Самое сложное – работать с детьми. По личному опыту я понял, что их на площадке надо обманывать и играть с ними. И вот так плавно, через игру снимать скрытой камерой. И все равно, все самые успешные планы получались сами собой, когда ребенок что-то неожиданно придумывал и изображал. Главное – все это успеть снять. Помню сцену в «Урге», когда монгольский мальчик плачет как бы во сне. Так вот, все это так трогательно получилось, потому что малыш очень хотел писать, боялся сказать и от переживаний расплакался… (XIII, 4)
(2013)
Я думаю, что режиссура – это очень жестокая профессия.
Жестокая. Она требует много сил, она допускает несправедливость, она требует иногда лицемерия, лжи.
(Недруги мои поймут меня именно так, как им хочется понять.)
Достижение результата от актера – это очень тонкая и разнообразная работа. Одного актера нужно нести просто как хрупкую игрушку, шар стеклянный в вате, а другому – просто нужно в лоб дать, причем физически.
Профессия режиссера универсальна. Режиссура – это все. Руководство предприятием разве не режиссура? А страной – разве не режиссура?
Другой разговор, какие цели ты ставишь? Это важно!
У меня знаменитый актер снимался (не буду его называть), он говорит: «Вот так должно быть». Я говорю: «Это неправильно». Он уперся. И тогда я понимаю, что я его не могу подвести к тому, что мне нужно, а я знаю точно, что мне нужно. Его решение – это частность, которая несопоставима и неверна по отношению к целостности всей картины в ее развитии. Но я понимаю, что мне его не перешибить. И тогда говорю: «Хорошо. Согласен. Давай!» Командую: «Мотор!» Он начал играть… Я говорю: «Стоп! Кто там кашляет? Новый дубль!» Второй дубль. Опять: «Стоп! Кто там разговаривает? Почему мешаете? Вон с площадки!» Третий дубль… А сам, раз за разом, начинаю делать к его исполнению нужные мне поправки и двигаю актера постепенно к тому, что мне надо было получить от него изначально. И в результате, шаг за шагом, он сыграл наконец не то, что «хотел», а то, что было нужно мне, как режиссеру. Хотя теперь он и считал себя «автором» этого сценического решения…
И такая тоже бывает режиссура… (XV, 79)
РЕМЕЙКИ
(2002)
Я настаиваю на том, что ремейки наших старых картин в новых технологиях (как бы ни отмахивались от меня вокруг) – это удивительная вещь.
Страшилища и чудовища, которых порождает и преподносит нам японская мультипликация. Что они для нас?!
Ведь дело не в ужасе и не в том, что это страшно. А в том, что я не понимаю и никогда не пойму, чем эти персонажи, которые тоже борются за добро и справедливость, лучше тех, которые мы имели у себя.
Чем уступает Иванушка-дурачок, или Конёк-Горбунок, или Илья Муромец и Вещий Олег всем этим «иностранцам» и «пришельцам», которые сегодня заняли детские умы?
Еще одна очень важная вещь – все наши русские сказки так или иначе рождены менталитетом народа. Они народны в подлинном смысле этого слова. Они не хотят, не могут и не будут претендовать на влияние на кого бы то ни было под общим куполом «интеллектуального Макдоналдса», которым цивилизация хочет околпачить Божий мир.
Ибо глобализм, при всей привлекательности внешней стороны этого явления, разрушителен. Он делает самое страшное и самое опасное – лишает народы их индивидуальности. Он лишает нас того нашего неповторимого лица, каким бы оно ни было. Лишает той самой неповторимой культуры, какой бы она ни была; неповторимой истории и так далее, и так далее…
Выбирая для себя только то, что понятно «среднеарифметическому европейцу», «стопроцентному американцу», то есть представителю западной цивилизации, мы либо не хотим, либо не понимаем (либо не хотим понимать!), что по правую сторону от нас, на Востоке, лежит земля, населенная более чем двумя миллиардами человек (если я не ошибаюсь).
И я вовсе не призываю сделать выбор между Востоком и Западом. Мы-то как раз в наиболее выгодном положении. Ибо мы и есть тот самый мост между Востоком и Западом. И можем воспринимать с легкостью и то, и другое.
Но просто мне кажется, что тратить деньги на то, чтобы купить очень дорогостоящую картину «Властелин колец», неправильно. Причем я ничего не имею против этой картины как таковой. Я полагаю, что ровно столько, сколько она стоила нашим прокатчикам и сколько денег она для них здесь соберет, можно было вложить в то, чтобы снять ремейк, замечательную картину (с новыми технологиями, с компьютерной графикой и так далее) об Илье Муромце или историческую картину «Адмирал Ушаков», который недавно был канонизирован Русской Православной Церковью.
Для этого не много надо. Для этого нужно взять сценарии, написанные когда-то, довести эти сценарии до уровня сегодняшнего кинематографического языка, лишить их той идеологии, которая была нужна тогда, когда они писались, и снять по ним ремейки с нашими или не нашими актерами, с новыми технологиями.
Вот тогда в них и будет раскрываться, на мой взгляд, важнейшая мысль о том, что же такое значит это слово – «наши»… (IX, 1)
РЕПЕТИЦИИ
(2005)
Очень важны репетиции. Именно они наполняют актера настолько, что он может «плыть» по роли, легко импровизировать.
Проблема сегодняшней кинорежиссуры именно в отсутствии репетиционного периода. Многие уверены, что достаточно сказанных слов, а они без энергетического наполнения ничего не значат… (XIII, 2)
РЕФОРМЫ
(1995)
Ни одна реформа не пройдет в России, если она не будет касаться корневой системы страны, ее культуры, ее истории. Иначе мы будем похожи на сестер Золушки, которые себе пальцы рубят, чтобы в хрустальный башмачок реформы засунуть страну.
Поэтому я вижу в движении «Наш дом – Россия» одно и самое главное… Это движение, которое хочет «изменений без потрясений», без нового «девятого вала», шлюза крови, без баррикад, без истерики, без криков: «Долой! Вон! Будьте прокляты! Хватит!»
Мы все заряжены негативно. Мы все время кого-нибудь обвиняем, хотя сами своими руками все делали. Кто на кого может пенять, когда человек отдает рубль и верит тому, кто говорит: «Дай мне рубль, а я дам тебе миллион через два дня». Это наше фольклорное мышление: скатерть-самобранка, по щучьему велению, ковер-самолет…
А немец, если ему скажут, что за марку он получит сто, он перероет все бумажки в банке для того, чтобы понять – откуда в банке возьмут для него сто марок за его одну вложенную. А у нас реклама – рыбку ловят-ловят и говорят: вот пока мы тут рыбку ловим, а денежки капают.
Вот они и укапали…
Да, в недрах страны огромное количество талантов. Да, наверняка подрастает кто-то. Но ни один государь в России (я эти слова обращаю к президенту), ни один государь не ставил страну, так сказать, на «орла-решку» – мол, кто сильнее. «Я свое отсидел, а теперь – вы…» Ни один! Все готовили…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});