Читать интересную книгу Простые смертные - Дэвид Митчелл

– Ага, значит, это ты была? – Трубка, зажатая в зубах мистера Харти, издала убийственный треск. – Что ж, в таком случае тебе повезло. На работу завтра ровно в шесть. Не две минуты седьмого. Учти, проспать здесь никто права не имеет. У нас здесь не лагерь отдыха. Ну все, теперь иди. Мне еще надо много кому позвонить.

* * *

– По воскресеньям у нас почти пусто, – рассказывала мне миссис Харти, пока мы с ней шли через двор к сараю. Она вообще оказалась куда более воспитанной и обходительной, чем ее муж. Интересно, подумала я, что их когда-то соединило? – Большинство наших сборщиков – из Кента, так что они уезжают по воскресеньям домой, чтобы помыться и переночевать по-человечески. Ну а студенты – те на пляж в Лейздаун с утра отправляются и к вечеру должны вернуться, если только их полиция по дороге не сцапает. Значит, так: душ вон там, сортир чуть дальше, а это вот прачечная. Ты сегодня утром вроде говорила, откуда ты приехала-то?

– Ой, да я… – В эту минуту к нам подлетела Шеба и от восторга начала нарезать круги, что дало мне возможность получше сформулировать свою легенду. – Из Саутенда. Я только в прошлом месяце сдала экзамены на аттестат «О», а родители все время на работе… И потом, мне хотелось скопить немного денег. Подруга одной моей подруги здесь пару лет назад работала, вот папа мне и разрешил; сказал, ладно, раз тебе уже шестнадцать. Ну, я и…

– Ну, ты и приехала. А школе ты что, sayonara[25] сказать решила?

Шеба вдруг метнулась за груду старых шин и стала яростно что-то там вынюхивать.

– На аттестат «А» ты экзамены-то сдавать собираешься? А, Холли?

– Да, конечно, собираюсь! Хотя на особо хорошие результаты что-то не рассчитываю.

Похоже, миссис Харти мои ответы вполне удовлетворили, да она и не собиралась особенно любопытничать. У распахнутых настежь дверей кирпичного сарая или амбара она остановилась и сказала:

– В передней части у нас в основном парни спят. – Там выстроились рядами десятка два металлических кроватей, как в больничной палате, но стены были все же амбарные, пол каменный, даже окна прорублены не были. Должно быть, на лице у меня отразилось то, что я подумала, представив себе, каково это – спать среди целой орды храпящих, пукающих, воняющих потом и приставучих парней, потому что миссис Харти сказала: – Не волнуйся, мы этой весной тут перегородки поставили. – И она указала на дальний конец амбара. – Надо же было обеспечить дамам хоть какое-то личное пространство. – Примерно треть сарая была отгорожена стеной более чем в два человеческих роста из чего-то типа клееной фанеры, и в стене имелся дверной проем, занавешенный старой простыней. Над ним кто-то написал мелом «Гарем», а еще кто-то пририсовал к этому слову стрелку, ведущую ко второй надписи: «Размер не имеет значения, Гэри, так что продолжай мечтать». За простыней царил полумрак, и это отгороженное пространство было очень похоже на примерочную в магазине одежды: по обе стороны узенького прохода было по три таких же «двери», и каждая вела в клетушку с двумя кроватями и голой электрической лампочкой, свисавшей с потолочной балки. Видел бы это мой папа! Заглянув сюда, он бы наверняка презрительно поморщился и стал бормотать что-то насчет несоблюдения законов об охране здоровья и безопасности труда, хотя, на мой взгляд, здесь было вполне тепло, сухо и достаточно безопасно. Кроме того, я заметила в стене амбара еще одну дверь, запертую изнутри на засов, так что в случае пожара легко можно было успеть выскочить наружу. Единственное «но»: все кровати, похоже, были уже заняты, и на них лежали спальные мешки, рюкзаки и прочие манатки. Однако, добравшись до последней клетушки, кстати, единственной, где горел свет, миссис Харти постучала по дверной раме и сказала:

– Тук-тук-тук, Гвин, ты дома?

– Это вы, миссис Харти? – откликнулся кто-то изнутри.

– Я тут тебе соседку привела.

Мы вошли. Внутри, скрестив по-турецки ноги в джинсах, сидела на кровати та самая улыбчивая девица из Уэльса и что-то писала – то ли дневник, то ли еще что. От кружки, стоявшей на полу, поднимался пар, и слегка дымилась сигарета, ловко пристроенная на горлышко бутылки с водой. Гвин посмотрела на меня и гостеприимным жестом указала на соседнюю кровать: мол, это все твое.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель. Которая отныне станет нашей скромной обителью.

– Ну что ж, девочки, на этом я вас и оставлю, – сказала миссис Харти и ушла, а Гвин снова уткнулась в свой дневник. Ну и прекрасно, черт побери. И слава богу, что она не вздумала сразу же пытаться меня разговорить! Просто так болтать ни о чем сейчас совершенно не хотелось. Негромко шуршала шариковая ручка фирмы «Байро». Возможно, сейчас она писала как раз обо мне и о моем появлении на ферме; писала почти наверняка на уэльском, чтобы я не смогла прочитать. Ну, раз она не собирается со мной разговаривать, так и я первой разговор заводить не стану. Я швырнула рюкзак на кровать и прилегла рядом с ним, стараясь не обращать внимания на звучавший у меня в ушах насмешливый голос Стеллы Йирвуд, рассуждавшей о том, что невероятное стремление Холли Сайкс к свободе и самостоятельности завершилось, естественно, тем, что она оказалась в какой-то вонючей крысиной норе… Ну и пусть. Все равно идти мне некуда, да и сил у меня совсем не осталось. Ноги, как ни странно, выдержали, хотя у меня было ощущение, словно их обработали электроинструментами фирмы «Блэк энд Декер». Но самое главное – у меня не было спального мешка.

* * *

Я, как истинный вратарь, ловким и сильным ударом отбила мяч от своих ворот и – чпок! – попала прямо в ворота Гэри, выступавшего за команду студентов; на зрителей это произвело должное впечатление, и они радостно завопили. Брендан называл этот мой удар «особым ударом Питера Шилтона» и вечно ныл, что я левша и это дает мне безусловное преимущество. Пять – ноль в мою пользу. Это была уже моя пятая победа подряд, а играли мы до победного конца.

– Она же, черт побери, меня в пух и прах разбила! Что тут скажешь? – Лицо у Гэри пылало, а речь после нескольких банок пива «Хайнекен» была несколько невнятной. – Холли, ты просто ундервуд, то есть вундеркинд! Самый что ни на есть bona fide[26] вундеркинд настольного футбола! Такому и проиграть не стыдно… в общем. – И Гэри театрально мне поклонился, а потом потянулся через весь стол со своей банкой «Хайнекена», так что пришлось с ним чокнуться.

– Где это ты научилась так здорово играть? – спросила одна девица, имя которой было очень легко запомнить: ее звали Дебби, но не от «дебила», а от «дерби» – это ее родители так назвали. Я только плечами пожала и сказала, что мне очень часто доводилось играть в доме у одних наших родственников. И тут же вспомнила, как Брендан говорил в таких случаях: «Просто поверить не могу, что меня обыграла какая-то девчонка!»; мне только теперь стало ясно, что он говорил так, чтобы одержанная победа стала для меня еще слаще.

Но пока что с меня настольного футбола было более чем достаточно, и я вышла на улицу покурить. «Гостиной» нам служила старая конюшня, где все еще немного пахло конским навозом, но было, пожалуй, даже веселее, чем в «Капитане Марло» воскресным вечером. Человек двадцать сборщиков устроились за столами, лениво болтая и покуривая; кто-то закусывал и выпивал, кто-то флиртовал, а кто-то играл в карты; телевизора там не было, но кто-то притащил старенький портативный магнитофон и записи песен индейцев сиу и ирландских баньши. Бескрайние поля фермы «Черный вяз» полого спускались к морю, где точками светились огоньки, отмечая линию побережья от Фавершема до Уитстебла и даже дальше. Невозможно было поверить, что это тот же самый мир, где людей зверски убивают или бьют по лицу, где матери пинками выгоняют на улицу собственных дочерей.

Я глянула на часы: девять вечера. Мама наверняка уже велела Жако и Шэрон погасить свет и сказала им «спокойной ночи», а сама со стаканчиком вина устроилась в гостиной, чтобы посмотреть по телику очередную серию «Бержерака». Впрочем, сегодня она, возможно, спустилась вниз, чтобы выкурить сигаретку и предаться горестным рассуждениям о судьбе «этой сучонки», то есть меня: «Я просто не представляю, в какой момент у нас с ней все пошло наперекосяк. Господи, помоги мне в этом разобраться, ибо сама я понять не в силах!» А папа в это время уверяет слесаря Ниппера, Пи Джея и старого мистера Шарки, что «потом все наверняка разъяснится и встанет на свои места» – в общем, изрекает всякие «мудрые сентенции», которые ровным счетом ничего не значат.

Я вытащила из нагрудного кармана пачку «Ротманз» – восемь сигарет я уже выкурила, двенадцать осталось, – но закурить не успела: рядом возник Гэри в своей дурацкой майке с надписью «Реальность – это иллюзия, вызванная недостаточным потреблением алкоголя» – и угостил меня сигаретой «Силк Кат».