Светослов, сказав всё это, вдруг задумался. Он отрешённо смотрел куда-то вдаль.
И Ведамира вдруг произнесла:
— Я думаю, что мы ещё немало образов все вместе сотворим. И дети наши всё сильней, мы вместе — сила, способная смирить грозу и сад из пепла возродить.
Светослов посмотрел на детей, сидевших в траве в ожидании чего-то нового и необычного, глянул на Ведамиру и провёл ладонью по струнам гуслей.
И он сказал:
— Пожалуй, я ещё сыграю. И спою…
Он пальцы к струнам приложил и заиграл.
Пространство сада всколыхнула музыка непостижимой красоты.
И Светослов запел:
— Лейся, явь поющая,Ключевым биением;Речью мы запущеныВ чудеса творения.Напои сияньем дух,Воля чисторосная!Я по воздуху ведуСилу светоносную!Полыхнули на ветрахДумы первоцветные;И живут мечты в ладахРосами несметными…
Эти фразы, слетавшие с уст Светослова, одновременно вспыхивали в пространстве, очаровывая Ведамиру с детьми. Затем они плавно растворились в воздухе. Светослов закончил петь, сделал каданс на гуслях, и посмотрел на детей и на Ведамиру.
Трёхлетний Родосвет вдруг воскликнул:
— Папочка, ещё! Ещё играй! Это волшебные песни!
— Да это же сияние слов, светословие! Ещё поиграй, папа! — подхватил Мирослав.
В глазах Ведамиры звучало то же самое, о чём просили дети.
— Ну, раз вам понравилось, то я спою ещё.
И Светослов опять заиграл и запел то, что он пел в детстве, когда ему было четыре года:
— Сад моей живой любвиНыне дар мне вызвонил!Воля ясная, ловиСлаву мира сызнова!Никому не дай пучин,Сила всепоящая;Вижу высь, я — Бога сын,В сердце — быль звенящая!Пропою тебе любовь,Весь — как на ладони я,Воссияет небо вновьСвета слов гармонией!..
Это пение Светослова сопровождалось точно таким же сиянием слов в пространстве перед ним. Он закончил играть и петь и выдохнул:
— Ну вот, теперь — всё в радости…
Дети заголосили.
— Папочка, ты кудесник! — воскликнул Родосвет.
— Папа, это живые песни! Я чувствую новые силы! — вторил Мирослав.
— Спасибо, милые мои, — ответил Светослов и посмотрел на Ведамиру. Она присела рядом с ним и положила свою длань на его руку; затем посмотрела ему в глаза и тихо произнесла:
— Сегодня ты играл великий гимн Любви… И, что бы ни случилось в грядущем, знай: мы неразлучны, сила в нас одна — она сквозь камни гиацинтом прорастает.
Светослов взглянул на супругу и ответил:
— Да, ты права; мы все — в одном пути. Так пусть звенит наш путь, смеётся и сияет!
И Мирослав воскликнул:
— Ура! Пускай сияет всё вокруг!
— И пусть звенит, как струны, из которых папа музыку берёт! — подхватил Родосвет.
— Молодец, Родосветушка! — изумилась Ведамира.
Они все встали; Ведамира взяла на руки Родосвета, и Светослов обнял их всех.
Так и стояли они, слушая тайну своих сердец и мысленно озаряя то будущее, от которого никому не дано уйти…
В это время по одной из троп, ведущих к селению Ведов, шёл странный человек. На нём была какая-то старая, потрёпанная одежда и стоптанные сандалии; лицо, обросшее густой бородой и впалые глаза свидетельствовали о том, что шёл он уже довольно долго. Но какова была его цель, оставалось загадкой. Человек этот иногда останавливался и прислушивался, пытаясь услышать что-то важное, необходимое для себя. Наконец, он уселся возле одной из высоких берёз и задумался, глядя вдаль…
Внезапный звук скачущей лошади напряг его и, похоже, обрадовал. Странник этот поднялся на ноги и глянул в ту сторону, откуда донёсся этот живительный звук. По просёлочной тропе скакал лихой молодой всадник на гнедом скакуне. Увидев странного человека с измождённым лицом, этот добрый молодец остановил коня возле него и спросил:
— Откуда и куда путь держишь, добрый человек?
— Да вот, хотел остановиться где-нибудь на ночлег… Иду я издалека… Притомился, — ответил странник.
— А что ты ищешь здесь? — опять спросил молодой ведрусс.
Странник вздохнул, отвёл глаза куда-то в сторону, а затем вымолвил:
— Сказали мне люди добрые, что где-то здесь есть родники с живой водой… Я вот поверил им и в путь собрался…
— У нас тут — вся вода живая. Да ты, я вижу, что-то затаил. Скрываешь суть нелёгкого пути. У нас закон один: коль хочешь в мире с нами жить — всю правду раскрывай, как на ладони — злаки.
Конь всё это время неспокойно гарцевал под всадником, ему приходилось его слегка обуздывать. Странник помедлил и сказал:
— Если по правде, то я ещё хотел бы узнать, что за округа у вас тут такая, — необычная. Мы ведь люди нездешние, знаем только свои уклады, а по нашим меркам всегда полагается человеку иметь звание. А иначе не знаешь, к кому и обращаться…
С этими словами странник как-то странно посмотрел на всадника. Тот опять приструнил коня и ответил:
— Ишь, ты, куда хватил… Звание… Мы и без званий не скучаем. А коли со своими укладами явился ты сюда, так и оставайся с ними. А я спешу.
И он уже хотел было поскакать дальше, но странник этот вдруг громко произнёс:
— Коли добрые вы, так велите меня напоить, накормить, да о добром поведать, как есть. Дом сгорел у меня, всё хозяйство пропало. Что я могу ещё тебе сказать?
Сказав это, бродяга отвёл понурый взгляд куда-то в сторону, как бы махнув рукой на свою судьбу. Возникла пауза. Всадник, покачав головой, спросил:
— Как звать-то тебя?
— Ерофей, — ответил странник, оживлённо взглянув на ведрусса.
Ведрусс на коне смерил взглядом бродягу и понял, что на этот раз он не соврал, и, вздохнув, пожалел его:
— Ну ладно, садись, Ерофей, только сзади. Давай, не робей, не таких я возил, всё умею.
Странник Ерофей осторожно, с помощью ведрусса залез на коня и сел сзади, ухватившись за одежду всадника. Ведрусс пришпорил скакуна и поскакал в селение.
Тем временем в своём саду Светослов с Ведамирой напутствовали сына Мирослава:
— Ты повнимательней там у волхвов, они все мудрости вселяют в человека с ходу, — говорил Светослов.
— Да, будь прилежен и спокоен, — вторила Ведамира. — А мы пока порадуем природу, играя с Родосветом.
Мирослав кивнул в ответ и побежал к волхвам на уроки мастерства.
В рощице возле небольшого пруда, похожего на маленькое озерцо, сидели дети от семи до десяти лет. Среди них уже был и Мирослав. Напротив них стоял степенный белобородый седовласый волхв в длинной белой одежде; он смотрел на детей и задавал им внезапные вопросы. В очередной раз волхв задумался и вдруг спросил:
— Дети, а кто мне даст совет, как сделать так, чтобы звезда небесная в себя вобрала силу жизни, такой же, как и на Земле, с её садами, реками, полями и лесами?
После небольшой паузы ответил Мирослав:
— Ей просто нужно мысль послать — ту мысль, что чувства в голос обращает. Ну, а потом — всем вместе людям создать реальный Образ той планеты, что сможет жизнь хранить и умножать.
— Великолепно, Мирослав! Сын Светослова и Ведамиры! Да, именно, конечно, это так. Да, хорошо… Теперь — о новом…
Волхв окинул взглядом детей, сидевших перед ним, и начал говорить:
— Теперь мы будем учиться ходить по воде…
Дети оживились, раздался лёгкий гул, как волнение. Волхв продолжил:
— Лучше всего это делать босиком. Вот, смотрите.
И он показал свои босые ноги. Затем продолжил:
— Для того, чтобы спокойно идти по воде, нужно создать очень сильную мысль и направить её в подошвы ног. А затем удерживать эту силу в ногах и идти по воде. Показываю…
И волхв спокойно встал на воду и пошёл по воде через пруд. Он встал на другом берегу и крикнул детям:
— А теперь я пойду точно так же обратно!
И он пошёл по воде обратно к детям. Дети ахнули… Волхв опять стоял перед ними и как ни в чём не бывало продолжал:
— Ну а теперь — кто самый смелый? Кто желает попробовать?
В наступившем безмолвии раздался несмелый голос одного из детей, по виду старшего из них:
— Можно я?
— Ну что ж, прекрасно, Колояр. Но помни: мысль свою несокрушимую держи в ногах и никуда не отпускай, она тебе опорой будет. Давай же, начинай путь по воде.
Мальчик по имени Колояр подошёл к пруду, сосредоточился и ступил на воду. И вдруг он пошёл по воде… Все замерли, глядя на него… Колояр медленно шёл вперёд по воде, но внезапно пролетавшая мимо птичка отвлекла его, он повернул голову в её сторону — и тут же оказался по грудь в воде.
— Ты отвлёкся на птицу, и твоя мысль тут же вышла из-под ног, — произнёс волхв. — Не волнуйся, пруд у нас неглубокий, он создан для нашего обучения. Можешь спокойно выходить.