не будет бояться. Он победит своего отца, а вместе с ним и демонов, что правили его сознанием. Он одолеет их всех и станет наконец-то свободным.
Каая
– Арон? – прохрипела Каая, приходя в себя. – Арон, ты как?
Она приподнялась и увидела Арона, сидящего на полу неподалеку от нее, а рядом с ним расплывалась лужа крови и…
– Арон, что…
– Все хорошо, – ответил он.
Каая снова посмотрела на человека, лежавшего в своей собственной крови.
В ее горле поднялась желчь, и она прижала руку ко рту, сдерживая рвотный позыв.
– Это мой отец, – сообщил Арон безо всякого эмоционального накала в голосе. Холод пробежал по ее жилам, а волосы на затылке встали дыбом. Когда она промолчала, он добавил тем же тоном: – Он мертв.
– Да, я это поняла, – сказала она, медленно вставая.
Каая подошла ближе, и только тогда она заметила, что лицо, шея и грудь Арона были заляпаны брызгами крови. Он снял с себя рубашку и прижал к ребрам. Рубашка почти полностью стала красной.
– Что случилось?
Арон уверенно посмотрел ей в глаза.
– Он напал на тебя, потом хотел меня ударить. Я его толкнул, одно повлекло другое…
Каая невольно кивнула.
– Так ты защищался?
– Да, сначала я просто защищался, – ответил он. – А потом отомстил.
Она взглянула на мертвое тело Сеораса, не зная, что еще сказать. Этот человек был негодяем, он избивал своих маленьких детей и убил жену, а теперь еще и ранил ее. Он не заслуживал ничего другого. Или…
Каая протянула руку Арону. Он с подозрением посмотрел на нее.
– Разве ты не должна сейчас взбеситься и назвать меня убийцей?
Каая фыркнула и попыталась изобразить улыбку, которая, вероятно, выглядела гротескно.
– Он был отвратительным человеком. Он причинил тебе боль и получил по заслугам.
Арон недоверчиво смотрел на нее, но затем наконец схватился за ее руку и позволил ей помочь подняться на ноги.
– Спасибо, – сказал он, и его лицо исказилось от боли.
Она потянулась к рубашке, которую он прижимал к кровоточащей ране.
– Мы должны обработать ее.
– Там просто царапина, – сказал он.
– Сейчас не время для гордости. Это может быть чревато…
Их диалог прервал стон. Это был Олли, собутыльник Сеораса, который, казалось, только что пришел в себя.
– Я позабочусь о нем. А потом о тебе. – Каая угрожающе указала пальцем в сторону Арона, который поднял руки, будто бы защищаясь.
– Как скажешь. – Он криво усмехнулся.
Каая кивнула, прежде чем ударить Олли по виску и снова отправить в нокаут.
– Нужно убраться отсюда как можно скорее.
Глава 12
Луана
Было не так много вещей, с которыми Луана никак не могла справиться, и морские прогулки входили в их число. Она уже полдня провела на корабле в море, и все то время она крепко сжимала в руках ведро и выплескивала содержимое своего желудка.
– Подойдите к перилам! – приказал пожилой мужчина с круглым животом уже в десятый раз. Но Луана была не в состоянии двигаться. – Вот увидите, там вам станет лучше.
Он протянул ей руку, но она и не подумала протянуть свою в ответ. Луана попыталась жестом ему показать, что он должен уйти и оставить ее в покое. Мужчина в отчаянии встряхнул руками и, покачав головой, снова отвернулся. Ее взгляд на мгновение упал на синие руны, образовывавшие узор на его шее. Узор, который напоминал змею. Но она не могла и дальше думать об этом, потому что желудок снова начал издавать не предвещавшие ничего хорошего звуки.
Возможно, богиня Эйюне наказывала ее так за то, что она предала своего любимого. Придется терпеть – она это заслужила. Однако переправа на корабле, пожалуй, была самой легкой частью путешествия. При мысли об Эрловене, родном доме Луаны, ее желудок сжался. И хотя предвкушение встречи с матерью наполняло ее грудь теплом, это чувство было омрачено тьмой. В конце концов, она совершенно не знала, как отреагирует на ее приезд мать. А сестры… Жили ли они еще дома? Что, если они уже заключили союзы и обзавелись собственными домами?
Луана снова почувствовала пульсацию в животе, но это уже не имело никакого отношения к морской болезни. Она снова наклонилась к ведру, и ее шумно вырвало.
Оставшаяся часть пути прошла как в тумане. Луана не видела ничего вокруг себя. В какой-то момент, спасибо Богине, она разглядела парящий вдалеке остров. Остров, на котором она не была четыре года. Который на протяжении почти всей жизни был ей домом.
Она родилась на Эрловене сто сорок четыре года назад и никогда не знала мира, в котором живет ее народ. То есть Эсерия всегда была ее домом, но до того, как бабушка изгнала ее, Луана никогда не бывала на людских землях. Арон стал первым человеком, с которым она говорила больше пяти минут. Конечно, у нее и семьи имелись слуги-люди, которые изо дня в день выполняли разные приказы, но ни один из них никогда не привлекал ее внимания.
И вот однажды, когда этот парень оказался перед ее дверью, разум отключился. Она видела, как двигались его губы, слышала его глубокий голос, совсем не понимая, что он говорит, потому что тонула в его глазах. Они, словно темная жидкая карамель, завладели ею и никогда больше не отпускали. Даже его восхитительное тело она заметила не сразу.
Арон был таким высоким, возвышался над ней как минимум на две головы, а его большие, сильные руки… Луана не могла не думать, на что они были способны. Но мысли эти оставили ее, когда она заметила его кривую усмешку.
«Вы пялитесь на меня», – сказал тогда он. Никогда в жизни она не чувствовала себя так неловко, как в тот момент.
Когда воспоминания нахлынули на нее, у Луаны снова загорели щеки, а по груди разлилось тепло, которое исчезло, стоило кораблю взлететь.
Ведро выскользнуло из рук, и Луана инстинктивно вскочила на ноги, чтобы ухватиться за поручень. На борту корабля, должно быть, находились маг воды и маг воздуха, потому что иначе до парящего острова добраться невозможно. Большая струя воды подняла корабль над уровнем моря, а маг воздуха сделал все остальное с помощью ветра.
Корабль качался и болтался во все стороны, поднимаясь метр за метром и направляясь к Эрловену. Луана смогла разглядеть пристань, и ее охватило безмерное облегчение.
В последние секунды полета она задержала дыхание и первой спрыгнула с летающего корабля, который наконец пристыковался к порту. Ощущение твердой почвы под ногами ошеломило ее, но еще более ошеломляющим было то, что она