избавиться от этого звука.
– Вот дерьмо. Это сигнализация. Виви, наверное, включила ее, когда уходила. Подожди.
– Сигнализация? Какая еще сигнализация?
Шлепая босыми ногами по лестнице, папа уходит, прежде чем я успеваю что-либо спросить. На площадке он натыкается на что-то и громко ругается. Через несколько секунд дом погружается в тишину.
Я облегченно выдыхаю. В ушах все еще звенит от писка сирены.
Я прислушиваюсь, не поднимается ли папа по ступенькам, но, ничего не услышав, быстро подхожу к окну и выглядываю наружу. На переднем дворе никого нет. Если Марко все еще там, то он прячется.
Внизу я слышу приглушенный голос отца. Он, должно быть, разговаривает по телефону с полицией, полагающей, что сигнализация на что-то сработала.
С каких пор у нас установлена сигнализация? И, что более важно, зачем? Я еще раз смотрю на пустой двор, затем на цыпочках выхожу в коридор, чтобы лучше слышать.
– …в ее комнате. Говорю тебе, она была здесь всю ночь. – Отец говорит взволнованно. Я подхожу ближе к лестнице, напрягая слух.
– Ты слишком остро на все реагируешь. Ее спальня наверху, ради всего святого. Она же не может вылететь в окно. – Наступает долгая пауза, за которой следует разочарованный вздох отца. – Хорошо, я проверю. Но я говорю тебе, что это ерунда.
– Все в порядке? – кричу я вниз, как только понимаю, что он положил трубку. Я стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно более естественно, хотя в голове сущий хаос, когда я пытаюсь все это осмыслить. С кем говорил папа? Это не похоже на полицию.
– Все в порядке. Я сейчас вернусь. Оставайся наверху.
Он снует по кухне в поисках чего-то, гремит ящиками, то открывая, то закрывая их. Через некоторое время входная дверь со скрипом открывается.
Я подбегаю к окну и выглядываю наружу. Папа стоит во дворе с зажатым в руке фонариком. Луч света блуждает по двору, освещая пустую стоянку и идущую за ней пустыню. Он хаотично мечется, словно что-то ищет. Или кого-то.
Он направляется к боковому двору, направляя луч на кусты под моим окном. У меня учащается пульс.
Пожалуйста, пусть Марко будет не настолько глуп, чтобы спрятаться в кустах.
Отец продолжает идти вдоль дома, луч света перемещается из стороны в сторону, пока не скрывается из виду. В ожидании я затаила дыхание.
Через несколько минут входная дверь закрывается и щелкает замок. Затем доносятся шаги в сторону кухни и слышится низкий тембр папиного голоса. Он что-то нашел?
Я пробираюсь к двери своей спальни, но слышу, как папа поднимается по лестнице. Я запрыгиваю обратно в кровать, стараясь выглядеть так, словно ждала здесь все это время. Пальцами перебираю смятые одеяла.
У отца измученный вид. Его халат распахнут, под ним виднеется старая белая майка, боксеры и бледные, худые ноги. Он подходит к окну, выглядывает наружу, затем захлопывает его.
– Папа, что…
– Зачем ты вздумала открыть окно посреди ночи? – произносит он хрипло, в голосе слышатся нотки обвинения.
Мне не хочется лгать. Поэтому я не отвечаю на вопрос.
– А с каких пор у нас установлена сигнализация? – парирую я.
Папа потирает переносицу, смотрит на меня так, словно не может сообразить, что сказать дальше. Возможно, он просто устал, но он выглядит… сердитым. Как будто он знает, что я открыла окно, потому что под окном кто-то стоял. Но он, должно быть, не видел Марко, иначе он бы что-нибудь сказал.
– Там… – Он прочищает горло и снова потирает переносицу. – В этом районе было зафиксировано несколько взломов, поэтому сегодня вечером нам установили сигнализацию. На ночь нужно закрывать окна. На улице слишком жарко.
– Взломы? В Тамбл-Три? Обычно мы даже не запираем заднюю дверь на ночь, и я даже готова поспорить на деньги, что никто в Тамбл-Три этого не делает. Что здесь вообще можно украсть? – Если кто-то хочет взять барахло, которым расплачиваются с отцом, то пусть забирают.
Так вот что сегодня днем в нашем доме делал мастер, которого прислал мэр, получается, он устанавливал сигнализацию?
– Папа, что происходит? – спрашиваю я, внимательно изучая его лицо. – С кем ты говорил по телефону?
– Ни с кем, это была охранная фирма. Все в порядке. Просто… закрывай это окно, хорошо? – Его взгляд блуждает по моей комнате, он смотрит повсюду, только не на меня. – Тебе нужно поспать. Нам обоим. Увидимся утром. – Он кивает, как будто больше нечего обсуждать и закрывает за собой дверь с громким щелчком.
Я слушаю звук его удаляющихся шагов, затем возвращаюсь к окну.
Снаружи нет ничего, кроме темноты.
10
На следующее утро работа идет как обычно. Я обслуживаю многочисленных посетителей, ожидающих встречи с папой.
– Воды? – говорю я хмурому мужчине в конце очереди. Веранда скрипит под тяжестью.
Он переводит взгляд с меня на пустой стакан, словно не может понять, что он здесь делает, затем протягивает его мне, чтобы я налила воды. Он приехал сегодня рано утром, солнце едва выглянуло из-за горизонта, когда его белая «Хонда» с шумом проехала по выбоине и въехала на уже заполненную парковку. Номерной знак штата Нью-Мексико, что означает, ему должна быть знакома жара пустынь. Надеюсь, он не будет жаловаться так же сильно,