Вонь здесь все равно ужасная. Но не для тебя.
Как это, мамочка?
Не знаю. Все могут блокировать этот запах. А теперь скажи себе: «Я собираюсь вновь унюхать, как в ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ пахнет в обезьяннике», – и глубоко вдохни.
Он так и поступил – и запах вернулся, вонь стала еще ядренее, чем раньше, и его хот-доги и вишневый пирог вновь начали подниматься одним большим тошнотворным пузырем, и он метнулся к двери и свежему воздуху за ней и успел – на самом пределе – удержать содержимое желудка на положенном месте.
Это селективное восприятие, думал теперь Ларри, и она даже тогда знала, о чем речь, пусть понятия не имела, как это называется. Не успела мысль окончательно сформироваться в его мозгу, как он услышал голос матери: Просто скажи себе: «Я собираюсь вновь унюхать, как в ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ пахнет Боулдер». И точно, он тут же ощутил, как пахнет город. Унюхал то, что находилось за закрытыми дверями, и задернутыми шторами, и опущенными жалюзи, унюхал запах медленного разложения, которое продолжалось даже в этом месте, которое умерло почти опустевшим.
Ларри ускорил шаг, еще не побежал, но дело к этому шло, ощущая сильный сладковатый запах, который он – и все остальные – перестал сознательно улавливать, потому что запах этот был везде, проникал всюду, пропитывал твои мысли, и ты не задергивал шторы, даже занимаясь любовью: за задернутыми шторами лежали мертвые, а живые все еще хотели смотреть на мир.
Содержимое желудка вновь попросилось наружу, на этот раз не хот-доги и вишневый пирог, а вино и шоколадный батончик «Пейдей». И поскольку Ларри находился в таком большом обезьяннике, что не мог из него выйти, разве что перебраться на остров, где никто никогда не жил, он понял, что его сейчас вырвет, пусть он по-прежнему терпеть не мог бле…
– Ларри! С тобой все в порядке?
– Ой! – вскрикнул Ларри, подпрыгнув от удивления.
На бордюрном камне сидел Лео. В трех кварталах от дома Гарольда. Он где-то раздобыл шарик для пинг-понга и теперь бросал его на мостовую и ловил при отскоке.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Ларри. Сердце начало замедлять ход, возвращаясь к нормальному ритму.
– Я хотел вернуться с тобой, – робко ответил Лео, – но не хотел заходить в дом этого парня.
– Почему? – спросил Ларри, усаживаясь рядом.
Лео пожал плечами и уставился на прыгающий шарик. Со звуком «чпок» он отскакивал от мостовой и возвращался в руку мальчика.
– Я не знаю.
– Это очень важно для меня, Лео. Потому что мне нравится Гарольд… и не нравится. У меня к нему двойственное отношение. Ты когда-нибудь относился к человеку двойственно?
– Относительно него я чувствую только одно.
Чпок! Чпок!
– Что же?
– Страх, – просто ответил Лео. – Мы можем пойти домой к моей маме Надин и маме Люси?
– Конечно.
Какое-то время они молча шли по Арапахоу, Лео бросал шарик на мостовую и подхватывал на лету.
– Извини, что заставил тебя так долго ждать, – нарушил тишину Ларри.
– Это ничего.
– Нет, если б я знал, то ушел бы раньше.
– Мне было чем заняться. Нашел вот это на чьей-то лужайке. Это шарик для понг-пинга.
– Пинг-понга, – машинально поправил его Ларри. – Почему, по-твоему, Гарольд держит ставни закрытыми?
– Думаю, чтобы никто не мог заглянуть внутрь, – ответил Лео. – Чтобы он мог делать что-то тайное. Это как мертвые люди, да?
Чпок! Чпок!
Они пошли дальше, добрались до перекрестка с Бродвеем, повернули на юг. Теперь на улицах появились и другие люди. Женщины смотрели на платья в витринах, какой-то мужчина возвращался откуда-то с киркой на плече, другой мужчина сортировал снасти для рыбалки в разбитой витрине магазина спортивных товаров. Ларри увидел Дика Воллмана, который пришел в Боулдер в его группе. Тот катил на велосипеде на север и помахал рукой Ларри и Лео. Они ответили тем же.
– Что-то тайное, – повторил Ларри, словно размышлял вслух, безо всякого намерения вытянуть из мальчика новую информацию.
– Может, он молится темному человеку, – спокойно сказал Лео, и Ларри вздрогнул, словно его ударили током. Лео ничего не заметил. Теперь он бросал шарик так, чтобы тот ударялся сначала о тротуар, потом о кирпичную стену, вдоль которой они шли, и ловил после второго отскока.
– Ты действительно так думаешь? – спросил Ларри, стараясь не выдать волнение.
– Не знаю. Но он не такой, как мы. Он много улыбается. Но я думаю, что внутри его живут черви, которые заставляют его улыбаться. Большие белые черви, пожирающие его мозг. Как опарыши.
– Джо… то есть Лео…
Глаза Лео – темные, отстраненные, китайские – внезапно прояснились. Он улыбнулся:
– Посмотри, это Дейна. Она мне нравится. Эй, Дейна! – закричал он и замахал руками. – У тебя есть жвачка?
Дейна, смазывавшая звездочки изящного десятискоростного велосипеда, подняла голову и улыбнулась Лео. Сунула руку в нагрудный карман рубашки, вытащила пять пластинок «Джуси фрут», развернула веером, словно карты. С радостным смехом Лео побежал к ней, с длинными волосами, летящими за спиной, с шариком для пинг-понга, зажатым в руке, оставив Ларри смотреть ему вслед. Идея белых червей за улыбкой Гарольда… и где только Джо (нет, Лео, он Лео) взял такую образную идею – и жуткую? Раньше мальчик находился в полутрансе. И не только он; сколько раз за короткое время, проведенное здесь, Ларри видел людей, которые вдруг останавливались на улице, несколько секунд тупо смотрели в никуда, а потом шли дальше… Жизнь менялась. Диапазон человеческого восприятия, похоже, чуть расширился.
Это ужасно пугало.
Ларри вышел из ступора и направился к тому месту, где Дейна делилась с Лео жвачкой.
* * *
В тот день Стью застал Фрэнни за стиркой в маленьком дворике за их домом. Она наполнила низкую ванну водой, высыпала в нее почти половину пачки «Тайда» и размешивала воду рукояткой швабры, пока не поднялась пена. Фрэн сомневалась, что все делает правильно, но не собиралась идти к матушке Абагейл и демонстрировать собственное невежество. Она загрузила в воду – холодную как лед – их одежду, с мрачным видом залезла в ванну и начала топтать вещи ногами, будто сицилиец, мнущий в чане виноград. Ваша новая модель «Мейтэг-5000», думала она. Метод двуногого взбалтывания, идеальный для блузок ярких цветов, нежного нижнего белья и…
Тут она повернулась и увидела своего мужчину, который стоял у калитки и, улыбаясь, наблюдал за ней. Фрэнни прекратила топтаться, слегка запыхавшись.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});