— Вероятно, Исаак Лонг, — предположил инспектор. — В городе он пользуется репутацией хорошего адвоката.
— Вы правы, это он. Точно сказать, кому из нас, мне или Якобу, достанется большая доля, я не могу. Полагаю, мы узнаем это, когда мистер Лонг привезёт сюда бумаги отца, если, конечно, они существуют.
— А предположить можете? — Уотсон хитро прищурился.
— Наверное, всё-таки мне, — ответил Бернард. — Отец любил Якоба больше, но знал его слишком хорошо. Я человек прагматичный и деловой, а Якоб романтичный и уязвимый.
— Спасибо за откровенность. Вы ведь понимаете, что своим признанием превращаете себя в первого подозреваемого? По самым скромным оценкам вам достанется сто пятьдесят тысяч.
Бернард изменился в лице.
— Попрошу вас следить за своими словами, инспектор! — гневно произнёс Недвед. — Я способен обеспечить себе безбедное существование. Никогда, запомните, никогда я не поднял бы руки на моего родителя!
— Я понимаю, прошу простить мою резкость, — спокойно ответил инспектор, похлопывая мягкими ладонями по раздутому животу. — Ну-с, предлагаю перейти к событиям, произошедшим вчера ночью. Что вы можете об этом поведать.
— Я уже рассказывал об этом вашему помощнику, — возразил, было, Бернард, оскорблённый намёками инспектора.
— А теперь расскажете мне, — сказал Уотсон.
В третий раз за беседу Бернард глубоко вздохнул.
— Как я вам уже сказал, весь вчерашний день я провёл в приготовлениях к отъезду. Поэтому немногое знаю о том, что случилось в имении днём. Но вечером, около половины одиннадцатого, я ясно слышал, как Якоб и отец ругались на втором этаже. Потом они перешли в кабинет отца. К одиннадцати скандал стих, я собирался ложиться спать, когда услышал вопль Фелиции, побежал, поднялся на второй этаж, ворвался в кабинет отца. В проходе столкнулся с Фелицией, которая рвалась прочь из комнаты, готова была волосы на себе рвать и громко рыдала. Я растерялся и тут увидел отца, валявшегося на полу. Я бросился к нему, приложил ладонь к его губам и носу. Он не дышал. Я побежал вниз, разбудил слуг, велел звать полицию и врачей, вернулся наверх, убедил Фелицию уйти к себе в спальню, попытался привести отца в чувства, но безуспешно.
— Ещё один нескромный вопрос позволите?
— Я не думаю, что Якоб имеет к этому отношение, — твердо сказал Бернард. — Он не мог так поступить. Да, шкатулка пропала, но её мог…
— Вот как! — оживился Уотсон. — Я не о том хотел спросить, но вы продолжайте, продолжайте.
— Её мог забрать злоумышленник. Ставни в комнате отца были открыты настежь. В кабинет могли пробраться через окно.
— Сам собой напрашивается вопрос — были ли у лорда враги?
— У каждого человека есть враги, но таких, которые могли бы пойти на убийство, — Бернард пожал плечами. — Нет, таких врагов у отца не было.
— Благодарю вас, лорд Недвед, — сказал Уотсон, внимательно наблюдая за выражением лица Бернарда. Инспектор заметил, как на лбу появилась морщинка. — Если вас не затруднит, пригласите ко мне сержанта Мэрдока и вашу мачеху.
Бернард оставил Уотсона одного. Инспектор облокотился о стол, сложил ладони лодочкой и стал раскладывать мысли по полкам. Он никогда не записывал показания свидетелей, полагался на память. Инспектор верил в интуицию и чутьё. Неважное забудется, отсеется само собой, а ключевые моменты сохранятся. Отделяя таким образом зерна от плевел, Уотсон выяснит правду. Поэтому инспектор мысленно прокрутил разговор с Бернардом в голове. Он успел это сделать дважды, перед тем, как в комнату одновременно вошли Фелиция и Мэрдок.
Не дожидаясь указаний инспектора, вдова устроилась в кресле. Мэрдок остался в дверях, пристально глядя на Уотсона.
Даже не смотря на свой чрезмерно широкий лоб, Фелиция была хороша собой. Белая бархатная кожа без малейшего изъяна, прямой чуть вздернутый нос, полные губы, голубые глаза и густые светло-русые волосы, потоком спадавшие на её плечи, заставляли любого мужчину остановить свой взгляд на Фелиции. Она отдала предпочтение человеку, который намного лет её старше. Уотсон недолюбливал расчётливых женщин, потому церемониться с Фелицией не собирался.
— Миссис Недвед, не могли бы вы уступить место сержанту, — попросил Уотсон, стараясь скрыть насмешливые нотки, звучащие в его голосе. — Я должен с ним посовещаться.
Не произнеся ни слова, она встала и отошла в сторону. Инспектор хмыкнул, пристально за ней наблюдая. Она старалась вести себя как леди по происхождению, а не по стечению обстоятельств. Смотрела свысока и на инспектора, и на Мэрдока. Фелиция нравилась Уотсону всё меньше.
— Я вас слушаю? — Мэрдок склонился над столом, так и не сев.
— Да вы располагайтесь, сержант. Запишите следующие поручения, — Мэрдок достал из кармана своего жилета блокнот и карандаш, сел за стол, приготовился писать.
— Итак, — продолжил Уотсон, не отрывая взгляд от лица Фелиции. — Попросите доктора выяснить, в каком состоянии находился лорд, мог ли он оказывать сопротивления. Прежде всего, меня интересует, справился бы лорд после падения с противником, уступавшим ему в физической силе. К примеру, с женщиной. Это первое. Второе, выясните судьбу шкатулки, которая пропала из комнаты лорда. Расспросите прислугу, поинтересуйтесь, не проявляла ли супруга покойного чрезмерного интереса к этой вещице. И третье, разузнайте всё о Фелиции Недвед, где она родилась, кто родители, есть ли у неё родственники, к примеру, братья, отчаявшиеся настолько, чтобы пойти на убийство. Возможно, отец-каторжник.
По мере того, как Уотсон неторопливо проговаривал свои распоряжения, Фелиция становилась мрачнее тучи. Женщина нервно покусывала нижнюю губу, поправляла волосы, теребила пуговицу на блузке. И без того бледная, она стала похожей на покойницу, на лбу проступили капельки холодного пота. Может быть, Уотсон угадал — Фелиция каким-то образом причастна к смерти мужа? Не клеится. По завещанию ей ничего не достанется. Вот если бы она переубедила лорда или сумела уничтожить документы, на которых была записана его последняя воля.
— Вы пытаетесь меня оскорбить?! — громко произнесла Фелиция, когда Уотсон сделал паузу, а Мэрдок торопливо вычерчивал карандашом непонятные символы.
— Четвёртое, — полностью игнорируя слова Фелиции, продолжил Уотсон. — Узнайте, была ли замешана супруга лорда в громких скандалах или мелких преступлениях в прошлом.
— Я не стану выслушивать ваши оскорбления, инспектор! — крикнула Фелиция.
— Успокойтесь, — намеренно тихо произнёс Уотсон. — Мэрдок, — он снова посмотрел на сержанта. — Вы можете идти, — перевёл взгляд на вдову. — Присаживайтесь, миссис Недвед.