Доктор и инспектор, проявив завидные ловкость и прыть, от броска уклонились, причем Уоткинс, отпрыгнувший в право, в падении, даже успел разрядить свой револьвер в мерзавца — увы, лишь сбив с него котелок. Мистер Ланиган, державший на мушке взломщика, выстрелить не успел: он упал на одно колено, резко разворачиваясь в сторону удирающего, однако было уже слишком поздно — как не велик оказался кабинет абатиссы, а все же не бальный зал. Маккейн уже был рядом со мной, на линии огня.
Когда тот, как бегун, рванулся к двери с низкого старта я, долго не размышляя, тоже уподобился спортсмену. Словно игрок в "городки" свою биту, я запустил дубинку в Джона Доу, памятуя и о упоминавшейся его способности к быстрому бегу, и "флика". Бедолагу сбило с ног, я же ринулся навстречу проявившему нежданную прыть громиле, торопясь остановить его оверхедом с левой. Тот, впрочем, оказался малый не промах, и встретил мой удар отбивом, тут же, переходя в уклон и зарядил мне короткий прямой в левую сторону груди. Целил-то, наверняка, в селезенку, ну да не на того напал — у нас, в рабочих кварталах, и поподлее удары на турнирах бывали. Все еще двигающемуся мимо меня Маккейну я ответил апперкотом с правой, но увы, удар вышел смазанный, и не свалил здоровяка, а лишь отбросил к стенке. Он тут же ринулся в контратаку, и обменявшись серией ударов мы с ним вошли в клинч, понеслись куда-то в сторону (увы, светильник мистера Уоткинса разбился, а лампа у несгораемого шкафа давала слишком мало света) и налетели плечами на дверь, с грохотом ссадив ее с петель и разбив в щепки.
Расположенный на третьем этаже обители кабинет выходил своей, теперь уже — бывшей, дверью на проходящую полукругом галерею, огороженную каменным парапетом и колоннами из того же материала. Одна из таких колонн, к нашему с Маккейном счастью, находилась как раз напротив выхода. Твердый гранит прекрасно выдержал удар, остановив наш разбег. Мой противник немедля попытался ударить меня в переносицу лбом, однако же дело состояло в том, что идея так поступить пришла мне одновременно с ним. Соприкоснулись головами мы крепко, даже отпустили один другого на какое-то мгновение.
Не буду утверждать, что мой лоб крепче его — наверняка удар несколько смягчил шлем констебля. Именно это обстоятельство и помогло мне прийти в себя первым и, схватив Маккейна за грудки, запустить его обратно в кабинет. Влетая в дверной проем он сшиб с ног инспектора Ланигана, с револьвером в руках поспешавшего мне на подмогу, и отбросил с пути доктора Уоткинса, чуть отставшего лишь из-за того, убежден, что ему пришлось взводить курок.
— Чиф, я его беру! — крикнул я перепрыгивая мистера Ланигана, и устремляясь к Маккейну.
— Бери-бери. У Вилька бульдожья хватка, не будем ему мешать, Уоткинс. — донеслось мне в спину.
Остановившийся наконец, в глубине кабинета, преступник схватил с письменного стола статуэтку Святого Патрика, и с воплем "Alba gu brath"[7] запустил ею в меня.
— Черта-с-два! — ответил я, уклоняясь, и налетел на негодяя всем корпусом, отчего мы с ним, как до того немногим ранее дверь, разбили тот самый платяной шкап, где я столько времени просидел в засаде.
Впрочем, удар был не столь силен как в прошлый раз, и несчастная конструкция лишь рассыпалась, а не разлетелась вдребезги. Возможно даже, что ее потом удастся починить.
Маккейн ловко выскользнул из моего захвата и откатился в сторону. Я начал вставать, когда увидал у него в руках здоровую доску — он явно намеревался ею меня ударить (а шкафчик-то был из толстых досок дуба), а потому я тоже поспешил вооружиться здоровущей и широкой доской. Увы мне — негодяй успел первым и часть шкапа с громким хрустом сломалась об мою спину. К моей удаче она, вероятно, треснула до того, как соприкоснулась с моим хребтом, и я пережил этот удар без особых последствий.
Со своей стороны я, недолго думая, распрямляясь и разворачиваясь, дабы придать удару большую силу, приласкал своим орудием Маккейна по лицу и верхней части груди. Преступник покачнулся, сделал пару шагов назад, и с размаху сел на пол. Вскинув доску над головой, я нанес удар ему по темечку.
Маккейн оказался крепок, и не упал окончательно, лишь оперся руками об пол, хотя определенно и пребывал в нокдауне, и я вскинул свое оружие в третий раз.
В этот миг свет от так и стоявшей на полу все время боя лампы осветил мое "оружие", и моему взору открылась дивная по красоте картина во фресочном стиле, какой еще можно видеть в старинных храмах и дворцах-музеумах.
— Ad majorem Dei gloriam![8] — выдохнул я, и отправил Маккейна в нокаут третьим ударом, после чего медленно прислонил изображение к стене, опустился на колени и истово перекрестился. — Благодарю тебя, Святая Урсула! Теперь я точно знаю кто там, на небесах, молится за констеблей!
Противника, как оказалось, я поверг старинной чудотворной иконой, ранее скрывавшей тайник матери Лукреции.
— Чудо! — раздался от входа в кабинет придушенный женский голос. — Свидетельствую!
Я повернул голову на звук, и увидел сестру Амброзию. Из рук исполняющей обязанности аббатисы доктор Уоткинс бережно принимал штуцер, а сама она опускалась на колени, воздев очи горе и истово крестясь. На лестницах и в коридорах обители слышался топот многочисленных ног и рассерженные женские голоса.
Да уж, наши святые сестры, это вам не континенталки какие — со времен норманских нашествий готовы дать укорот любому.
Инспектор Ланиган, тем временем, подобрал с пола наши с ним наручники, одел их на Маккейна и Доу (последний уже шевелился и слабо стенал), после чего извлек из кармана полицейский свисток и подал сигнал по третьей форме.
— Мистер Вильк, — обратился он ко мне, — прошу Вас, раз Вы в форме, поспешите успокоить сестер обители, пока они до нас не добрались и не разорвали как воров.
Закон у нас, на Зеленом Эрине уважают, представителей его тоже, так что стоило полуодетым монахиням, вооруженным кто кочергой, кто канделябром, увидать у входа в кабинет полисмена, как они сразу успокаивались. Полиция не дремлет, полиция уже здесь. Нет повода для беспокойства.
Чуть позже, когда прибывшие на место констебли уже грузили в арестантский экипаж Доу и Маккейна, ко мне подошел доктор Уоткинс.
— Мистер Вильк, рассейте мои сомнения. — попросил он. — Почему ваш жетон не издал ни звука, когда инспектор Ланиган подал сигнал?
— Но сэр! А если бы кто-то из констеблей за пределами обители, но в пределах его досягаемости для свистка, подал подобный в то время, что мы сидели в засаде, что было бы? Мы бы спугнули воров! Разумеется я надел парадный, не зачарованный. Простая начищенная медяшка, доктор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});