Впервые я повстречал Дэнниона Бринкли, когда ждал машину, чтобы поехать в чикагский отель «Омни». Мы оба должны были выступать в шоу «Опра», и всем приглашенным велели встретиться в вестибюле отеля, чтобы вместе ехать в «Харно Продакшнс».
Когда мы с моей женой Салли вышли из лифта и начали знакомиться с другими участниками шоу, сзади послышался гулкий голос:
— Джимми Ред, я хотел с вами познакомиться. Мы, южане, должны держаться вместе.
Обернувшись, я увидел подходящего к нам высокого человека. Его глаза излучали тепло. Он широко улыбнулся и стиснул нас в объятиях, то же проделал и с другими приглашенными. После шоу на сцене еще более интересное шоу состоялось в артистическом фойе за кулисами, где Томас Мур и Марлоу Морган присоединились к нашей дискуссии обо всем — от передряг, связанных с изданием книги, до теории заговоров.
Для Дэнниона и меня эта беседа не окончилась и поныне, она продолжается по телефону — часто на разных континентах — или в Хоквью, в Алабаме. В результате я понял, что Дэннион именно таков, каким кажется, хотя это выглядит невероятным.
Он действительно был сотрудником разведки, что причинило ему немало мучений во время первого обозрения своей жизни, но отлично подготовило его к анализу мировой военной, экономической и культурной ситуации.
И он в самом деле один из наиболее одаренных телепатов и медиумов, которых я когда-либо встречал. След, который он оставляет за собой, — это люди, пораженные его рассказами и уверовавшие в его способности.
— Первый раз, когда я разговаривал с ним по телефону, — сказал мне мой редактор, — он назвал все, что находилось на моем столе, в точности описал мой кабинет, а затем моих сотрудников и характер нашей деятельности, о чем никак не мог знать.
Но эти поразительные способности Дэннион полностью подчинил достижению своей цели. (Например, в течение трех месяцев перед нашим последним разговором он побывал на тридцати двух презентациях, давал интервью, читал лекции и преподавал на курсах по уходу за умирающими.) Когда я спросил его, почему у него такой изнурительный график, Дэннион ответил, что он может добиться какого-то успеха, если будет постоянно воздействовать на общество, приближая решение проблем людей, особенно умирающих, ибо традиционная медицина часто расходует деньги на жестокую процедуру продления их существования на несколько часов или дней.
Дэннион утверждает, что если мы сможем избавиться от страха перед смертью, то одновременно избавимся и от страха перед жизнью в полном соответствии с нашим духовным потенциалом. Он считает, что ключ к избавлению от страха лежит в обучении людей делать переход к смерти вполне нормальным, естественным и даже приятным событием. В нескольких ассоциациях по уходу за умирающими мне говорили, что ему удалось завербовать добровольцев больше, чем кому бы то ни было за всю историю их организации.
Мне кажется, что вклад Дэнниона куда более значителен, так как несмотря на то, что он часто шумит и хвастается, этот человек может считаться образцом. В 1990-х годах мы переходим от теоретического понимания духовности к практическому, что бывает очень трудным. Нам приходится, руководствуясь интуицией и не забывая о цели, определять, как и когда вмешиваться в жизни людей и, самое главное, выглядеть перед ними такими, какими мы являемся в действительности, верят они нам или нет.
В этом Дэннион не имеет равных. Он тратит уйму времени на лекции и диспуты, подшучивает над профессиональными разоблачителями шарлатанов и никогда не отступает.
— Мы великие и могучие духовные существа, — любит повторять он, — и теперь начинаем это сознавать.
Сам Дэннион Бринкли хорошо это осознает и не устает демонстрировать всему миру.
Джеймс Редфилд
Глава 1. Ведомый светом
Человек, который держит кошку за хвост, знает о кошках куда более того, кто просто читает о них.
Марк Твен
С тех пор, как в 1975 году в меня ударила молния, я стал остерегаться грозы. Каждая молния казалась мне возможным убийцей. Я ничего не мог с этим поделать. Даже отдаленный раскат грома внушал мне тревогу, наполняя неуверенностью и болезненными воспоминаниями. «Мне нравилось быть мертвым, потому что на небе я чувствовал себя живым, — часто повторял я. — Просто мне не хочется попадать туда с помощью молнии».
Однако летом 1994 года я едва снова не стал жертвой удара молнии, даже не догадываясь о ее близости.
Это случилось в спокойное для меня время. Я только что закончил пятимесячный цикл лекций и презентацию публикации моей первой книги «Спасенный Светом», так что мне представилась возможность побыть одному. Мой друг предложил мне пожить на его ферме неподалеку от моего дома в Южной Каролине.
В тот день я решил ничего не делать, только читать письма людей, познакомившихся с книгой.
За окном начался дождь. Погода благоприятствовала расслаблению. Закинув ноги на кушетку, я вскоре задремал под шум дождя.
Внезапно зазвонил телефон. Этот звук пробудил меня от глубокого сна. Сколько было звонков — три или четыре? Меня это не заботило. Кто бы ни звонил, он может подождать, тем более что это вообще не мой дом. Я решил не поднимать трубку.
Засыпая вновь, я заметил, что дождь усиливается и почти полностью заглушает звонок телефона. «Трудный денек для жаб», — подумал я. И тогда это произошло. Молния ярко сверкнула, сопровождаясь знакомым шипением и мощным ударом грома. Телефон сразу же перестал звонить.
«Неужели снова?» — мелькнуло у меня в голове. Я выпрямился на кушетке, от страха меня прошиб пот. Я почувствовал запах горелого и даже ощутил во рту кислый вкус.
Я поднялся и медленно прошелся по комнате. Телефон был на полу. Куда же ударила молния?
Осматривая комнату, я не замечал никаких повреждений. Я выглянул в окно и посмотрел на телефонную будку. Дверь ее была открыта, и наружу шел пар.
Я судорожно глотнул и вернулся к дивану. Это едва не произошло опять! Готов ли я к повторению?
Опустившись на диван, я задумался о случившемся. Закрыв глаза, я размышлял о прошлом. Хотя на этот раз обошлось без присмертного опыта, я живо представлял себе подробности моей жизни.
Я думал о самом дорогом — моей матери и других членах моей семьи. Нам пришлось перенести немало испытаний, но мы остались друзьями. Я вспоминал странное путешествие, в которое отправился во время присмертного опыта, и многих людей, на которых повлияла моя история. Мои мысли устремлялись во все более отдаленное прошлое, пока не достигли 1975 года и телефонного звонка от Бога.
Теперь я живо припоминал удар молнией. Мое сердце бешено колотилось. Я погрузился в себя так глубоко, что оказался закрытым для окружающего мира. Я настолько явственно воскрешал в памяти событие, в корне изменившее мою жизнь, как будто оно происходило вновь.
Это было 17сентября 1975года. Мне было двадцать пять лет, и я находился в идеальной физической форме. Было семь вечера — в следующий момент мне предстояло стать мертвецом.
Из окна я видел зигзаг молнии, перечеркнувшей небо с шипящим звуком, который предшествовал удару в землю — «Божьей артиллерии», как называл это кто-то в моей семье. С детства я слышал многочисленные истории о людях и животных, которых ударила молния. Такие истории мой двоюродный дед любил рассказывать по ночам, когда грохотали летние грозы и комнату ярко освещали молнии; они казались мне не менее страшными, чем рассказы о привидениях.
Страх перед молнией никогда не покидал меня. Я хотел поскорее закончить телефонный разговор.
— Слушай, Томми, я должен идти. Начинается гроза.
— Ну и что? — спросил Томми.
Всего несколько дней назад я вернулся из Южной Америки и должен был уладить несколько дел. Когда за окном хлынул дождь, я заканчивал очередной разговор с партнером по бизнесу.
— Томми, мне нужно идти. Мама всегда твердила, чтобы я не разговаривал по телефону во время грозы.
— Значит, ты настолько крутой парень, что делаешь все, что говорит тебе мамочка? — осведомился он.
Она говорила не зря. Следующий звук, который я услышал, был подобен товарному поезду, въезжающему мне в ухо со скоростью света. Электричество пронзило каждую клетку моего тела. Гвозди в моих ботинках накрепко прилепились к гвоздям в половицах, поэтому, когда меня подбросило в воздух, ботинки остались на полу. Я увидел потолок прямо перед глазами и не мог представить, какая сила может причинять такую невыносимую боль и держать меня в тисках, болтающимся в воздухе над собственной кроватью.
Где-то в холле моя жена Сэнди крикнула, увидев молнию и услыхав гром: