Читать интересную книгу Мальчик с голубыми глазами - Джоанн Харрис

Ему показывали книги, где буквы и числа были выстроены в особом порядке, и он должен был разгадать последовательность. Затем он слушал перечень разных звуков из фонотеки доктора, тот задавал ему вопросы типа: «Какого цвета день недели среда?», «Какое число зеленого цвета?» и показывал разные штуковины необычной формы с загадочными выдуманными названиями. Бен всегда отвечал правильно, а это означало, что доктор Пикок останется им доволен, а мать будет им гордиться.

Надо отметить, ему очень нравилось ходить в Особняк с его библиотекой, студией и целым складом забытых вещей: виниловыми пластинками, старыми фотоаппаратами и пачками пожелтевших фотографий, на которых были запечатлены чьи-то свадьбы, счастливые супружеские пары, какие-то давным-давно умершие дети в матросских костюмчиках с настороженными — сейчас-вылетит-птичка — улыбками. Он по-прежнему с опаской относился к школе Сент-Освальдс, но с большим удовольствием занимался с доктором Пикоком; он обожал, когда доктор называл его Бенджамином и рассказывал о своих путешествиях, о своих любимых музыкальных произведениях, о своих научных исследованиях и о своих розах.

Но самое главное — Бен чувствовал себя нужным. Особенным. Предметом научных исследований. Чрезвычайно интересным случаем. Доктор Пикок внимательно слушал его, отмечая и фиксируя его реакцию на различные виды стимуляции, затем просил в точности описать, что именно он при этом чувствовал. Часто доктор записывал его высказывания и свои наблюдения на маленький диктофон, при этом называя Бена «мальчиком Икс», чтобы соблюсти полную анонимность.

Мальчик Икс. Ему это нравилось. Заставляло ощущать себя значительным, этаким волшебным мальчиком, обладающим особым могуществом, особым даром. Хотя в действительности он не был так уж одарен. В школе он считался посредственным учеником и никогда не попадал в число лучших. О своих сенсорных талантах, как называл их доктор Пикок, проявлявшихся в том, что все звуки для него имели особый цвет и запах, он вообще не думал, подозревая и в остальных людях аналогичное восприятие, хотя доктор Пикок и уверял его в обратном. В общем, Бен продолжал считать себя обыкновенным, нормальным человеком, правда, всех прочих стал относить к уродам.

«Слово „безмятежность“ серого цвета, — пишет доктор Пикок в своей статье „Мальчик Икс как пример рано проявившейся синестезии“, — а вот слово „безмятежный“ в его восприятии темно-синего оттенка и имеет легкий привкус аниса. Числа вообще цвета не имеют, а названия мест и имена людей часто окрашены, порой в ошеломляюще яркие цвета, кроме того, обладают различным вкусом. В определенных случаях существует отчетливая корреляция между столь необычными сенсорными ощущениями и событиями, случившимися в реальной жизни мальчика Икс, что дает возможность предположить: данный тип синестезии является отчасти ассоциативным, а не чисто врожденным. Однако и при таком раскладе наблюдаются весьма интересные физические реакции на различные стимуляторы, например, слюнотечение как прямая реакция на слово „алый“, которое для мальчика Икс пахнет шоколадом, или головокружение, незамедлительно возникающее при слове „розовый“, имеющем в восприятии мальчика Икс сильный запах газа».

До чего же солидно это звучало! Казалось, они вместе совершают научное открытие. И доктор Пикок говорил, что, когда его книга будет опубликована, они оба — и он, и мальчик Икс — будут знамениты. А возможно, завоюют и какой-нибудь научный приз. В итоге Бен настолько увлекся своими занятиями с доктором Пикоком, что почти и не вспоминал о материных хозяйках, которые некогда так его обхаживали. У него к тому времени появилась целая куча всяких неотложных дел и забот, а научные опыты доктора Пикока оказались куда интереснее рисунков, коллажей и фарфоровых кукол.

Вот почему, когда шесть месяцев спустя Бен вдруг встретил на рынке миссис Уайт, его поразило, какой же она стала толстой; наверное, решил он, в его отсутствие сама съедала все содержимое больших красных жестянок с надписью «Фэмили секл». Он все удивлялся: что же с ней случилось? Миссис Уайт была такой хорошенькой, а теперь у нее вдруг вырос здоровенный живот, на лице появилась глупая улыбка, которая не сходила с ее уст, пока она бродила среди торговцев фруктами и овощами.

Но мать все им разъяснила. Это была хорошая новость. После десяти лет неудачных попыток миссис Уайт наконец-то забеременела. По неясной причине это приводило мать Бена в восторг, возможно потому, что теперь она ходила к миссис Уайт чаще и зарабатывала больше. Однако Голубоглазый испытывал какую-то смутную неловкость. И все вспоминал коллекцию кукол миссис Уайт, странных, не похожих на детей, одетых в старинные кружева, и все раздумывал: избавится ли она от своих кукол, когда у нее появится настоящее дитя?

Мысль об этом не давала ему покоя, вызывала ночные кошмары; ему снилось, как эти пучеглазые плаксивые куколки в роскошных шелковых платьях и старинных кружевах выброшены на мусорную свалку, одежда их превратилась в лохмотья и выцвела от дождей, фарфоровые головки разбиты и осколки валяются среди бутылок и смятых жестянок.

— Мальчик или девочка? — спросила мать у миссис Уайт.

— Девочка. Я назову ее Эмили.

Эмили. Э-ми-ли, три слога, точно стук в дверь судьбы. Такое странное, старомодное имя, не идущее ни в какое сравнение со всякими там Кайли, Трейси или Джейд, от которых несет случайностью и топленым салом; эти имена стоят как бы в стороне и ярко горят безвкусными неоновыми оттенками, тогда как имя Эмили, молчаливое и чуть розоватое, напоминает жевательную резинку или розы…

Но откуда Голубоглазому было знать, что однажды именно она приведет его сюда? И разве мог кто-нибудь догадаться, как близки они будут, даже не подозревая об этом, — жертва и хищник с тесно переплетенными судьбами, словно побег розы, проросший сквозь человеческий череп.

КОММЕНТАРИИ В ИНТЕРНЕТЕ

ClairDeLune: Мне ну очень понравилось развитие сюжета. Там есть продолжение?

Chrysalisbaby: чесслово ты это взаправду — насчет цветов? И как долго ты принимал участие в исследовании?

blueeyedboy: Не так долго, как ты думаешь О Рад, что тебе понравилось, Крисси!

Chrysalisbaby: ах душшшка (обнимаю).

JennyTricks: (сообщение удалено).

6

ВЫ ЧИТАЕТЕ ВЕБ-ЖУРНАЛ ALBERTINE

Время: 00.54, воскресенье, 3 февраля

Статус: ограниченный

Настроение: никакое

Когда умер мой папочка, я выплакала целую реку слез. Стоило мне услышать печальную песню, и я заливалась слезами. Я плакала над мертвыми собаками и над телевизионной рекламой, плакала в дождливые дни и по понедельникам. Так почему же я ни слезинки не пролила по Найджелу? Конечно, «Реквием» Моцарта или «Адажио» Альбинони помогают «открыть шлюзы», но ведь это не настоящее горе — это потакание собственным слабостям, как раз то, что предпочитает Глория Уинтер.

Некоторым людям нравится подобная показуха. Они любят демонстрировать собственное горе. Похороны Эмили и были самой настоящей показухой. Горы цветов и игрушечных мишек; люди открыто рыдали прямо на улице. Вся нация оплакивала что угодно — но только не умершую девочку. Может, утрату собственной невинности, или нечистоплотность тех, кто все это сотворил, или всем свойственную жадность, из-за которой в конце концов и погубили Эмили. Феномен Эмили Уайт, столько лет вызывавший лишь звуки победоносных фанфар, закончился жалким хныканьем, маленьким надгробным камнем на кладбище Молбри и витражом в церковном окне, за который заплатил доктор Пикок, к огромному возмущению Морин Пайк и ее подружек, считавших неприличным, что этот человек хоть как-то оказался связан с церковью, с Деревней и с Эмили.

Теперь никто об этом даже не вспоминает. И меня наконец почти оставили в покое. В Молбри я невидима и наслаждаюсь своей незначительностью. Глория называет меня бесцветной; я как-то подслушала их с Найджелом разговор по телефону, еще в те дни, когда они друг с другом общались.

— Просто не представляю, сколько это будет продолжаться! — воскликнула Глория. — Она ведь такая жалкая и совершенно бесцветная. Я понимаю, тебе наверняка ее просто жаль, но все же…

— Ма, мне вовсе ее не жаль!

— Да нет, конечно же, тебе жаль ее. Что за чушь…

— Ма. Еще одно слово, и я вешаю трубку.

— Ты жалеешь ее, потому что она…

Щелк.

А один раз я услышала в «Зебре» такую фразу: «Бог знает, что он нашел в ней! Он жалеет ее, только и всего».

Как мягко! Какой вежливый скептицизм! Какое неверие в то, что такая, как я, способна не только вызвать сочувствие, но и привлечь внимание мужчины! Просто Найджел всегда считался привлекательным, а я — в определенной степени ущербной. У меня имелось прошлое, и уже этим я была опасна. А Найджел — душа нараспашку — все о себе рассказал в ту ночь, когда мы лежали на вереске и смотрели на звезды. Он умолчал лишь о том, почему всегда носит черное; уже потом Элеонора Вайн обратила мое внимание на эту деталь. И впрямь была бесконечная череда черных джинсов, черных курток, черных маек, черных туфель. «Их легче стирать, — пояснил он, когда я наконец об этом спросила. — Можно все класть вместе».