Читать интересную книгу Дорога домой - Галина Гончарова

Я аж вскипела. Это Лида-то? Безмозглая кукла Барби?

Да мой супруг утверждал, что при хорошем образовании она стала бы не хуже Лери. А может, еще и станет. А ее высочество Дилера уже год как возглавляет королевский фискальный кабинет. В переводе – проверяет всю бухгалтерию, на которую ее бросает король, по достоинству оценивший невестку. Даже когда она была беременна, все равно что-то считала и проверяла. И ежели кто думает, что от нее ушел хоть один казнокрад, то очень зря!

А тут!

– А что – мои мозги уже ничего не стоят? – ледяным тоном поинтересовалась я.

– Это, конечно, важно. Но вы же понимаете, что женщина и математика…

– Полагаю, Софья Ковалевская об этом не знала, – парировала я.

– А в личной жизни вы придерживаетесь ее принципов?

Вспомнив, что знаменитый математик отнюдь не была ханжой, я мерзко улыбнулась. И парировала:

– Только с теми, кто мне нравится.

– А с теми, от кого зависит ваша дальнейшая судьба? Хотите после защиты остаться на кафедре? Да и вообще – хотите защититься?

– Представьте себе – хочу.

– Я так и думал. Иначе вы бы не явились сюда в таком очаровательном платье. Вы же понимаете, какое впечатление производите.

Я издевательски рассмеялась.

– Возьми платок. Прикрой нагую грудь. Сей приоткрыв предмет, ты пролагаешь путь греховным помыслам и вожделеньям грязным…

– Что? – растерялся Козел.

– Неужто же вы так подвержены соблазнам, что вожделения не в силах побороть, нечаянно вблизи узрев нагую плоть? Вы, как я погляжу, уж чересчур горячий. А я – похолодней. И чувствую иначе. Явись вы предо мной, в чем родила вас мать, – перед соблазном я б сумела устоять.

– Не понял…

– Неудивительно. Это «Тартюф» Мольера. Классика всегда актуальна, не так ли? Даже через триста лет находятся подонки и ханжи – и находятся зависимые от них несчастные.

«Подонка» профессор Козлимник стерпел. И холодно поинтересовался:

– Вы понимаете, чего лишаетесь?

– Лишаюсь? А кто сказал, что я – откажу? Нет уж. Давайте проясним вопрос. Я сплю с вами… два года? До защиты?

– Э-э-э-э…

– Ну вот. Как приставать – так первый. А как признать – в кусты?

– Э-э-э-э…

На этот раз блеяние вышло более отчетливым.

– Так вот. А вы делаете из меня кандидата наук. И не препятствуете дальнейшей карьере. Ни в каком ее виде. Так?

– Почему бы нет? Если вы мне предложили?

Ах, я предложила? Ах ты, с… сын собаки женского рода!!!

– Девочка, успокойся. Рано. Пусть он сначала тебя обнимет.

Присутствие за дверью любимого супруга помогло собраться. И я поправила прядь волос.

– Если насилия не избежать, лучше отдаться, пока просят, а не угрожают. – Улыбка вышла кривой и злой. – Ну, иди ко мне, мой козленочек…

Товарищ Козлимник сделал ко мне шаг. Второй. Третий. Гнусный шепоток ударил в уши:

– Тебе будет хорошо, обещаю…

Покрытые старческими пятнами руки готовы были сомкнуться вокруг меня. В нос ударил омерзительный кисловато-затхло-гнилостный запах. И я активизировала заклинание.

Я не зря цитировала Мольера. Классика бессмертна.

Правда, профессору наверняка было не до нее, когда красотка в его руках вдруг превратилась в огромного волка, стоящего на задних лапах, – и оскалила зубы.

Эвин, проскользнувший со мной в лабораторию и незримо стоявший за моей спиной, торжествующе взрыкнул.

Профессор шарахнулся.

И я опять сменила облик. Златогривая кобылица опустилась на все четыре копыта…

– Куда же ты, жеребеночек?

Тряхнула гривой – и на ее месте вдруг проявился громадный таракан. Видимо, мадагаскарский мутант. Даром я, что ли, эту мерзость в Сети разглядывала. В человеческий рост – то, что доктор изловил!

– Давай, дожимай! Еще пару превращений – и он спечется!!!

Я послушалась любимого супруга.

Таракан сменился здоровущей медузой, такой белой и студенистой. А из нее вдруг выросла женщина, вокруг которой полыхнуло пламя. Профессор шарахнулся, но куда там!

Иллюзорный огонь. Не обжигает. Не ранит. Не причиняет вреда.

Но его надо еще суметь отличить. А перепуганный сластолюбец вряд ли на это способен. Тем более когда с лица стоящей перед ним женщины стекают все краски, проявляется зеленый цвет, а место волос на головке занимают змеи.

Горгона Медуза. А лучше – Эфиальто.

За спиной расходятся огромные черные крылья.

– Да как ты только посмел, презренный смертный червь!!!

Голос, насыщенный ультразвуком, разошелся по лаборатории. И ужасно тянуло ляпнуть классическое: «За то, что ты посмэл аскорбыть наш род, ты умрэшь, как подлый ша́кал!»

– Соберись, родная! Доигрывай!

Я улыбнулась холодно и зло. Иллюзия показала двухсантиметровые клыки.

– Я не буду марать о тебя руки! Вместо этого… Цербер!!! Явись по моему слову!!!

Я подняла руку, картинно прищелкнула пальцами.

Профессор трясся от страха, не смея коснуться огня. А я сняла полог невидимости с Эвина, попутно добавив ему приятных штрихов.

И рядом со мной на полу оказался настоящий адский пес. Собака Баскервилей – да и только.

По хребту бежали искры, шерсть вздыбилась, глаза горели болотными зелеными огнями, с клыков (всех трех голов, одной реальной и двух иллюзорных) текла слюна, от которой на полу образовывались дымящиеся проплешины… не забыть накапать кислоты в это место…

– Взять!!!

И Эвин совершил грандиозный прыжок через огонь. Передними лапами он попал в грудь профессора, сбил того на пол и навалился сверху всей тяжестью. Распахнул центральную пасть и придвинулся к лицу старика.

По лаборатории пронесся вой.

Профессор потерял сознание. И по паркету расползлась зловонная лужица.

– Глубокий обморок.

Ребята зашли внутрь. Тёрн обнял меня за плечи. Лерг накапал на паркет кислоты.

– Умница. Как ты себя чувствуешь?

– Замечательно. Немного устала, но это мелочи.

– Тебе не стоило так напрягаться.

– Солнышко, но если не я – то кто?

– Разумеется, без тебя некому. Любимая, пойдем отсюда? Поговорим дома.

Элвар подхватил меня на руки – и мы покинули институт незамеченными. По пожарной лестнице, под пологом невидимости. Не забыв закрыть лабораторию изнутри на крючок. Замок Лергу сложно двигать телекинезом. А вот крючок – самое милое дело.

Интересно, что-то будет завтра?

Лида расскажет.

* * *

Лида явилась в институт чуть попозже, когда все уж собрались. Обычно она приходила к восьми. Но иногда могла и задержаться. Вчера они с Гошкой как следует погудели в «Бабочке» – ночном клубе, и не из самых плохих. Поболтали о грядущем браке. И сошлись на том, что это их не слишком обременит. Жить будут, как и раньше. Только печать… а что – печать? Формальность.

Вообще-то Гошка ей давно нравился. Но она старалась только дружить с парнем. И внешность не та, чтобы рассчитывать на что-то большее, и деньги… слишком большая разница между их семьями.

Но вчера можно было помечтать. И Лида мечтала.

Вот так, в розовом тумане, она и дошла до кафедры. А там… там оказалось весело.

– Лида, ты что так поздно? – прицепилась «подружка» Танечка.

Ума у Танечки-лаборантки не хватило бы и на линейное уравнение с одной переменной, но зато она была местным бюро новостей.

– А что? Тебя в бюро пропусков поставили? – тут же огрызнулась Лида. Но потом сменила гнев на милость. – Мне вчера предложение сделали. Я замуж выхожу.

– Да?! За кого?!

– На свадьбе узнаешь, – отрезала Лида. – А что тут за дурдом?

– Ой! Тут такое было! Такое!!!

Как Лида и ожидала, новость о ее свадьбе тут же оказалась забыта. Танечка бросилась рассказывать о последних событиях. Свадьба-то никуда не денется! А тут такое!!!

– Представляешь! Сегодня с утра! Приходит охрана! А тут! На полу! Наш шеф!!!

– Почему на полу? Он что? Приступ был?!

– Хуже!!! Подозревают, что у него крыша поехала!

– Как?!

– Болтает про горгону Медузу, про цербера, про что-то еще… про твою диссертацию, кстати…

Лида опустила глазки.

– Какой ответственности человек! Обо всем помнит…

В голосе явственно проскользнула злая ирония. И Таня ее уловила.

– Лид, ты чего?

– А чего я? Что с ним?

– Медики психиатричку вызвали. Кто теперь будет на его месте – неизвестно.

– А чего неизвестного? Объединят нас с программерами, программеров и поставят…

Таня сильно загрустила. С Козлимником у нее были какие-то завязки (теперь Лида подозревала, что – половые), за что ее и держали на кафедре. А вот с программерами…

Захочет ли кто-то держать на кафедре блатную дуру?

Ой, вряд ли! Если она не «своя» – выгонят в два счета.

А Лида только довольно улыбалась. С программерами у нее были давние контакты. Ее привлекали к разработке, она выполняла для них кое-какие расчеты… да и завкафедрой программеров профессора Мудровича она отлично знала. Симпатичный дядька, с мозгами – и ничего, кроме работы, ему от подчиненных не нужно. Вообще. Они с женой скоро золотую свадьбу справлять будут. Лет через пять. Со школьной скамьи вместе. Перейти под его крылышко Лиде – раз плюнуть. И чуть переделать тему диссера – тоже. Благо первый год. Не последний.