– Мама! – Я заглянула в приемную. Дорин разглядывала черно-белые снимки моделей, прически, которые создал Жан-Люк. Вот Синди Кроуфорд с копной темных кудрей, ниспадающих на обнаженные плечи, Клаудиа Шиффер, кокетливо поправляющая длинную челку, Наоми Кемпбелл, с гладкими, как шелк, прямыми волосами. В глазах Дорин немой восторг. Или это шок? – Мама!
Она испуганно обернулась, и ледяная корка, покрывшая мое сердце за три года жизни в Нью-Йорке, мгновенно растаяла. Даже в огромном чужом городе Дорин оставалась собой, хоть и вырядилась в лучшую одежду: терракотовые брюки из «Маршаллз», белый джемпер, заказанный по каталогу «Шпигель», деревянные браслеты, удобные белые кроссовки. Боже, как я рада ее видеть! Так рада, что готова пуститься в пляс на мозаичном полу приемной.
– Ты только посмотри на себя! – улыбаясь, проговорила Дорин. Улыбка у нее славная, в Нью-Йорке такой не встретить, а на лице морщинки, добрые, уютные, родные. Такие нужно заслужить, прожив целую жизнь… – Совсем взрослой стала. – Мама оглядывала меня с головы до ног, но не как наши клиентки, с точностью до цента определяющие стоимость твоего гардероба, а так, как может смотреть только моя мама.
– Мне пора…
– Стильные часы, – похвалила мама, поднеся мое запястье к глазам.
Щеки залила густая краска. Часы я купила в день, когда стала старшей колористкой. Классическая прямоугольная модель от Картье по баснословной цене. Эх, зря потратилась… Надеюсь, мама никогда не узнает, сколько они стоят.
– Спасибо! Послушай, у нас тут небольшой аврал. Честное слово, не знала, что так получится. Может, возьмешь ключи от моей…
– Ерунда! – закричал подошедший к нам Жан-Люк. – Мадам, позвольте представиться! – Он взял маму за руку.
– Я знаю, кто вы такой, – пролепетала Дорин. – Шеф Джорджии.
– Oui. – Жан-Люк расплылся в улыбке и поднес мамину руку к губам: – Enchante! Мадам, у вас очень талантливая дочь!
– Спасибо, я тоже так думаю, – чуть слышно ответила мама, и я поняла, что она страшно стесняется. Бедная, в жизни ничего не боялась, а в салоне робеет.
– Для вас, мадам, все услуги салона «Жан-Люк»! – проговорил великодушный маэстро и щелкнул пальцами, будто ожидая появления целой армии слуг. – Маникюр, педикюр, дизайн бровей и, конечно, стрижка!
– Но мне так неудобно…
– Вздор! Я настаиваю! – замахал руками француз. – Пойдемте, я помогу вам переодеться.
Я с беспокойством взглянула на свою банкетку. Похоже, там назревал бунт… Жан-Люк тем временем взял Дорин под локоток и повел к своему креслу. Мама, моя несговорчивая, суровая мама, казалась кроткой, как овечка.
– Все хорошо? – только и спросила я.
Дорин подняла на меня сияющие глаза:
– Ты что, шутишь? Я на седьмом небе от счастья.
Не знаю, сколько часов прошло, прежде чем я смогла снова посмотреть на Дорин. Казалось, раздраженным долгим ожиданием клиенткам не будет конца. Страшно заболели пальцы. На курсах парикмахеров о боли не рассказывают… Хотя я и без курсов все знала и еще ребенком готовила к маминому возвращению теплые ванночки для рук. Но знать – одно, а чувствовать – совсем другое. В дни, когда случался аврал, пальцы немели и казались неживыми, а я еще сильнее восхищалась Фейт Хоником: немолодая ведь, а какие нагрузки выдерживает!
Окрашивание, тонирование, осветление – одно за другим, без остановки. А сегодня, как назло, предстояло обслужить двух пренеприятных клиенток. Первую у нас звали Чертова Редакторша. Дама была выпускающим редактором одного из глянцевых журналов и рассчитывала, что к ней будут относиться как к королеве. Королевы деньги с собой не носят, поэтому Чертова Редакторша никогда ни за что не платила. Вообще-то редакторы частенько не платят за обеды в ресторанах и такси, а самые влиятельные и за одежду, но Жан-Люк решил, что на него это правило не распространяется. Тридцатипроцентной скидки, по его и моему мнению, более чем достаточно. Но Чертова Редакторша уже несколько раз записывалась на стрижку и тонирование, а потом сбегала, не заплатив. Маэстро ужасно злился.
На сей раз он попросил меня лично проследить за тем, чтобы печальная история не повторилась. Да, легко сказать… Итак, Чертова Редакторша сидит в моем кресле в классических черных брюках (Прада или Ральф Лорен) и черном шерстяном кардигане. Переодеваться ее королевское величество категорически отказалась, а я нервничала, что осветляющий гель попадет на одежду. Дама только что вернулась из Милана и без остановки трещала о показах мод. Как скучно, глупо и ужасно было сутки напролет смотреть на длинноногих моделей! Чертова Редакторша надменно скривила верхнюю губу.
Я едва ее слышала, аккуратно покрывая фольгой тонируемые пряди. Интересно, что сейчас делают с Дорин? А что Жан-Люк сотворит со мной, если наша красавица снова сбежит? Вообще-то я договорилась с Голубчиком: если откажется платить, он просто ее не выпустит.
Я обслуживала следующую клиентку, когда из приемной послышались истошные крики:
– Не буду! Ни за что!
Чертова Редакторша вернулась обратно в салон, прижимая к груди сумочку от Поллини. Следом шел Голубчик.
– В парикмахерских я не плачу, – заявила она мне.
– Простите, мэм, но у нас иная политика. Редакторам предоставляется скидка, которая…
– Я не плачу в парикмахерских! – повторила Чертова Редакторша. – Ни у Кристофа в Париже, ни у Джона Фриды в Лондоне!
– А у нас придется, – с ледяной любезностью проговорила я.
– Мы принимаем «Визу», «Мастер-кард», «Американ экспресс», – подсказал Голубчик.
– Кошелек не взяла! – оправдывалась Чертова Редакторша.
Я с сомнением посмотрела на вместительную сумку. Ну конечно, не взяла!
– Банкомат в соседнем здании! – не унимался Голубчик.
Да, он у нас трансвестит с характером.
Чертова Редакторша рвала и метала, а для севшей в мое кресло брокерши с Уолл-стрит происходящее не больше чем увлекательное шоу.
– С вами свяжется мой секретарь, – прошипела Чертова Редакторша. – Но вы еще пожалеете! Ноги моей больше здесь не будет!
Я закусила губу, чтобы не сказать, как сильно буду жалеть об этом обстоятельстве, но, прежде чем нашла нужные слова, дама развернулась на высоких каблуках от Стефани Келиан и бросилась вон из салона.
После брокерши меня ждала не кто иная, как Клаудиа Джи. Чертова Редакторша плюс Клаудиа Джи, плюс мама – не слишком ли много для одного раза? Ну чем я это заслужила? Клаудиа Джи, больше известная как Дива, – настоящее стихийное бедствие. Пять минут в ее обществе – и без психотерапевта не обойтись.
Для тех, кто не читает светскую хронику в воскресном выпуске «Нью-Йорк таймс», сообщаю, что Клаудиа Джи – одна из ярчайших звезд на небосводе Верхнего Ист-Сайда. Ее легко узнать по длинным, цвета черно-бурой лисы волосам (чтобы я как можно точнее воспроизвела цвет, в салон было принесено роскошное манто). На газетных снимках Клаудиа чаще всего появляется вместе со своим богатым и знаменитым мужем Томми Джи, который основал, а после десяти лет успешной работы оставил одну из крупнейших брокерских групп на Уолл-стрит, чтобы стать скульптором. Талантливый человек талантлив во всем, и через несколько месяцев гранитные валуны от Томми Джи украшали альпийские горки самых состоятельных людей Америки.