дома, где он остановился, очень его расстроил. Он сразу же решил, что выберет любого кандидата, кроме того, которого ему так беспардонно навязывали. – Может быть, надо рассмотреть какуйю-нибудь третью кандидатуру? – предложил он.
– Совсем не надо, – возразила доктор Ила Чаттопадхьяй, в которой бурлил воинственный дух. – Чего ради избирать в виде компромисса третьеразрядного специалиста, когда есть перворязрядный?
– Да, йето правда – согласился профессор Джайкумар. – Как говорится в «Тирукурале»[238]: решив, что человек может выполнить некуйю задачу, потому что обладает соответствуйющей компетенцией и средствами, надо поручить ему эту задачу. Но йищё там говорится: «Каким бы ни был мир, мудрость состойит в том, чтобы жить с миром людей в мирном согласийи»[239]. А йищё в одном месте там говорится…
Зазвонил телефон. Профессор Мишра вскочил на ноги. Проректор снял трубку.
– Проректор слушает… Прошу прощения, у меня совещание… О!.. Профессор Мишра, это вас. Вы ожидали звонка?
– …Да, я попросил доктора позвонить… Мишра у телефона.
18.11
– Ну, доктор, вы и гусь! – веселился Бадри Нат. – Я все слышал.
– Мм… Да-да, доктор, – произнес профессор на хинди. – Какие новости?
– Плохие.
У Мишры отвисла челюсть, и все это заметили, так как смотрели на него. Они пытались беседовать друг с другом в это время, но не могли не слышать, что он говорит.
– И насколько плохие?
– Кандидатов подсчитывали по алфавиту. Капура успели подсчитать, а Хана нет.
– Тогда откуда вы знаете…
– Махеш Капур получил 15 575 голосов. Там не осталось достаточно бюллетеней, чтобы Варис Хан догнал его. Капур практически уже победил.
Профессор Мишра вытер свободной рукой вспотевший лоб.
– Почему вы так считаете? Не торопитесь ли вы? Нельзя ли помедленнее, я плохо понимаю терминологию.
– О’кей, профессор. Тогда попросите у проректора ручку и листочек бумаги. – Самого Бадри Ната добытая им информация тоже, конечно, не радовала, но он хотел извлечь максимум удовольствия даже из сложившейся ситуации.
– Все это у меня есть, – ответил профессор, доставая из кармана ручку и конверт. – Только, пожалуйста, не так быстро.
Бадри Нат вздохнул.
– Почему бы просто не поверить тому, что я говорю?
Профессор Мишра хотел ответить: «Потому что сегодня утром вы уверяли меня, что он проиграет, а теперь уверяете, что он выиграл», но благоразумно воздержался и вместо этого сказал:
– Я хочу знать, на каком основании вы пришли к такому заключению.
Бадри Нат уступил. Еще раз вздохнув, он медленно, тщательно выговаривая цифры, доложил профессору информацию:
– Тогда слушайте внимательно, профессор. В округе проживает 66 918 избирателей. Явка в этом регионе высокая – скажем, пятьдесят пять процентов, что дает нам 37 000 проголосовавших… Надо продолжать? Голоса за первых пять кандидатов подсчитали, их оказалось 19 351. На последних пять кандидатов остается 18 700. Если не считать Вариса, другие четверо кандидатов – от Социалистической партии, от Джана Сангх и еще двое независимых должны набрать по крайней мере 5000 голосов. Так прикиньте, профессор, сколько остается на долю Вариса? Меньше 14 000. А у Махеша Капура уже 15 575. – Помолчав, он сказал: – Так что дело плохо. Визит чачи Неру все переменил. Повторить цифры еще раз?
– Нет-нет, спасибо, не надо. И когда это возобновится?
– Что возобновится? Подсчет голосов?
– Да. Лечебные процедуры.
– Завтра.
– Благодарю вас. Можно будет вечером вам позвонить?
– Да, конечно. Я буду в травматологическом отделении, – захихикал Бадри Нат и положил трубку.
Профессор Мишра тяжело опустился в кресло.
– Надеюсь, новости не очень плохийе? – спросил Джайкумар. – Вчера мне показалось, что ваши сыновьйя в добром здравии.
– Нет-нет, ничего особенного, – ответил Мишра стоическим тоном. – Каждый из нас несет свой крест. Но давайте вернемся к нашим общим обязанностям. Нижайше прошу извинения за то, что заставил вас ждать.
– Ничего страшного, – ответила доктор Ила Чаттопадхьяй, подумав, что была, возможно, слишком резка с этим нелепым толстяком, который ведь поддержал ее когда-то. Но это не значит, напомнила она себе, что можно позволить ему творить все, что вздумается.
Однако профессор Мишра почему-то больше не выступал так решительно против кандидатуры Прана и даже раз или два нашел повод его похвалить. Ила Чаттопадхьяй решила, что либо он просто смирился с неизбежным, желая избежать лишнего скандала с объявлением особого мнения, либо беспокойство о больном сыне всколыхнуло его душу и пробудило совесть.
К концу заседания Мишра в целом восстановил свою безмятежную самоуверенность, хотя был явно пришиблен тем оборотом, который приняли события.
– Вы забыли бумажку с телефонами, – сказал профессор Джайкумар, покидая помещение, и отдал Мишре конверт.
– О, спасибо, – поблагодарил его Мишра.
Чуть позже, упаковывая чемодан, профессор Джайкумар с удивлением увидел, что оба сына Мишры резвятся в саду как ни в чем не бывало. А на вокзале он вдруг подумал без всякой связи с чем бы то ни было, что телефонные номера в Брахмпуре содержат три цифры, а не пять.
«Все это очень странно», – подумал профессор. Но разгадать эти две загадки ему так и не удалось.
Профессор Мишра, сославшись на якобы назначенную заранее встречу, не поехал провожать Джайкумара на вокзал, а вместо этого, побеседовав наедине с проректором, пошел домой к Прану. Он решил, что надо его поздравить.
– Дорогой мой, – сказал он, захватив обе руки Прана, – все чуть не сорвалось, чуть не сорвалось. Некоторые другие кандидаты были очень сильны, но ведь между нами всегда было взаимопонимание, мы всегда действовали согласованно… Мне не следовало бы этого говорить, пока в ученом совете не вскрыли запечатанный конверт с нашим решением, но исход дела обеспечило не столько ваше превосходное выступление, сколько то, что я сказал несколько теплых слов в ваш адрес… – Вздохнув, профессор Мишра продолжил: – Не все были согласны. Некоторые говорили, что вы слишком молоды, неопытны и не проверены в деле. «Ужасное преступление быть молодым…»[240] и так далее. Но, помимо соображений чисто профессиональных, в столь трудный момент для вашей семьи возникает чувство, что ты должен что-то сделать, помочь… Я не люблю произносить напыщенные речи о гуманности, но великий поэт говорил о «мелких невидных деяниях любви и доброты»[241]. Это был Вордсворт, если не ошибаюсь?
– Да, насколько помню, – медленно и удивленно ответил Пран, пожимая бледную потную руку профессора.
18.12
Махеш Капур находился в коллекторате[242] в Рудхии, чтобы присутствовать при подсчете голосов на избирательном участке Салимпур-Байтар. Он опоздал к назначенному часу, но и окружной магистрат не смог приехать вовремя, так как его джип застрял на дороге из-за проблем с зажиганием. Члены счетной комиссии рассортировали все урны по кандидатам и приступили к подсчету голосов первого из них, независимого кандидата Икбала Ахмада. Высыпав содержимое одной из