— Не ест и не спит, а ходит всю ночь и бормочет заклинания. Мы слышали, как он стонет, когда разговаривает с духами. Они пообещали ему, что ты скоро умрешь.
— Он лжет, — отрезал Рори.
Лицо мальчика помрачнело.
— Почему ты так говоришь? Но если даже ты должен умереть, то еще будет время совершить перед этим великие подвиги.
— Ты веришь тому, что Большой Конь говорит о духах, что он действительно разговаривает с ними? — спросил Майкл.
— Конечно, верю. Он всегда мог говорить с духами, даже когда был маленьким, так мне сказали воины.
Рори кивнул, спорить было бесполезно. Южный Ветер твердо верил, что Большой Конь действительно может разговаривать с бестелесными Людьми Неба. Было бы глупо пытаться переубедить его, легче было пальцами выдернуть загнутый гвоздь из толстой дубовой доски.
— Он сделал так, что все воины горят желанием добыть твой скальп, отец, — продолжал мальчик. — Он пообещал им волшебную куртку, если они принесут ему «красный глаз» и твой скальп.
— А что это за волшебная куртка?
— Такая, что ее не смогут пробить ни нож, ни копье, ни пуля.
— А ты добудь эту куртку и увидишь, как я сделаю из нее решето. Неужели ты веришь в эту чепуху?
— Да, верю. Куртка станет такой после того, как Большой Конь заколдует ее и оденет на избранного воина. И после этого от нее будет отражаться сталь и отскакивать свинец.
Глава 19
Главным в этом сообщении была не абсурдность, а то, что многие кровожадные апачи действительно верили, что им будет дарована вечная неуязвимость, если они избавятся от бледнолицего. Какая же высокая цена была назначена за голову одного человека! У белых даже сотни тысяч долларов не вызвали бы таково воодушевления. А шаман за убийство Рори предложил невероятные награды — стать неуязвимым в бою, бесстрашно атаковать врага, одерживать бесчисленные победы, стать самым известным воином своего народа. То, что в первом же столкновении облаченный в эту куртку будет изрешечен стрелами или разорван на куски ударами копий, когда ринется на врага, не имело ни малейшего значения. Если это случится, будет ли подорван авторитет Большого Коня? Вряд ли, так как у того уже будет подходящее объяснение, например, несчастный индеец пренебрег какой-то обязательной частью церемонии ношения заколдованной куртки.
— Ну что ж, Южный Ветер, — промолвил Майкл, — я рад, что ты не хочешь получить эту заколдованную куртку, иначе у меня в спине уже торчало бы копье.
Юноша улыбнулся.
— Мне показалось, что там уже есть отметины от копий.
— Где, на спине?
— Да, я видел с полдюжины больших шрамов.
— Когда я был маленьким, — ответил Рори, — меня поцарапал кот.
Лицо Южного Ветра снова засветилось улыбкой.
— А также спереди — на руках, на груди. У тебя шрамы повсюду. Обычно такие отметины любят показывать наши великие воины, когда танцуют вокруг костра после длинной тропы войны, — заметил Южный Ветер.
— Ладно, я скажу тебе, откуда они взялись, — сказал Майкл. — В детстве я свалился в заросли кактусов.
— Не может быть! — не поверил индеец. — Какая же нежная кожа была у тебя тогда!
— Да, очень чувствительная кожа, — согласился Рори. — Но сейчас она стала толще и грубее. А где ты взял это ожерелье из когтей?
— Я взял его у медведя, — последовал ответ.
Майкл начал быстро одеваться.
— Какой добрый медведь, — заметил он.
— Он подарил мне это после того, как стрела вонзилась ему глубоко в грудь.
— Ты был один?
— Да, я был один.
— Когда это случилось?
— Два лета назад.
Майкл кивнул. Значит, мальчику было не больше тринадцати-четырнадцати лет, когда он дрался один на один с гризли. Судя по когтям, это был гигант.
— Скажи мне, отец, что ты собираешься делать?
— А что я должен делать?
— Много воинов готовится поохотиться на тебя.
— Где они сейчас?
— Их может принести любой порыв ветра. Они — везде, окружают тебя со всех сторон.
— А где твой отец? — спросил Рори.
— Он собирается на переговоры с вождем бледнолицых воинов, которые пришли сюда из форта.
Майкл сразу понял, что речь шла о солдатах и о майоре Талмейдже.
— А о чем Встающий Бизон собирается говорить с белым вождем? — спросил он.
— Он думает, что люди нашего племени украли кобылу и жеребенка.
— Они действительно сделали это?
— Не знаю, — ответил мальчик. — Но вообще-то апачи — великие воры.
Он сказал это с гордостью и похвастался вдобавок:
— Когда мы были на тропе войны, я сам украл три лошади.
Рори не стал ему читать мораль, он знал, что это бесполезно. Точно так же, как индейцы легко верили в неуязвимость заколдованной куртки, они верили и в благородство воровства. Он просто заметил:
— Красть у врага — это одно. Но ведь бледнолицые не воюют с апачами.
— Это верно, именно поэтому мой отец хочет встретиться и поговорить о кобыле и жеребенке.
— А где они собираются встретиться?
— В вигваме белого человека.
Майкл покачал головой.
— Лучше бы они встретились в прерии.
— Почему? Они прислали нам белый флаг и пообещали, что будут честно вести переговоры.
— Встающий Бизон едет туда один?
— Нет, будет еще молодой вождь, непобедимый воин, его зовут Черная Стрела.
— Я слышал о нем, это — хороший боевой вождь, не так ли?
— Да, он добыл много скальпов, — довольно произнес Южный Ветер.
— Рядом с местом встречи не будет остальных воинов?
— Нет. Они сейчас далеко.
— А ты знаешь, где?
— Нет.
— Они должны быть рядом. Когда индейцы и белые встречаются, они могут не понять друг друга, и тогда прольется кровь.
— Ты прав, — согласился мальчик и нахмурился.
— Ладно, — решил Рори, — я сам постараюсь там быть, может быть, мне разрешат участвовать в переговорах. А почему ты пришел сюда, Южный Ветер?
— Чтобы найти тебя.
— Ты тоже гнался за мной вместе с другими индейцами?
— Нет. Некоторые из них все еще ищут твой след. Но я догадался, куда ты исчез.
— Но ведь ваши прерии очень большие. Почему ты подумал, что я сразу приду сюда?
— Возвращаясь с победой с тропы войны, — ответил мальчик, — воины, добывшие в бою скальпы, всегда торопятся домой. Они хотят показать трофеи, похвастаться победами, чтобы их услышали женщины, старики и дети.
Майкл широко улыбнулся. Действительно, если бы не Нэнси Уэр, вернулся бы он сюда?
Южный Ветер продолжал объяснять:
— Женщины, дети и старики — они всегда щедрее на похвалу, чем ровесники.
Тут уже Рори расхохотался во все горло.
— Ты прав. Когда-нибудь ты станешь великим вождем, мой мальчик.