— Не бойтесь, — прошептал Эрнсклиф, — пока я жив, вам ничего не грозит.
Затем, повернувшись к Уэстбернфлету, он сказал:
— Злодей! Как посмел ты оскорбить эту леди?
— За это, Эрнсклиф, — отвечал бандит, — я отвечу перед теми, у кого больше права задавать мне такой вопрос. А вот как ты ответишь за то, что явился сюда с вооруженным отрядом и увез ее от тех, кому ее оставили ее собственные друзья? Впрочем, расхлебывай это дело сам. А я все равно не мог один оборонять свой дом против двадцати человек. Да и никто бы не смог сделать это на моем месте.
— Все это подлая ложь, — сказала Изабелла, — он силой увез меня от отца.
— Верно, он хотел, чтобы ты так думала, милашка, — отвечал грабитель, — но опять же это не мое дело. Так ты не отдашь мне ее обратно?
— Отдать ее тебе обратно? Конечно нет, — ответил Эрнсклиф. — Я беру мисс Вир под свою охрану и доставлю ее, куда она сама пожелает.
— Ну да, конечно, может вы давно сговорились, — сказал Уилли Уэстбернфлет.
— А Грейс? — вмешался Хобби, вырываясь из рук друзей, которые продолжали твердить ему о святости и нерушимости слова, позволившего разбойнику без опаски выйти из крепости. — Где Грейс? — повторил он, бросаясь на грабителя с клинком в руке.
— Побойся бога, Хобби! Послушай, постой минутку! — воскликнул Уэстбернфлет в страхе; затем он повернулся и пустился наутек. Мать стояла наготове, чтобы открыть и тут же закрыть за ним ворота, так что удар, направленный на него Хобби, не попал в цель: меч со страшной силой ударил в кованую дверь и оставил на одной из перекладин глубокую щербину; ее и по сей день показывают как свидетельство той редкой силы, которой отличались наши предки. Прежде чем Хобби успел снова поднять меч, дверь захлопнулась, и ему ничего не оставалось, как вернуться к товарищам, которые уже собирались снять осаду. Они настаивали, чтобы он отправился с ними.
— Ты уже нарушил перемирие, — сказал старый Дик Дингл, — и, не удержи мы тебя, ты тут такого бы натворил, что стал бы посмешищем во всей округе, а нас бы всех обвиняли в том, что мы нарушили слово и совершили убийство. Дождись встречи в Каслтоне, о которой вы договорились. Вот если он не возместит тебе весь причиненный ущерб, тогда мы выцедим его подлую кровь по капле. А пока поедем отсюда подобру-поздорову и займемся каждый своим делом.
Я уверен, что после свидания с ним ты получишь обратно не только Грейс, но и свой скот, и все будет в порядке.
Эти спокойные доводы были не по душе несчастному влюбленному, но так как он мог рассчитывать на помощь своих соседей и друзей, только приняв их собственные условия, ему волей-неволей пришлось согласиться с их представлениями о чести и добропорядочных поступках.
Эрнсклиф обратился к отряду с просьбой помочь ему проводить мисс Вир в замок ее отца, куда она непременно желала вернуться. На его просьбу откликнулись пятеро или шестеро молодых людей, изъявивших желание поехать с ним. Хобби среди них не было. Убитый горем после событий этого дня и после только что пережитого разочарования, он в угрюмом настроении вернулся домой, чтобы сделать все, что было в его силах, для поддержания и защиты своей семьи и договориться с соседями о дальнейших действиях, которые следовало предпринять ради освобождения Грейс Армстронг. Остальные участники отряда разбредись кто куда, как только миновали трясину. Бандит и его мать следили за ними из башни, пока все не скрылись из виду.
Глава Х
Тебя покинул я в ночи —В убранстве снежном спал твой дом.Вернусь, когда блеснут лучиИ розы расцветут кругом.
Старинная баллада
Выведенный из себя тем, что его друзья, как ему казалось, проявляют непонятное равнодушие к постигшей его беде, Хобби постарался избавиться от всяких спутников и теперь ехал домой совсем один.
— Дьявол ты этакий, — говорил он, нетерпеливо пришпоривая вконец усталого и спотыкающегося коня, — ты ничуть не лучше всех их. Не я ли растил тебя, кормил, укрывал от непогоды. А теперь, в тяжелый для меня час, ты готов выбросить меня из седла и сломать мне шею. Ты такой же, как все они: каждый из них считается моей родней, пусть это иногда и десятая вода на киселе, — и сам я за каждого готов в любое время пролить кровь, а они… Им куда важнее какой-то грабитель Уэстбернфлет, чем кровный родич! Скоро покажутся огни Хейфута… Но нет! — воскликнул он, вдруг вспомнив обо всем, что произошло, — нет: в Хейфуте уже не разведут огня в камине и не зажгут свечки! Если бы не матушка, не сестры и не бедная Грейс, пришпорил бы я коня, махнул бы с обрыва в омут — и дело с концом!
В таком мрачном настроении Хобби повернул коня к избушке, в которой его близкие нашли себе приют.
Подъехав к двери, он вдруг услышал сдержанный шепот и смех своих сестер.
— Дьявол обуял всех женщин, — пробормотал бедный Хобби. — Они не перестанут пересмеиваться и хихикать даже у гроба своей лучшей подруги. — А, впрочем, я рад, что мои глупенькие хохотушки не слишком убиваются. Ведь не им, а мне надо думать, как выкручиваться из беды.
Рассуждая таким образом, он тем временем привязывал коня под навесом.
— Придется тебе обходиться теперь без попоны и подпруги, приятель, — сказал он, обращаясь к коню. — Мы с тобой оба попали в такую переделку, что лучше бы нам очутиться на дне самых глубоких пучин Тэрреса!
Его прервала младшая из сестер; она выбежала из дома и заговорила с ним сдавленным голосом, как бы преодолевая волнение:
— Что ты так долго возишься там с лошадью, Хобби? Тебя уже больше часа ждет гость из Камберленда. Иди скорее, я сама сниму седло.
— Гость из Камберленда! — воскликнул Элиот и, вложив узду в руку сестры, стремглав бросился в дом.
— Где он? Где он? — спрашивал он, оглядываюсь с нетерпением вокруг и видя только женщин. — Есть какие-нибудь новости о Грейс?
— В самом деле, куда же это гость запропастился? — сказала старшая сестра, давясь от смеха.
— Полно вам, полно, детки, — добродушно увещевала внучек старушка, — хватит вам разыгрывать нашего Хобби. Оглянись-ка, сынок, и посчитай, не больше ли нас стало, чем утром.
Хобби внимательно оглядел всех присутствующих.
— Нет, только ты и трое сестренок.
— Нас четверо, Хобби, голубчик, — подсказала младшая сестра, которая только что вошла в комнату.
В следующее мгновение Хобби уже держал в своих объятиях Грейс Армстронг, которую он до сих пор принимал за одну из своих сестер, так как она куталась в ее плед.
— Ну, как же ты могла так? — повторял он.