душевно мне совсем плохо.
Меня тянет к Джокеру. И бесить его нравится, провоцировать. Игра в рулетку с непредсказуемым финалом. Игра на чужих нервах.
Я ведь чувствовала, как его трясет от желания. Только непонятно, чего больше хотел: целовать или душить.
– Скорее всего, пристрелить, – улыбаюсь, вскакиваю в седло, легонько ударяю в бока Демоницы и отправляю вскачь.
Ветер бьет в лицо. Чувствую свободу. Надоело вечно находиться под контролем. Не терплю этого. Хочу быть свободной. Жить там, где хочу, с кем хочу и не быть под вечным прицелом взглядов, и не носить фамилию, от которой в некоторых кругах люди в обморок грохаются.
Была бы возможность, перемахнула бы через забор и унеслась прочь. Сменила внешность, имя, все, и убежала бы.
Добираюсь до конюшни.
– Мисс, что случилось?! – бежит ко мне Федя, когда спрыгиваю с лошади и передаю ему поводья.
– Ничего.
– Как ничего, Мэри?! Вы с лошади упали?!
Даже не вопрос, а утверждение. Вижу обеспокоенный взгляд, которым старик пробегается по всей моей фигуре, и понимаю, что конкретно попала. Вспоминаю взгляды охранников, обращенные ко мне, когда подъезжала к поместью…
Меня обдает ледяным холодом. Все внутри сковывает от понимания.
– Федя, все хорошо, немного повалялась в траве у ручья, – вру плохо, просто отговариваюсь.
Старик окидывает меня внимательным взглядом, не верит, но молча кивает и уводит лошадь…
А я смотрю вслед своей черной красавице и сердце заходится болью. Если отец узнает, что Демоница меня скинула, быть беде.
Иван Кац скор на расправу, жесток и решений своих не меняет.
Даже если я буду валяться у его ног и плакать кровавыми слезами, он сделает так, как считает нужным. Поступит по своему закону.
Если мой отец узнает, что я упала и чуть не свернула себе шею…
За такое Кровавый Ваня прикажет свернуть шею Демонице.
Проскальзываю в особняк и мчусь в свою комнату. Мне кажется, что на меня все смотрят. Прислуга и ребята в охране. Хотя, последние, наверное, уже привыкли к моему шебутному нраву и вряд ли обращают должное внимание на мой потрепанный вид.
– Надеюсь на это, – шепчу под нос.
Влетаю в свою комнату и закрываю дверь, щелкаю замком. Действую на инстинктах. От кого бегу? Что скрываю?
Мне кажется, что отца не провести. Он всегда все узнает. Он всевидящ и не хочу, чтобы прознал о падении с лошади.
Залетаю в ванную и замираю перед зеркалом.
– Боже…
Я выгляжу ужасно. Волосы всклокочены, лицо в разводах и одежда испорчена.
Быстро избавляюсь от тряпок. Становлюсь под струи в надежде смыть все следы произошедшего. Меня трясет.
– Что мне делать?
Глупый вопрос. Ничего. Ждать и надеяться, что пронесет.
Выхожу из душа. Слышу стук в дверь и мелодичный голос матери заставляет замереть.
– Маша, – звонко зовет мать.
– Да, я в душе, – кричу, – сейчас!
Смотрю на себя в зеркало и ужасаюсь. При падении я все-таки стесала щеку.
– Черт! Это не замазать!
Быстро выхожу и накидываю халат на мокрое тело.
– Маша… открой.
Мать стоит под дверью, дергает ручку, но я заперла.
– Дочь, выходи! – командует миссис Кац не хуже, чем это умеет делать ее муж.
Открываю дверь и встречаюсь с обеспокоенным взглядом.
– Мам, все в порядке, – сразу с порога заявляю, и Аврора заходит, отодвигая меня рукой в сторону.
– В порядке, значит.
Говорит коротко и я как-то сдуваюсь.
Подхожу и обнимаю маму, изо всех сил вцепляюсь в нее. Откат от случившегося накрывает, и я понимаю, что чудом осталась жива.
Ну, не столько чудом, сколько благодаря умелой эквилибристике профессионального убийцы.
– Я видела твое возвращение, Ри, – тихо проговаривает мать и крепко сжимает в своих объятиях, ловит меня за подбородок, заставляет посмотреть в лицо и всматривается в глаза.
– Что?
Короткое слово, которое падает на меня всей своей мощью.
– Мам, ничего серьезного, – отвечаю резко.
Качает головой. Поджимает в недовольстве пухлые губы.
– Я вижу твое “ничего серьезного”, – отвечает взволнованно. – Нельзя так, Ри! В этой семейке все без тормозов!
– Ма, успокойся, с чего ты взяла, что что-то не так? Все хорошо, правда!
Всматривается в меня, а я не собираюсь сдаваться. Кроме меня и ассасина, никто не знает, что произошло, и я не намеренна колоться. Жизнь Демоницы на кону.
– Маша! Ты мчишься домой сломя голову вся в грязи, растрепанная и при этом уверяешь, что ничего не произошло?!
Прищуривает зеленые глаза Аврора. Красивая. Даже когда сердится. Глаза пылают и искрят.
– Мам, правда, все нормально! – отвечаю резко. – Я просто развлеклась, валялась в траве и вспомнила детство. Хотела и искупаться в речке, но решила не травмировать тонкий внутренний мир ребят в охране, возвращаясь домой в мокрой одежде.
Мама фыркает, улыбается.
– Да, у наших мордоворотов особо тонкая духовная организация, – поддерживает шутливый тон Рора.
– Мам, я помню, что у нас примерка, я сейчас накину одежду и пойдем смотреть платья! А потом давай в кафе посидим, повеселимся, хорошо? – заглядываю в материнские глаза.
Аврора вздыхает и кивает своим мыслям. Отпускает меня. Понимает, что не продавит.
– Хорошо, Машенька, – отвечает с теплотой, – устроим маленький междусобойчик, как раньше, когда ты была еще маленькой оторвой и не трепала мне нервы взрослыми каверзами.
Аврора грациозно вышагивает к выходу, поворачивает ручку и прежде, чем исчезнуть за дверью, не оборачиваясь, произносит:
– Помажь щеку заживляющим и не скрывай от меня ничего, я на твоей стороне, всегда…
– Я знаю, ма, – отвечаю тихо.
Аврора оставляет меня в одиночестве, и я с шумным выдохом заваливаюсь на кровать.
– Кажется, пронесло, – шепчут губы, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь, а затем вдруг понимаю, что опять мыслями там, на поляне, в руках киллера.
Не отпускает меня графитовый взгляд, кожу колет, словно его пальцы оставили огненный след. Все внутри в раздрае. Меня швыряет в чувствах. Я не понимаю себя.
Однако пальцы уверенно пробегаются по влажной коже. Меня всю обдает жаром, потому что кажется, что это горячие пальцы Джокера продолжают клеймить меня, выжигать свои следы и ставить отметины страсти безжалостного ассасина.
Ласкаю себя и понимаю, что щеки горят то ли от стыда за то, что вытворяю, то ли…
– Так, Мэри! Хватит! – рявкаю и заставляю себя встать. Встряхиваюсь, как кошка, и отбрасываю мокрый халат.
Тело простреливает, кажется, что мужчина со свинцовым взглядом проникает в мысли. И все время перед глазами кадр, как дикий хищник ловит меня, чтобы уберечь от удара. Он выполняет свою работу, свой долг по защите, но вот глаза… взгляд дикого, незнающего пощады зверя пробивает меня насквозь.
Глава