А барон не терял времени зря. На третий день были найдены самодвижущиеся машины, колеса которых обегали суставчатые металлические ленты. Внутри их башен люди могли чувствовать себя в полной безопасности от стрел и снарядов. Вскоре стало ясно и назначение длинных полых стволов, торчавших из башен. Когда Неприкасаемый сделал первый выстрел, вдребезги разнеся какое-то строение, Гха-Гул засмеялся от восторга. На седьмой день пребывания в городе несколько его воинов уже могли сносно управлять стальными черепахами.
Оставалось только удивляться тому, что оружие так хорошо сохранилось в течение столетий. Воздух Кзарна всегда был сух и неподвижен; несмотря на постоянную серую пелену, закрывавшую небо, здесь никогда не было дождей, а вода скапливалась только в глубоких колодцах. Странная магия хранила этот мир, не подверженный разрушающему влиянию времени и старению, но не оставила на земле тех, кто его создал.
Через две недели после вторжения оборотней на территорию клана Пыли караван с оружием был готов выступить на север. Небольшая часть добытого в Кзарне предназначалась для Неприкасаемого и его маленькой армии. Как ни странно, Олимус, охваченный эйфорией, сдержал свое обещание: около сотни хорошо вооруженных оборотней под предводительством гермафродита отправились на запад, чтобы завоевать для Мастера Пыли новые селения.
Барон и Неприкасаемый расставались улыбаясь. Они понимали и «использовали» друг друга. Два хищника разошлись, чтобы сеять зло: один – в своем маленьком замкнутом мирке на берегу мертвого моря, другой же претендовал на большее.
На следующее утро Олимус, ехавший впереди каравана, услышал грохот сражения, доносившийся с юго-запада. Неприкасаемый Пыли, уже начал действовать. Барон Гха-Гул с нетерпением ждал момента, когда и ему представится такая возможность.
На первом же ночном привале он удалился в пустыню, развел маленький костер и половину ночи провел вместе с призраком. Ему была чужда благодарность. Он просто ощущал неразрывную связь со Стервятником.
Злобный дух медленно двигался между языками гаснущего пламени… Похоже, сам Люгер был подавлен тем, что обрело плоть благодаря его стараниям.
Но теперь уже было поздно что-либо менять.
Часть четвертая
Шут
Глава пятнадцатая
Возвращение Левиура
Дилгус вернулся в Скел-Могд и потерял немало драгоценного времени, пытаясь добиться аудиенции у короля. Он был принят только на следующий день и рассказал о похищении герцога и его дочери, но отряд, высланный в погоню, уже не смог найти бандитов. Момент был упущен, и королю оставалось только ждать, когда похитители выдвинут свои требования.
Долго скрывать исчезновение герцога было невозможно. В конце концов, забеспокоилась даже герцогиня, не говоря уже о представителях оппозиции. Шпионы в замке Левиур доносили, что там нет ни герцога, ни Регины, хотя шут некоторое время распускал в столице слухи о том, что его хозяин якобы удалился от дел и занят охотой в прибрежных лесах.
Влияние, которое герцог имел на монарха, нравилось далеко не всем, и кое-кто решил воспользоваться удобным случаем. Дилгус был прекрасно осведомлен о нерешительности и глупости короля, которому можно было внушить что угодно. Левиур, при всех своих недостатках, все же защищал интересы королевства, чего нельзя было сказать ни о баронах Кинтасах, господствовавших в западных провинциях, ни о графе Шавире, старом и заслуженном придворном интригане, любителе роскоши, давно подкупленном двором Круах-Ан-Сиура, ни о добром десятке других высокопоставленных, для которых исчезновение герцога открывало путь к сомнительной деятельности на собственное благо.
Последующие два месяца Дилгус пребывал в полной неопределенности. О герцоге и Регине не было никаких известий. Король, ожидавший шантажа, заподозрил шута в какой-то нечистой игре. Тот же не сомневался, что подобная мысль родилась в чужой голове, и, скорее всего, это была голова графа Шавира. Так что Дилгусу пришлось беспокоиться не только о жизни хозяина, но и о том, чтобы не оказаться в пыточной камере под королевским дворцом.
Поскольку свидания с королем стали не только бесполезными, но и опасными, Дилгус счел благоразумным спрятаться в замке. Тут он с детства знал каждый камень и каждого человека, а его комната на самом верху восточной башни была идеально приспособлена для занятий магией. Здесь всегда был слышен неумолкающий шум океана, сквозь деревянную крышу беспрепятственно проникали духи, толстые стены создавали иллюзию безопасности и изоляции, через открывающиеся люки можно было наблюдать за движением звезд и планет, запасы потребных для колдовства материалов позволяли создавать практически любые магические инструменты, препятствием же этому служило только одно – недостаток силы.
Силы шута стремительно убывали с возрастом. Перед отъездом Регины в замок их хватило только на то, чтобы почувствовать неопределенную угрозу. Но теперь Дилгусу предстояло сделать нечто гораздо более сложное…
Он начал лепить фигурку из воска, смешанного с одному ему известным веществом. В его распоряжении имелась единственная вещь, когда-то принадлежавшая врагу и даже бывшая частью его тела, – длинный черный волос с головы Олимуса, найденный Дилгусом в лесном лагере бандитов.
Зелья, которые принимал шут, чтобы разбудить в себе магическую силу, сыграли с ним злую шутку. По ночам он не знал покоя. Сны, посещавшие его, были столь кратковременными и жуткими, что он просыпался еще более разбитым, чем засыпал. Ему снился Болотный Кот, но не в человеческом воплощении, а в виде безликого черного болота, в котором увязали Левиур, Регина и сам Дилгус.
Ничем не помогло шуту и изготовленное им Зеркало Ясновидения; оно отражало только интерьер его комнаты. Дилгус знал, что одного волоса слишком мало для того, чтобы влияние стало ощутимым; лучше всего это получилось бы с кровью, но о крови Олимуса он мог только мечтать.
Работая над восковой фигуркой, он придал ей некоторые характерные черты. Хуже всего было то, что он никогда не видел вожака бандитов. Отсутствие сходства означало, что в конус влияния попадут многие люди, но эффект излучения будет минимальным. Закончив работу, шут выбрал один из безоблачных дней наступившей осени, чтобы призвать Слуг Света.
Когда сияющие пятна, видимые только боковым зрением, заплясали в углах его комнаты, словно пойманные в плен солнечные зайчики, он ощутил беспричинную радость и безмятежность. Мрачноватая комната озарилась мистическим светом.
Дилгус вооружился двояковыпуклой линзой – большой редкостью, привезенной из Фирдана, – и с ее помощью стал выжигать в восковой фигурке тайные знаки из Списка Перемен, которым его научила одна старая колдунья с побережья… Он заканчивал выводить знак, изгоняющий злого духа, когда какая-то тень вдруг закрыла солнце. Удивленный, шут поднял голову, чтобы посмотреть на невесть откуда взявшееся облако. Но вместо облака он увидел крестообразную тень со слишком четкими очертаниями, окруженную слепящим ореолом солнечных лучей. Тень стремительно увеличивалась в размерах, и Дилгус отпрянул от окна, узнав в ней падающую птицу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});