху и языках юнцов и…
— Это мое мнение. Об этом, боюсь, народу не известно.
— Хох, о мой юный друг! Шутишь! Прекрасно, настроение, значит, в моем уединение улучшится, поговорить тут, знаешь, особо не с кем…
— Я не шучу. Остальные Ваши жертвы не столь разговорчивы?
— Жертвы? О, мой юный друг, не жертвы. Добровольцы. По большей части — блаженные, тюремные пленники, обреченные на казнь, сброд общества…
— Жертвы экспериментов.
— Хох, если ставить филологию вопроса данным образом… Приму твой выпад, мой юный друг. Жертвы. По большей части, неудавшихся экспериментов, но я никого сюда против их воли не затаскивал…
— А меня?
— Тебя я спас от верной смерти. Твой дом собирались сжечь вместе с тобой внутри. Или тебя, нашедши следом, следом за родителями.
— Эээ, спасибо…
— Ты веришь, что я — Иоганн Георг Фауст?
— Нет.
— Как доказать и унять твои страхи, о мой юный друг?
— Философский камень покажите, эликсир бессмертия или… Что-то в этом роде. Говорят, Вы творите запрещенные чудеса.
— Философский камень… Знаешь, это в процессе. Могу превратить один элемент в другой, но пока не в золото. Из угля вот — драгоценный камень соорудить, и другие перевоплощения элементов — пожалуйста!
Фауст снял с себя маску, за которой пряталось бородатое лицо с умным взглядом. Мановением руки уголь на столе со склянками оборотился алмазом. Неограненным, не чистым… Но явно, это больше не уголь.
— Лишь вопрос давления, структурного смещения с помощью механизма в моей перчатке…
— Магия? — маленький Крэй был поражен.
— Пусть будет так… Оккультизм, скажем так… присутствует. В некой форме. Никакого дьявола, просто… Как бы тебе объяснить…
— Не нужно. А эликсир бессмертия есть? Лекарство от любой болезни? Я смогу жить вечно⁈
— Ох, ох… Не спеши, мой юный друг. Работаю над этим. Ты мне, кстати, немного поможешь. Если не против.
— Хорошо!
Неделю за неделей маленький мальчик, потерявший в жизни все, которого так легко обдурить и убедить в любой лжи, усердно старался и помогал Доктору в его изысканиях. Позволял ставить опыты, потворствовал в безумствах над живыми людьми. Юный помощник свято верил — это во имя высшего блага. И потом — скоро ребенок получит бессмертие! Микстуру, лечащую любые болезни… А может, и больше.
Вера — сильная штука.
Слепая вера — опасный инструмент в лапах безумца.
Лаборатория. Поистине — чудо, сотканное из мечты ученого о том, чтобы выйти за грань. В стенах — шорох машин и устройств. Машин и устройств — не существующих в данное время нигде. Не существующих в принципе. У Иоганна — имелись.
Полупрозрачные плиты источали звуки, по ним шла рябь.
— Они живые. Это не из нашего Мира. Маленькие, скажем так, окна, мой юный друг.
— Опасные?
— Нет, что ты… Сейчас уж точно…
Фауст говорил все время уклончиво. Для шестилетнего Крэя — такое не казалось подозрительным или тревожным.
Мальчик все принимал на веру. Слепую, как девушка, чьи глаза Фауст проткнул тонкой иглою в попытке вернуть органы чувств в прежнее состояние.
— Клянусь, еще две инъекции, и ты прозреешь, Луиза!
— Благодарю, Доктор Фауст!
Луиза так и не прозрела. Зато стала слышать лучше. Один орган — заменился другим. Луиза клялась, уходя от Доктора Фауста, что вновь видит, только иначе. Видит звуки, видит запахи, видит… По-своему.
На полках аккуратно расставлены стеклянные колбы и склянки с разноцветными жидкостями. Металлические приборы и устройства, все в тех же рунах, сверкают в слабом свете колышущихся факелов.
— Выпей до дна, не бойся!
— Доктор Фауст, я больше так не могу…
— Осталась всего одна доза, Йохан!
— Хорошо, я Вам верю…
Йохан пил. Юный Крэй вливал в глотку мужчине без рук пузырек розовой гадости. Судя по ежедневной реакции калеки на препарат, ничем иным она не являлась.
— Что дальше, Доктор?
— Еще месяц ждем. Далее приходите ко мне, у Вас должны начать отрастать новые конечности. Будем их смазывать и пить третий препарат. В течении года все закончится и будете свеженьким человеком!
— Благадорю Вас, Доктор Фауст!
Конечности отросли через месяц. Только не человеческие. Щупальца, с присосками и пятью пальцами щупалец поменьше… Пациент — не жаловался. Все лучше, чем ничего. По теории Доктора Фауста, спустя год, те приобрели бы привычный любому вид… К сожалению, Доктора в городе к тому дню уже не было. Его вроде прогнали. Или нет… Крэй не знал. Крэя с ним тоже уже не было… Пожар. Лаборатория, инцидент, пожар… Мрак. Мутное пятно. Крэй не мог вспомнить, воспоминания не пускали так резко в будущее, как бы он не пытался.
В центре лаборатории стоял массивный стол из черного дерева, усыпанный мерцающими в темноте кристаллами и артефактами. Свитки с древними текстами и книги с золотыми обложками, чертежи, записи от руки, какие-то формулы… Крэю все казалось лишь рунами и закорючками. Крэй не умел читать или писать. Сейчас, во сне… Все равно не мог их понять. Даже сосредоточившись: буквы разъезжались в мутную кашу черточек и кружков, кляксы и чертовщину. Невозможно, сколько он не старался.
— Доктор Фауст, мне обязательно на стол ложиться каждый раз?
— Да, о мой юный друг, да! Каждый раз делает тебя сильнее, особеннее…
— Мне скучно лежать на нем часами.
— Это необходимо, мой юный друг! И…
— Что это за существа Вы вечно мне сажаете на спину?
— Пиявки, о мой юный друг. Очищение от скверны.
— Я ожидал нечто иное…
— Чудовищных тварей из другой реальности?
— Хотя бы… Пиявки как-то скучно, обыденно…
— Развеселю тебя, если скажу, что это не простые пиявки, а скажем так… Удобренные. Выращенные. Особые. Как и ты сам…
— Да, это уже менее скучно!
— Встретимся через три часа, мой юный друг… Мне нужно в город.
— До встречи, Доктор Фауст!
Крэй становился сильнее. Это правда. Чувствовал себя здоровее. В прошлом. Не в настоящем во сне. Нынешнему Крэю — наблюдателю все также неуютно и мерзко. Пока малая версия парня весело улыбалась и рассматривала лабораторию, с интересом представляя себе истории и сказки, связанные с тем или иным предметом, взрослому Крэю становилось хуже и хуже. Голова кружилась. Картинки становились все разбросаннее. Сфокусироваться — все сложнее и сложнее. Как будто они ускользают. Только появившись — пытаются от него убежать. Режут глаза ярким светом. Тонут во тьме. Звуки все глуше… Крэй просыпается?
— О, великий мир, ты раскрываешь свои тайны лишь тем, кто осмелится вступить в битву с неизведанным! Я, Фауст, стою перед лицом Вселенной, стремясь раскрыть ее глубины и силы, затаенные от глаз человечества. Моя лаборатория — священное пространство, где сливаются знание и амбиции, где алхимия и магия плетут свои нити, создавая невиданные чудеса.
В этот раз Доктор Фауст облачен в балахон с белым колпаком и узорами роз. Вокруг стола из черного дерева, где лежал беспечный Крэй с щекотными «пиявками», собрались люди в схожей одежде. Они повторяли за Доктором хором каждое предложение.
— Темные силы и светлые истины — я иду по краю между ними, стремясь познать все, что скрыто от человеческого разума. Мой Мимесис, верные слуги в этом пути познания, принесли свои дары на алтарь науки, чтобы укрепить мою веру и вдохновить мой ум к новым открытиям.
Пусть мир затрепещет перед моей страстью к истине, пусть боги содрогнутся от моих амбиций! Я — Фауст, и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы достичь вершин знания и власти. Пусть моя лаборатория станет алтарем моего творчества, где зарождаются новые миры и новые возможности. Пусть же тайны Вселенной раскроются передо мной, и я буду владыкой своей собственной судьбы!
Малого Крэя веселило разнообразие и гости. Крэя, чудом избежавшего смерти на операционном столе, начало разрывать изнутри. Тело буквально из живота и костей стремилось вывернутся наизнанку. Более того. Оно это сделало. Мышцы прорвали кожу. Затем кости мышцы. И по кругу обратно. Органы выскочили наружу и втянулись внутрь. И Крэй все это видел. Он теперь наблюдал не только за собой-молодым, но и за собой-зрелым юношей, со стороны. В полете. И ощущал все одновременно. И боль от стенаний старшей версии, и щекотку «пиявок» версии младше.