— Так нечестно! — возразила я, когда поняла, что наливка начала действовать. Лица стали размытыми, а сознание помутилось, стирая все мои переживания. Слезы больше не накатывали, дышать были легче. Мысли о предстоящем предательстве больше не проходились ножом по сердцу, не было ни боли, ни обиды, ни любви. Я чувствовала лишь пустоту.
Многие кружились парами в танце вокруг костра. Того, кто мог бы составить пару мне, здесь не было. Я вспомнила разговор с Тимом. Завтра я попытаюсь убить его. В хмельном опьянении эта мысль не была ужасающей, как и то, что я не умею танцевать. Я позволила музыке завладеть моим телом, встала и закружилась. Движения были просты и понятны, легко подстраивались под музыку. Больше не волновало, что я танцую одна и все смотрят на меня, как на сумасшедшую. Может, так оно и было? Может, я уже давно сошла с ума? Музыка была веселой и боевой одновременно. Я кружилась в ритме, перемежая новые движения с теми, что были приняты в моем мире, привлекая к себе еще больше внимания.
Тим не отводил взгляда, наблюдая за тем, как я двигаюсь, а я была достаточно пьяна, чтобы поманить его. Он не один смотрел на меня. Я была здесь чужой.
— Кто же захочет шрамову подстилку? — презрительно произнесла Вики, девушка, сидевшая рядом с Фредом. Ежик усмехнулся и взглянул на своего друга. Тим встал.
Я еще была в состоянии наблюдать за происходящим, хотя начинала терять связь с реальностью. Вокруг прокатилась волна удивления. Только Фред сидел с довольной ухмылкой. Я не сразу поняла, чем она вызвана, пока не увидела, что Тим шел ко мне. Именно ко мне. «Опять разговоры», — решила я, замедлив движения, но не желая останавливаться полностью, и подплыла в танце вплотную к нему. Но он молчал. В глазах все расплывалось, и лицо нового знакомого тоже. Я больше не могла на нем сосредоточиться. А еще через пару мгновений не помнила, чего хотела от него. Музыка несла меня дальше, и я не могла остановиться, боясь, что, если прервусь на миг, на меня обрушится вся правда, которую я забыла на этот вечер. Тим не сводил с меня глаз, и я вызывающе улыбнулась, делая движения еще более плавными и чувственными. Мысли путались. Что я делаю? Для чего? Только бы он не ушел сейчас, не оставил меня одну, так же, как кто-то другой. Но кто? Я кружилась вокруг Тима, приглашая присоединиться ко мне и мы, взявшись за руки, отдались танцу вместе с остальными, чем снова вызвали удивленные возгласы и смешки. Снова громко присвистнули. Но весь посторонний шум терялся. Музыка несла дальше, сокращая расстояние между нами, делая ближе друг другу. Тим казался то ли оглушенным, то ли смущенным. Я танцевала рядом, не переставая улыбаться. Иногда закрывала глаза и всецело отдавалась музыке, а потом открывала, возвращаясь к нему.
Чувствовала, как слабеют ноги, но не хотела останавливаться. Ведь тогда все вернется, заставляя снова и снова переживать в голове каждый миг чего-то ужасного. А я не помнила и не хотела вспоминать. Думать о чем угодно, лишь бы не помнить. Чувствовала рядом Тима, и мне это нравилось. Отвлекало.
Он был того же роста, но крупнее — сплошные мускулы. Казалось, он обладал невообразимой силой, способной переломить любого. Тим стал крепче придерживать меня, чтобы я не упала. Смотрела на его руки, все крепче обхватывающие меня, и невольно вспомнила, как кто-то другой обнимал меня, прижимая к себе. И вновь я погрузилась в воспоминания, ощутив бурю чувств того вечера. Сердце сжалось. Я подняла глаза на того, кто держал меня, и замерла. Все вокруг перестало существовать. Был только он. От накатившего волнения не сразу совладала с голосом.
— Не уходи, — прошептала я, вплотную приблизившись к нему. Сердце отчаянно билось.
— Что?
— Не уходи, пожалуйста, Макс! — я потянулась к таким желанным губам, и поцеловала.
Он замер, я же только крепче впивалась в его губы, пока не он ответил. Поцелуй становился все требовательней, когда он заключил меня в объятия, зарывшись руками в мои волосы. Беспорядочные мысли шептали, что он рядом, не ушел, не бросил, и я наслаждалась искрам счастья, заполнявшим мое сердце. Не отпускала его, он и не хотел отрываться от меня, но все же поцелуй прервался. Макс отстранился. Я не сразу открыла глаза, все еще находясь во власти своих видений.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А когда открыла, его cнова не стало.
Тим смотрел на меня молча.
Ничего не понимая, я оглянулась, желая найти того, кто только что был рядом, но, сделав шаг, почувствовала, что голова кружится, ноги стали ватными, и я провалилась в темноту.
Глава 13
Я снова не могла пошевелить головой, уже третье утро. Это стало практически традицией. Лежала на том же месте, что и вчера, с той лишь разницей, что была не одна. Напротив сидел Тим и выжидающе смотрел. Я прикрыла глаза, собираясь с мыслями; получалось не очень хорошо, а точнее, совсем не получалось. Казалось, из памяти стерли половину вечера, ровно с того момента, как я решила попробовать местные напитки, а до кухни не добралась. Последней отпечатавшейся картинкой было то, как Тим забирал стакан из моих рук. Я застонала, захотелось сию же минуту провалиться сквозь землю. Вот бы существовал такой ластик: раз — и стер вчерашний день из жизни, заменив его другим! Жаль, что это невозможно. Я бы еще пару последних вечеров изменила. Все, например. На повторную попытку вспомнить хоть что-то голова отреагировала не лучше, чем в первый раз. К тому же, как бы он ни закончился, утро я хотела встретить одна, и уж точно не в компании Тима. Открыв глаза, я покосилась на него.
Да что со мной?! Все-таки при падении что-то сломалось у меня в мозгу, раз в последнее время думаю только о парнях — сильных, красивых… и опасных. Усилием воли заставила себя отвлечься от своих мыслей и вернуться к настоящему, в котором, кстати, присутствовал один из тех, о ком я не хотела думать. Тим с беззлобной ухмылкой наблюдал. Вид у меня, наверно, был не слишком презентабельный. Сохранить достоинство казалось невозможным, учитывая, что я лежала в постели, неумытая, и неизвестно, одетая ли. Стараясь удержать непроницаемое лицо, я первым делом заглянула под одеяло. Фух! Чуть не вскрикнула от облегчения, убедившись, что все-таки одета.
Это не осталось незамеченным. Рядом раздался грудной смех.
Я присела и зло уставилась на Тима.
— Что? — удивился он.
Злилась я, конечно, на себя, но не признаваться же, поэтому сверлила Тима хмурым взглядом.
— Я спал на полу, — примирительно заявил он, подняв руки.
— Здесь? — Вопрос непроизвольно сорвался с языка сам.
Тим покосился на скомканное одеяло, лежавшее у кровати.
— Не успел убрать, — сказал он, запихивая его в нишу под скамейкой. — И… э-э-э… — промычал парень (подозреваю, вовсе не от смущения). Веселые огоньки не преставали плясать в его глазах.
— Это мой дом, — начал он, делая паузы на каждом слове. — И ты лежишь на моей кровати.
Старательно так подчеркнул, чье это спальное место.
— Входит, что ты спала здесь.
Вот провалиться бы мне!
— Уже второй день. Если бы я знал, что в благодарность за спасение ты займешь мою постель, мы бы обсудили это раньше. Могли бы спать на ней вместе.
Уж не знаю, что сейчас отразилось на моем лице — смущение или негодование, но Тима это только позабавило.
— Можно и по очереди. Ты ведь запомнила, куда я убрал запасное одеяло?
Я резко встала, не зная, что делать дальше. Трусливо, то есть гордо, но с задетой честью сбежать я не могла. Он стоял, загородив вход, и заливался смехом. Да и смех у него не был неприятным. Скорее добрым, обволакивающим теплом.
— Твой дом?.. Не помню, как пришла, — призналась я, вопросительно глядя на него. Довольно скромное замечание для той, которая не помнит половины вечера.
— Ты и не приходила.
Я непонимающе захлопала глазами.
— То есть?
— Буквально. Я принес тебя.
В очередной раз я уставилась на него.
— Ты?!
Он протянул мне кружку чая из трав.