Пацан подобрался:
- Да чё ты? К те же и пришкандыбал!
- А ну встал, босота, когда со старшими базаришь!
Шкет, пытаясь «держать марку» хмыкнул, пусть уже и потише:
- Ты штоле старший? Ха!
- Так, мля! Я те щас в лоб ебну, и у тя уши отклеются! Быстро обозвался, сопля зеленая!
- Да чё ты… Чибис. Ну… «Вассер» я, и чё терь? – пацан все же поднялся с лавки.
- Ишь ты… «Вассер»! Сам придумал или в натуре погонялу люди дали?
- Чё придумал-то? Точняк – моя «погремуха»!
- Ладно… проехали. Зачем и от кого? Ну? «Шементом», «по-рыхлому»! Мне тут еще не улыбалось, чтобы кто-то «срисовал» наши «базары»!
- Да ладно… чё такого-то? Ну стоят люди, базарят… Кому нах надо?
- Много текста, шпанский! А то могу походатайствовать, чтобы «кликуху» тебе поменяли. Был «Вассер», станешь – «Метелкой». Или – «Помело». Как больше нравится?
Похоже, пацан снова хотел цыкнуть, но вовремя вспомнив о предупреждении, сдержался:
- Карочь! Севостьян Игнатьич просил Чибиса подскочить к нему на днях. Куда – Чибис знает. Дело, грит, есть… Все!
- Ладно… услышал! Гуляй босота… от рубля и выше!
- Ты… слышь, Чибис! Дай папироску, а? Ты, грят, «фраер козырный».
- Кто тебе в уши дунул, что я «фраер козырный»? Масти не путай, «валет»!
Пацан смутился:
- Да чё я… так… слышал краем уха.
- Жди здесь!
Иван зашел к себе в комнату, взял пачку папирос и выйдя, отдал ее пацану.
«М-да… и на кой хрен я «Савоське» понадобился? Что-то это мне… не нравится!».
«Савоська» снова скрипел, сипел, кашлял…
- Привет тебе, Чибис, от Шрама. Спрашивал, как ты здесь, жив ли, здоров ли.
- Он что, заезжал к нам?
- М-да… был. Проездом.
- И как у него?
- Жив-здоров…
Посидели, помолчали.
- Да… Вот твоя «доляшка» от ателье, - «Штехель» перекинул ему небольшую «пачуху» купюр, стянутую резинкой.
«Немного. Но и то – хлеб!».
- Что звал-то, Севостьян Игнатьевич? – Иван сидел, покуривая, поглядывая на оппонента.
Тот покряхтел в раздумье:
- Ты, Чибис, все же – дурень. Вот сколь раз я это повторял и повторять буду. Сделал себе репутацию, шлёмиль… В общем, когда Шрам сюда заскакивал, разговор у него был. Ну и он… тебя порекомендовал людям. В общем, расклад есть один. Но – мутный! Дело того… денежное, но… мокрое.
- Эт чё я щас, за мокрушника попер?
- Ну а кто ты есть? Мокродел сопливый!
- Ладно, ладно… А ты тут при каких раскладах?
Савоська вдруг взъярился:
- Да при таких! При дурацких! Вот знал бы что из тебя выйдет – ни за что не влез бы тогда тебе помогать! «Отойти хочу! Помогите, дяденька!». А сам что? Из мокрого в мокрое, из стрёма в стрём! И меня, сучок, за собой тянешь! Уже и в масть пиковую окрасился!
- Тихо, тихо, Севостьян Игнатьевич! Что за «блудняк»-то намечается?
Тот закурил, полез в стол, достал бутылку коньяка.
- Вздрогнем! А то… и желания-то такие «базары» вести нет!
После выпитого еще посидели, покурили, помолчали.
- В общем… есть тут у нас… мутная компания. Недавно образовалась. Чужие. Но воровской ход знают, и уважение показали. В общак заносят. Людям это вроде бы и не зачем… Да и против шерсти такое! Но… повода нет отказать. Решили… не влазить в эту блудню. В сторонке постоять. Посмотреть. А те, похоже, разворачиваться начали. Вот… Значит, укорот им нужно дать. Но! Тихо, чтобы «предъявить» нечего было.
- Ты можешь толком сказать, что, как, и мне это зачем?
- Тебе зачем? «Хрусты» там будут богатые. Или не нужны тебе стали «бабки»? Да и… не нужны людям здесь эти… польскИе.
«Интересно, интересно… А откуда здесь польскИе воры? Чего они тут забыли? Ладно еще в России, или там… на Югах. А здесь-то они… на кой хрен?».
- Сам я с ними не «базарил». Но в целом… В общем, на западе какая-то «замута» началась. Политика опять эта сраная! В общем… раньше эти поляки «дурью» «барыжили». А сейчас власти нагнали туда войск, «движняки» какие-то… «Гепеу» там шерстить начало. «Окна» на границе погорели все. В общем, дела делать у польскИх уже так не выходит. Вот они, значит, отправили сюда ходоков. Из тех, кто здесь раньше бывал. «Пробили» они, значит, тропку к чуркам, на Юг. Ну и… повадились возить разное. Ханка, шала, гандж… Уже несколько раз скатались. Сначала вдвоем-втроем катались, с опаской, стал-быть, а сейчас вовсе оборзели. Один курьер ездит. Сюда «бабки», отсюда – «дурь»!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- И что, прямо из Красно-Сибирска?
- Да нет… Сюда ему чурки привозят. Здесь уж… меняют.
- И что?
- Что, что… Посмотрели люди на такое… Резво уж что-то поляки забегали. Чересчур. Нам здесь это… ни к чему. «Дурью» «барыжить» совсем уж… себя не уважать. Но и просто рядом стоять… стрёмно. И «зашквар» может выйти. Куда ни кинь, везде – клин! В общем… нужен человек, который вроде и не из «воров», но и… дельный. Дело обстряпаешь – твоих пять кусков.
Косов поперхнулся дымом, откашлялся:
- Ты, Севастьян Игнатьич, сейчас серьезно? Пять кусков – за мокрое? Что-то…, - покрутил головой, - Да Вы совсем края потеряли! Прошлый раз я с Фролом и Тяпой… на «атанде» постоял и мне три с полтиной отслюнили. А здесь… за «вышку» фактически – пять! Ну благодетель, ну – щедрая душа!
«А вот на хрена я вообще эти разговоры веду, а? Оно мне надо? Так ведь нет! Что меня заставляет это делать? Нет… так-то деньги – они никогда не помешают. Но – за явную «мокруху»? В те разы… все по-другому было. Хлопа с Ильясом я… «прибрал» на злости и по необходимости. Шраму помог фактически спонтанно, по обстоятельствам. А здесь? Намеренно, осознанно идти на такое? Что еще меня подвигает на это? Почему сразу не отказался, стал слушать? Да и – фактически торговаться начал?
Ну-у-у… «барыг» наркотой я давно терпеть не могу – это оттуда, еще с тех девяностых. Насмотрелся на «нариков», на горе их родных и близких, на «передозы» эти бесконечные, на трупы в большом количестве. А сколько дел по кражам, грабежам, и разбоям довелось вести, по которым наркоманы проходили. За дозу – убьют, ничего не остановит! А «пушеры» эти… суки конченные! Что еще? Репутация у воров, авторитет? Рекомендация Шрама? Это на Чибиса могло повлиять, а на меня?».
После происшедшего с Лизой… Пусть вроде бы и дело разрешилось… Но что-то в его душе произошло. Как потеря… Как дырочка внутри, из которой сквозит все время, и это раздражает! Злость какая-то появилась… Или – жестче стал?
Вот ведь… так сразу и не разберешься. Но уже заметил за собой, что даже на Лиду стал смотреть без той теплоты, которая была ранее. Как на возможный объект для… ага, этого самого! А чего? Она же сама этого хочет, ей же надо, не так ли? Ну и хули теперь турусы на колесах разводить?
И вот сейчас… отторжения у него предложение «Штехеля» не вызывает. Раздумья есть – надо ли ему это. А вот соплей интеллигентских нет. «ПольскИе» чужие? Да! Занимаются стремным, даже в понятиях воров, делом? Да! Нет возражений против их наказания? Нет! Да и «бабки» срубить при этом. Чего же? Плохо ли?
А про мокруху… Так прав Шрам еще тогда был, когда говорил, что на «вышак» они уже поимели! Тогда что? Соглашаться?
- Ты это… Чибис… охолони! Я здесь не при чем, просто посредник. Знали люди, что со Шрамом дела вел, что тебя знаю. Вот и предложили поговорить. И это… здесь ты прав – за такое пять косых… Скорее – это проверка была.
«Штехель» снова плеснул по стаканам коньяка.
- Ну так что? Твое согласие… можно сказать – есть? Дело только в размерах доли, так что ли? И сколько ты хочешь?
- А давай рассуждать логически… Курьер прибудет с «бабками». С малыми «бабками» в такую даль кататься – дурнем надо быть. Значит кус будет большим. Четверть, по любому, пойдет в общак. Вот от оставшегося… половина. А? Как тебе такое?
- Ты сдурел что ли, Чибис? Там… расклад идет об очень приличных «хрустах». Точно не знаю… но могу предположить, что не меньше сотни. Иначе – чего огород городить? Куда тебе такие… Не… не пойдут на это люди. Хотя… да по хрену мне! Я передам, а там… договаривайтесь сами.