— Я не стану оправдывать Гарри Поттера, — продолжал Дамблдор, — потому что вы сейчас не станете слушать таких оправданий. Хотя они есть, да вы и сами знаете это, мисс Грэйнджер.
— Оправдания есть для всех, да? — дернула плечами Гермиона, не поворачиваясь к портрету. — А каковы же тогда оправдания для тех, кто создавал и создает мои заблуждения? По чести будет назвать их, профессор Дамблдор, раз уж вы утверждаете, что понять можно каждого, — и она повернулась с насмешливой иронией.
— Я могу, — серьезно сказал старец.
— И вы будете защищать в моих глазах тех, против кого всю свою жизнь боролись? — не поверила Гермиона.
— Не защищать, мисс Грэйнджер. Понимать и поддерживать — две очень большие разницы.
— Я боюсь своего отца, — вдруг сказала ведьма. — Каждый раз, когда его нет рядом, чтобы убаюкать мой разум, и я начинаю думать о нем — меня пронизывает дрожь. А иногда я узнаю ужасные вещи. Или подозреваю их — так еще хуже.
— Том не причинит вам зла.
— А тем, кто меня окружает? Кого я люблю или просто знаю?
— Здесь могут возникнуть… затруднения, — кивнул головой Дамблдор и оперся подбородком о сцепленные в замок пальцы.
А Гермиона вдруг застыла, будто пораженная громом, и широко открытыми глазами всмотрелась в лицо старика в комнате, очерченной рамой.
— О Мерлин, — прошептала она и медленно подняла ладони, прижимая их ко рту, — вы… Все эти годы… — она неверящим взглядом смотрела на изображение старого директора. — Вы же… Вы же продолжаете играть! Играть в эти проклятые шахматы с mon Pére!
— Не суди меня слишком строго. — Дамблдор посмотрел в сторону. — Мне интересно… наблюдать происходящее. За тобой тоже любопытно наблюдать. После смерти я избавился от многих иллюзий, накопленных с возрастом. И теперь снова могу смотреть на доску со стороны. А не участвовать в игре, пускай и в качестве ферзя. Я наделал много ошибок в этой партии.
— Но она продолжается?
— Конечно, мисс Грэйнджер. Следить за Томом весьма занимательно. Он делает успехи.
— Вы сумасшедший!
— Все мы немного сумасшедшие.
— Но ведь вам всё равно! — вдруг с ужасом сказала Гермиона. — Какие бы кошмарные вещи не происходили — лишь бы это было интересно! Следить за людьми в сложных ситуациях, создавать их! Испытания. И наблюдать. Вы играли против «черных», но могли бы играть и против «белых»!
Дамблдор развел руками.
— Я утратил способность делать ходы. И могу теперь только следить за диспозицией.
— Тогда на мои вопросы вы не ответите, — холодно произнесла ведьма.
— Я не могу решать за тебя, — кивнул Дамблдор. — Моральный выбор все должны делать сами. Так интереснее.
— И чем выбор сложнее… — горько прошептала Гермиона.
— Тем занимательнее, мисс Грэйнджер. Именно так.
* * *
…Она снова долго блуждала по пустому холодному дому, полному сквозняков и колышущейся белой ткани, но когда наконец‑то оказалась в знакомом коридоре, на фоне яркого квадрата окна в дальнем его конце не оказалось женской фигуры. Там стояло что‑то совсем маленькое, ростом не выше фута, но очертаниями напоминающее человечка. Гермиона шла по коридору с нарастающим трепетом.
Приблизившись, она смогла разглядеть маленькое существо лучше.
Оно стояло спиной к свету и было завернуто во что‑то, похожее на белую простыню. Голова казалась непропорционально большой и какой‑то продолговатой, крошечные трехпалые ручки, которыми существо взмахнуло, оказались полупрозрачными. Оно покачивалось от сквозняка на коротких кривых ножках.
Когда Гермиона подошла совсем близко, ее внезапно пробрала дрожь. Существо качнулось ей навстречу, и бескровные губы на странном, будто обожженном и смазанном или не до конца вылепленном лице шевельнулись и прошипели по–змеиному: «Мама!»
Гермиона проснулась в холодном поту. Еще только занимался рассвет…
Глава Х: Дом со сквозняками
В субботу за завтраком в гимназии разговаривали только о квиддиче. В одиннадцать должна была начаться игра между Землей и Огнем, и все с нетерпением ждали ее результатов.
В Даркпаверхаусе четыре сборные по квиддичу, каждая из которых носит имя одной из стихий. Самые сильные в этом сезоне Вода и Воздух, но составы команд меняются, и каждый год расстановка сил варьируется, подготавливая неожиданности и сюрпризы. Уже состоялись две игры, и сегодня все с ажиотажем ожидали третью, ведь теперь Земля и Огонь, проигравшие команды двух прошедших матчей, столкнутся друг с другом, и решится, кто из них перейдет в следующий тур, а кто на этот год закончит соревнования.
Гермиона никогда не увлекалась квиддичем, и всеобщая эйфория этого дня вовсе не захватила ее. За завтраком молодая ведьма сидела в довольно мрачном расположении духа.
Встала в такую рань она отнюдь не для того, чтобы попасть вовремя на стадион. По правде говоря, Гермиона вообще туда не собиралась. Просто после разбудившего ее на рассвете сна с непропорциональным маленьким человечком уснуть так и не удалось.
Она окинула угрюмым взглядом столы с вдохновенно галдящими гимназистами. Да уж, есть вещи, которыми некоторым никогда не суждено проникнуться до конца.
Внезапно Гермиона вздрогнула. Она случайно перехватила быстрый взгляд Фреда Уизли, вставшего из‑за стола и направлявшегося к выходу из Трапезной, чтобы успеть на поле пораньше — Фред судил сегодняшний матч. Но взгляд, который случайно поймала Гермиона, говорил о том, что думает он явно не об одном только квиддиче.
Наследница Темного Лорда даже поперхнулась от той бьющей через края, испепеляющей ненависти, которая блеснула в глазах старого товарища.
Она поспешно отвернулась. И снова вспомнила о подслушанном разговоре и своих подозрениях. Что ж, всё в очередной раз подтверждается. Ведь догадывалась же, что теперь Фред должен и ее ненавидеть тоже. А всё равно неожиданно. И страшно.
Как же ему помочь?
Может, поговорить с Papá? Подыскать другого хорошего преподавателя полетов и попробовать хотя бы освободить Фреда от необходимости постоянно пребывать в замке? Время страха почти прошло, сейчас многие с радостью пойдут работать в школу Волдеморта.
Гермиона стала перебирать в мыслях людей, которые могли бы занять эту должность. Оливер Вуд, кажется, переведен в основной состав «Пэдлмор Юнайтед», Алисия Спинет недавно вышла замуж и родила девочку, Кэти Белл перестала заниматься спортом, Анджелине, понятное дело, сейчас не до квиддича…
«Интересно, а что поделывает Виктор? — неожиданно подумала Гермиона. — Может, написать ему? Вдруг заинтересуется таким предложением… Впрочем, стоит, наверное, сначала поговорить с Papá».
* * *
— Сто пятьдесят — десять! — возмущенно тараторил Рон, взмахивая руками. — Игра не продлилась и двадцати минут! Представь себе, этот Оскито, кажется, с самого начала не упускал снитч из виду! Отдаю дань его реакции, но, мерлиновы яйца, матч закончился слишком быстро!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});