Читать интересную книгу Шахидка с голубыми глазами - Андрей Дышев

Уже смеркалось, когда я подошел к старому гаражу, проржавевшая до дыр крыша которого казалась черной. Недолго шарил под козырьком, смахивая прошлогоднюю паутину. Нащупал тряпичный сверток, развернул его, кинул тряпку под ноги. Не таясь, не озираясь, спокойно рассматривал «макаров», доставшийся мне от «друга Руслана». Отстегнул магазин, пересчитал патроны. Полный боекомплект. Затолкал пистолет за поясной ремень, а рубашку выпростал наружу. Условия игры навязывали экипировку. Без оружия мне нечего было делать в Испании.

Меня не беспокоил вопрос, как я буду проносить пистолет через зону досмотра. Кажется, я уже как-то рассказывал о своем приятеле Сергее (фамилию называть не буду, иначе его моментально выкрадут террористы и заставят работать на себя). Так вот, этот скромный радиоинженер нечаянно изобрел отражатель и однажды поведал мне о своем ноу-хау. Не буду вдаваться в технические тонкости, тем более что я в них ни хрена не соображаю. Суть прибора вот в чем: между двумя платами помещается металлический предмет (нож, вилка, гвоздь, пистолет Макарова и т. п.), связывается лентой, затем к проволочным контактам присоединяется батарейка «крона». Прибор начинает излучать особое электромагнитное поле. Когда чемодан, в котором лежит это чудо техники, просвечивают в зоне досмотра, то ни сам прибор, ни металлический предмет на экране не видны, будто их не существует вовсе.

Я тотчас позвонил Сергею и заказал к завтрашнему утру отражатель размером с книгу. До закрытия агентства воздушных сообщений оставалось минут тридцать, и я припустил бегом до улицы Ословского, где можно было поймать попутку. Пистолет упирался стволом мне в мочевой пузырь, бежать было ужасно неудобно, но я терпел, ибо в эти минуты решалось многое.

В цветочном киоске я купил букет роз, в продуктовом прихватил бутылку коллекционного шампанского и коробку конфет. Со всем этим барахлом, которое на незамужних женщин оказывает магическое воздействие, я не без труда втиснулся в узенький салон «Таврии». На улицу Калинникова мы приползли за пять минут до закрытия агентства.

Кассирша Лариса, у которой со мной были связаны печально-романтические воспоминания, уже переобувала туфли с высоким каблуком на матерчатые ботиночки класса «прощай, молодость». Я заслонил собой стеклянную перегородку и покашлял в окошко, но она продолжала заниматься собой, удивительно легко и без напряжения не замечая меня. Эта способность абстрагироваться от внешнего мира достигается только многолетней работой за перегородками с маленькими окошками.

Я просунул в окошко букет, который оказался слишком большим, и одна роза сломалась.

– Кирилл! – тотчас воскликнула Лариса, выглядывая из-за букета. – Сто лет тебя не видела! Ой… Я так рада…

Сто не сто, а пару лет будет. Когда-то она пришла ко мне в агентство с жалобой на своего бывшего мужа, который после развода вдруг взялся за передел собственности и унес из дома весь антиквариат. Мужа я отыскал на блошином рынке среди старьевщиков, антиквариат вернул хозяйке, но Лариса принесла еще одно заявление, потом еще и еще. Она жаловалась на соседей, на домоуправление, на водителей городских автобусов, при этом слезно умоляла меня, чтобы я лично занимался ее проблемами. Вскоре мне стало ясно, что женщина таким образом набивается мне в любовницы. Мне было ее искренне жаль. Единственное, что я мог для нее сделать, – это покупать авиабилеты исключительно у нее.

Вслед за букетом я протянул в окошко шампанское и конфеты.

– Какая прелесть! – обрадовалась Лариса, необыкновенно волнуясь и торопливо соображая, что бы это значило и к чему ей надо быть готовой. Обвал умильных чувств окончательно спутал ее мысли, и кассирша, наверное, решила безоглядно, не раздумывая, отдать себя во власть судьбе. – Погоди, дорогой мой! Я сейчас выйду! Рабочий день закончился… Сейчас, зайчик мой!

Она принялась снова переобуваться, меняя «прощай, молодость» на туфли с высоким каблуком. Конечно, я, как зайчик, поступал очень жестоко по отношению к ней.

– Лариса, не торопись! Мне нужна твоя помощь, – сказал я, глядя на монитор компьютера.

– Помощь? Ты куда-то летишь?

– Нет. Хочу своего сотрудника уличить в обмане.

– А что такое? – спросила Лариса с увядающим интересом. Она ждала от меня других слов, а я плел ей что-то уныло-милицейское про уличенье.

– Снарядил я своего агента в командировку в мордовскую зону, но чувствую печенкой, он куда-то в другие края намылился за денежки фирмы. Поищи, пожалуйста, в банке данных, куда и на какой рейс он взял билет.

– Что ж у тебя такой сотрудник неблагонадежный? – покачала головой Лариса. – Это не тот, который симпатичный такой, блондинчик, похожий на Дитера Болена?

Она до сих пор помнила Иоанна. Цепкая у одинокой женщины память на красивых мужчин… У меня запершило в горле, и я отрицательно покачал головой. Лариса двумя руками смяла и приподняла короткую прическу, закрепила ее заколкой и надела форменную пилотку. Придвинула к себе клавиатуру.

– Давай имя и фамилию!

– Яна Ненаглядкина, – ответил я.

Палец кассирши с золотым перстнем завис над клавиатурой. На лицо женщины легла тень. Губы непроизвольно скривились в какой-то мучительной иронии.

– Так это не сотрудник, а сотрудница, – мгновенно похолодевшим голосом сказала Лариса. – Яна Ненаглядкина… Что за дурацкая фамилия!

Тут она нахмурила брови, вздохнула и, не поднимая на меня глаз, сказала:

– Вообще-то начальник запрещает нам заходить на сервер с банком данных, – сказала она тем голосом, каким объявляют о начале обеденного перерыва в кассе, но все же защелкала пальцами по клавишам. – Гнать в шею надо таких сотрудниц, а не ловить их на лжи… Возраст какой?

– А разве там надо указывать возраст? – не поверил я.

– А как же! Все надо указывать!

Она сдвинула цветы на край стола, будто они ей сильно мешали.

– Лет двадцать пять будет, – наобум сказал я, ловя себя на мысли, что ни разу не задумывался о том, сколько Яне лет. – Хотя нет. Я преувеличил. Двадцать два от силы.

– Понятно, – хмыкнула Лариса и снова скривила губы. Несколько секунд она напряженно всматривалась в экран, после чего голосом электронного диспетчера выдала: – Рейс «шестнадцать-сорок пять» до Мадрида, вылет завтра в девятнадцать тридцать, место «три А».

«Мы наверняка полетим в одном самолете с ней!» – подумал я.

– А кто рядом с ней, на месте «три Б»?

– На «третьем Б» Богдан Дрозд… – и тотчас сладко посмотрела на меня; на ее языке, как на батуте, прыгали едкие слова: «Да, зайчик, рядом с твоей Ненаглядкиной будет сидеть мужчина, и полетит эта парочка в солнечную Испанию, далеко-далеко от тебя…» – Все? – удовлетворенно спросила Лариса. – Куда ты сейчас?

– На работу.

Лариса взглянула на часы и неестественно ахнула.

– И я опаздываю! Не вовремя ты со своими сотрудницами…

И принялась переобуваться в третий раз.

Глава 12

ХИТ СЕЗОНА

По-моему, бабушка Кюлли так до конца и не поняла, что я делаю в ее доме и какой от меня прок. Тем не менее она относилась ко мне едва ли не как к любимому внуку и несказанно утомляла разговорами. Пока профессор собирал дорожный чемодан в своем кабинете, мы с хозяйкой сидели на кухне. Пол по случаю побелки потолка был застелен газетами, и старушка, передвигаясь по кухне, издавала шелестящий звук, как хомячок в банке. Она была настолько подвижна, что у меня устали глаза смотреть на нее, и я думал о том, что несправедливо приписывают всем поголовно прибалтийцам медлительность.

– А вы читали стихи профессора? – спросила она, поднося мне глубокую глиняную тарелку с борщом. – Как? Вы ничего не читали из его любовной лирики? О, молодой человек, ну как же, как же!.. Чеснок подавать? Можно натереть хлебную корочку. А если вы смелый, то покрошите пару зубчиков прямо в тарелку…

Я машинально кивал, соглашаясь на любую кулинарную смелость, крошил чеснок в борщ, натирал им хлебную корку и ел его просто так, вприкуску. В мыслях я прокручивал главные события дня и детально вспоминал возвращение в профессорский особняк. От агентства воздушных сообщений до улицы Грибоедова я доехал на такси, в котором чувствовал себя достаточно спокойно и, погруженный в свои мысли, даже забыл про наемных убийц. Но когда я вышел из машины и по скользкой тропинке, размоченной непрекращающимся дождем, пошел к виноградникам, а оттуда к парку, тревога и напряжение опять устроились в моей душе. В парке, под кронами вековых буков, было темно и сыро. Я не мог идти быстро, так как глина расползалась под подошвами ботинок, и оттого тревога выросла до степени твердой уверенности, что в меня сейчас выстрелят. Я часто останавливался, прислонялся к стволам деревьев, вытаскивал пистолет и, ломая глаза, вглядывался в темноту. Кровь стучала у меня в висках, дыхание суетилось в груди, металось туда-сюда, словно искало выход… Если бы я был наемным убийцей, то именно здесь, в этом старом, заброшенном парке ждал бы свою жертву.