Читать интересную книгу Дневник плавания с Берингом к берегам Америки. 1741-1742 - Георг Вильгельм Стеллер

гавань. Что касается восточных ветров, то они были благоприятны для всего.

Этот план, предложенный лейтенантом Вакселем, был бы самым разумным в том случае, если мы действительно хотели достичь Авачи и обошлись без дальнейших задержек. Однако будущее покажет, насколько тверды они оказались в своем плане и по каким причинам (из каковых ни одну нельзя было принимать всерьез) и по чьему подстрекательству пятью днями позднее они преступно отклонились от этого плана. Это и была причина нашей вынужденной зимовки и гибели многих людей и судна — нет, чуть ли не всех, — если бы Бог не явил над нами подлинное чудо, в коем роль офицеров была весьма мала; они убедились в этом по собственному разумению и совести. Более того, опасность и смерть внезапно настолько одержали верх на нашем судне, что умирали не только больные, но и люди, считавшие себя здоровыми, сменившись с вахты, падали замертво от изнеможения; не последними причинами этого были малые порции воды, отсутствие сухарей и водки, холод, сырость, вши, страх и ужас.

25 октября была очень ясная и солнечная погода, но даже при этом днем иногда шел град. Утром мы, к своему удивлению, заметили большой высокий остров[165] под 51-м градусом к северу от нас, который на пути в Америку был от нас в 40 милях к востоку. В полдень мы находились на 50° 35’ N.

26 октября море было очень спокойным, небо облачным, подмораживало, в разное время попеременно шли снег и град. К полудню мы подсчитали, что все еще находимся в 108 милях от Авачи.

27 октября к часу ночи задул юго-западный ветер, ночью и днем мы плыли с ним на северо-запад, чтобы достигнуть установленного 52-го градуса широты; в полдень мы вычислили, что все еще находимся в 90 милях от Авачи. Днем ветер стал столь сильным, что сменился штормом. Но, поскольку мы стали увереннее в себе и лучше узнали надежность своего судна и мачт, мы тем не менее весь день шли под марселем.

Теперь мы совершенно ясно видели, что находимся в проливе, потому что волны не были так высоки, даже когда поднимался шторм, а ветра уже не менялись столь быстро. Я заметил, что шторма были не так свирепы, как в сентябре, при столь же сильных ветрах. Причина этого заключается в том, что воздух, более холодный и тяжелый, оказывает большее давление на воду.

Поэтому я заключил, что это явление (то есть что волны, движимые ветром одной и той же силы, приходят к берегу осенью и зимой вдвое более высокими, чем весной и летом) вызвано давлением a centro versus peripheriam[166] из- за сопротивления берега. Более того, воздух осенью очищается благодаря частым граду и снегопадам, которые смиряют своим весом подъем волн. Этим же объясняется то, что теперь воздух чист и ясен, в то время как весной и летом, напротив, нет ничего, кроме тумана и пасмурности, поскольку западные, юго-западные и южные ветра, почти постоянные весной и летом, заполняют воздух лишь влагой, которая даже случайным северным ветром только колеблется, но совсем не уносится. С другой стороны, холод этого ветра конденсирует влагу в различных формах и осаждает ее из воздуха в виде града или снега. Поэтому же воздух становится чище после каждого шквала и впоследствии некоторое время остается спокойным, пока новая влага не накопится в том же месте.

28 октября мы снова удивились, увидев на рассвете, как сильно изменилась вода, из чего ясно заключили, что должны находиться вблизи суши. Когда бросили лот, то оказалось, что глубина составляет четырнадцать саженей. Вскоре после этого воздух очистился, и мы увидели остров, лежащий перед нами прямо по курсу на расстоянии одной мили на северо-востоке, к юго-западу относительно Американского материка; он был скорее низким, чем высоким, и имел берег плоский и песчаный[167].

Было ясно, что милосердная помощь Божья была нам оказана во второй раз, потому что мы погибли бы, если бы пришли сюда несколькими часами ранее во мраке ночи или если бы Господь сейчас не развеял туман. Можно было заключить, что, кроме этого острова, во многих местах вдоль нашего пути имелись и другие, которые мы прошли ночью, не сознавая этого, хотя это ясно показывали водоросли, постоянно плывущие по направлению к нам от берега, а также то, что в эти дни нырок, прозываемый „старик”[168], прилетал ночью на борт корабля. Эта птица проводит ночь на утесах и, подобно сове, налетает днем на все, что не может ясно разглядеть. Поэтому вокруг Авачи их ловят живьем голыми руками в большом количестве. Снабдившись верхним платьем, человек просто садится рядом с ними; они имеют обыкновение собираться под платьем, словно в гнезде.

Здесь нам сопутствовала удача, заключенная в том, что разрушительный план мастера Хитрова не был принят. Он хотел встать на якорь здесь, в открытом море, спустить бот и набрать воды на берегу, невзирая на то, что мы все вместе насчитывали десяток слабых людей, которые не смогли бы поднять якорь со дна. И во время шторма, разразившегося тремя часами позднее, мы нашли бы здесь в волнах общую могилу.

29 октября мы продолжали идти своим курсом при том же ветре. Весь день временами шел дождь.

В утренние часы 30 октября под 50-м градусом и несколькими минутами широты мы вновь увидели два острова, отделенных друг от друга узким проливом, и приняли их за первые два Курильских острова[169], прежде всего по показаниям и подтверждениям их особенностей, сообщенным нашими камчадалами. Но поскольку никто не отважился бы ручаться за истинность этого предположения, то наши офицеры легкомысленно его отвергли и не слушали даже тех, кто думал, что видит за островами материк, хотя такой вывод можно было сделать и по четырем иным признакам, а именно: 1) по множеству морских выдр, показавшихся вокруг нашего судна, которых мы во время своего плавания никогда не встречали столь часто и которые действительно столь изобильны у Курильских островов; 2) по тому, что внезапно задул западный ветер как знак того, что мы идем под берегом; 3) обсервованной широте, которая совпадала с широтой первого Курильского острова; 4) густому туману на западе, как обычно над землей, в то время как на востоке было ясно.

Если теперь положение мыса Лопатка