Андрей, без ложной скромности, считал, что принадлежит к категории тех самых «молотобойцев», накопивших достаточный опыт, чтобы не проигрывать, но если уж такое случается, не растерявших умение быстро вставать. Доказательств этому было немало, причем самых свежих. Буквально две недели назад Андрею пришлось покувыркаться в подорванной машине, а затем провести немало рукопашных схваток. Без пропущенных ударов не обошлось, но каждый раз он вставал и продолжал бой.
Вот и теперь он пропустил коварный удар в затылок, но, как бывало и прежде, включился в ход событий сразу, как только очнулся. Подкатившую к горлу муть и головную боль отбросил без труда, быстро привел в порядок мысли и прогнал перед внутренним взором визуальный ряд последних воспоминаний. Все вроде бы получилось неплохо. Ощущения, способность ясно мыслить, воспоминания восстановились без изъянов. Не помнил Андрей лишь самый последний момент – что было после того, как он упал. И, главное, куда он упал?
Очнулся он, лежа ничком на земле – серой, пыльной, с редкими островками чахлой травы и вросшими камешками щебеночного размера. Но ведь падал Андрей на брусчатку дворцовой площади! Кто-то перетащил бесчувственное тело? Почему же тогда бросил ничком? Мог бы положить хотя бы на бок. Имелся вариант, что упал Андрей вовсе не на брусчатку, а прямиком в разлом, но тогда вопросов возникало еще больше.
Лунёв уперся руками в землю и приподнял плечи и голову. Обзор улучшился несильно, но Андрей хотя бы понял, что лежит на небольшом пятачке земли между крупными валунами. А выше валунов виднеется каменистый склон горы.
«С местностью определились, горная, – сделал вывод Андрей. – Солнце почти не припекает, но вряд ли потому, что это какие-то северные широты или потому, что это опять высокогорье. Дышится как на равнине, а точнее, в долине. Просто тут пасмурно. Значит, все так и есть, я в долине, на высоте от силы в пятьсот метров над уровнем моря. Практически предгорья моего любимого Алтая, чуть выше озера Ая, чуть ниже Усть-Семы».
Лунёв сгруппировался и сел на корточки. Довольно резкое движение отдалось набатным гулом в голове, но Андрей вовремя «перехватил» неприятные ощущения и подавил их на корню. Кто сказал, что нельзя управлять физиологией по желанию? Скажите это Шато Диаман, пусть посмеется. И все, кто прошел его школу, тоже усмехнутся. Да, возможно, они слишком крутые, чтобы ставить их в пример всему человечеству. Но тут уж что получилось, то получилось. У любого бывшего хранителя Шато были отличная школа и уйма времени на закрепление пройденного материала. А если учесть, что хранитель Лунёв был, пожалуй, лучшим из всех…
Короче говоря, с проблемами, которые врачи называют последствиями сотрясения головного мозга, Андрей справился быстро. Бесследно и навсегда внутренние проблемы не исчезли, но Лунёв смог загнать их под самую нижнюю лавку. Теперь ему следовало как-то уладить другие проблемы – внешние. Его занесло неведомым образом неведомо куда и, как сказал бы Каспер, «с этим надо было что-то решать».
Андрей встал и осмотрелся более внимательно. В первую очередь он попытался понять, выбрался ли из Альфа-мира и какие поблизости могут таиться проблемы.
Дать однозначный ответ на первый вопрос сознание категорически отказывалось. Восприятие настолько адаптировалось к «схематичной реальности», что теперь требовался не какой-то там «якорь», а полновесный сравнительный ряд, чтобы понять, действительно ли объемные вокруг камни, горы и редкие кривые деревца или так только кажется.
Со вторым же было попроще. Рядом не было ничего и никого подозрительного. Если, конечно, не считать Сан Саныча Беляева, который сидел на земле, поджав ноги, держался за голову и покачивался из стороны в сторону. Вряд ли ему тоже прилетело в затылок, но вел себя бывший узник как типичный контуженый или боксер-любитель после нокаута.
Андрей вспомнил, как его отважный соратник получил от «серого» с ноги, извините, в торец. Что ж, это вполне могло стать причиной головной боли. Особенно для того, кто не привык держать удар.
– Сан Саныч, – хрипловато произнес Андрей и откашлялся, – как самочувствие?
– Хуже, чем у жеваной покрышки, – Беляев поднял взгляд, но тут же опустил. Глаза у него разъехались. – Не могу сфокусироваться!
– Это пройдет, – Лунёв присел напротив и поднял руку. – Смотри на пальцы. Сколько показываю?
– Два… четыре… нет, два, – Беляев зажмурился. – Тошнит!
– Дыши медленно и глубоко. Вдох! Выдох. Легче?
– Нет, – Сан Саныч начал медленно заваливаться на бок. – Я прилягу… если ты не возражаешь.
– Возражаю, – Андрей ухватил Беляева за плечо. – Сиди! Ты человек или пресмыкающееся?
– Человек, – Беляев обреченно вздохнул.
– Вот и сохраняй подобающее человеку положение в пространстве. Зачем ты меня ударил?
– Я?! – Беляев встрепенулся и сумел, наконец, сфокусировать взгляд. – Что ты такое говоришь?!
– А кто это мог сделать? За спиной у меня был только ты.
– Я… был… все верно… – Беляев растерянно похлопал глазами. – Но я… в трех метрах от тебя находился. И вообще… лежал как вареная лапша!
– Ладно, поставлю вопрос иначе. Как мы здесь очутились? И где это «здесь»? Мы выбрались из Альфа-зоны?
– Не знаю, – Беляев ощупал нос и верхнюю губу, на которой красовался сочный кровоподтек. – Я получил сильный удар от «серого», выключился, а когда включился – увидел, что ты падаешь в разлом, и бросился к тебе. Но я тебя не удержал и тоже завалился в эту черную кляксу.
– А «серый»?
– А он упал первым. Ты рубанул – он откатился и попал прямиком в ленту.
– То есть ты все-таки видел момент удара?
– Как ты ударил секирой? – Беляев моргнул. – Да, видел. Ты рубанул, но «серый» успел откатиться и упал в разлом… я же сказал.
– И позади меня в этот момент никого не было?
– Никого.
– Кроме тебя.
– Да, но я был не позади, а скорее сбоку от тебя.
– Кто же ударил меня в затылок?
– Я не знаю, кто ударил. Там не было никого. Или я не увидел. Но я не бил!
– Ладно, поверю. И что было дальше? Мы вместе с «серым» упали в разлом?
– Мы упали вместе с тобой. «Серый» на секунду раньше, я же сказал.
– А вот в это как-то не верится. Если мы с тобой упали, почему живы? Без защитного костюма в разломе не выжить. Даже в таком нестандартном, как альфа-разлом.
– Слушай, Андрей, – Беляев поморщился и снова сжал голову руками, – у меня страшно болит голова. И нос. И губа опухла. И тошнит. Честное слово, не до разбирательств сейчас. Хочешь думать об этом – думай, а я не могу. Водички бы раздобыть.
– За водичкой придется сходить, – Андрей ухватил Беляева покрепче за плечо. – Вставай.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});