нашлось ни одной деревянной игрушки. Каая переползла по матрасу и просунула руку в щель между кроватью и стеной. Она уже собиралась вытащить руку, когда что-то нащупала. Она сомкнула пальцы вокруг этого предмета и подняла его, и внутри нее разлилось разочарование.
– Старая туфля, – пробормотала она. Матрас заскрипел, когда она поднялась, чтобы направиться за Ароном. Других тайников в комнате не было.
Вдруг Каая услышала грохот.
За несколько размашистых шагов она выскочила из комнаты и пересекла коридор, ведущий в комнату, из которой доносились звуки. Раздался глухой удар, будто кто-то врезался в стену. Она толкнула дверь и увидела лежавшего на полу Арона и Сеораса, склонившегося над ним.
– А ну отойди от него, – прорычала Каая, выхватывая свой меч, но Сеорас никак не отреагировал на ее слова. Тогда она занесла меч над головой и резко вонзила его в плечо мужчины. Из горла Сеораса вырвался крик боли, и Арон воспользовался моментом, чтобы оттолкнуть от себя отца. На шее Арона виднелись отметины от удушения, а он сам хрипло кашлял. Каая протянула ему руку и помогла подняться, другой рукой крепко сжимая рукоять Стального Крыла, острие которого было направлено на Сеораса, скорчившегося на полу.
– Мы уходим прямо сейчас, – сказала она, сверкнув глазами, сузившимися до щелочек.
– Валите и никогда больше здесь не появляйтесь, – бросил Сеорас, и его лицо исказилось от боли. – Ты только и умеешь, что сбегать.
– Все в порядке? – спросила она у Арона, который с трудом мог оторвать взгляд от отца.
– Да, – выдавил он.
Каая помогла ему дойти до лестницы, где он ухватился за перила, пока она засовывала свой клинок обратно в ножны, закрепленные на спине. Краем глаза она увидела, как к ним подобрался Сеорас, но все произошло так быстро, что она не успела среагировать.
В мгновение ока он шагнул к ней и толкнул с такой силой, словно рана на его плече уже зажила. Каая пыталась ухватиться за перила, но было уже поздно.
Арон
Арон протянул к Каае руку, но Сеорас ударил по ней. Ему осталось только с ужасом наблюдать, как подруга его брата летит с лестницы. Она замерла между лестничными маршами. Настоящее и прошлое слились воедино, и он увидел перед собой мертвую мать, лежащую на полу. В его голове что-то щелкнуло, и он с криком ярости впечатал кулак в лицо своего отца, который, пошатываясь, попятился назад.
– Ты чертов ублюдок! – рявкнул Сеорас, схватившись за кровоточащий нос.
Арон этой репликой не впечатлился и толкнул своего отца в стену. Боль в шее была забыта. Арон хотел заставить его заплатить за все, что тот совершил. Он снова поднял кулак, но Сеорасу на этот раз удалось увернуться, и он на пошатывающихся ногах направился к лестнице, намереваясь сбежать. Арон бросился следом и так сильно ударил его ногой в спину, что тот не покатился по лестничным ступеням, а полетел. Он приземлился позади скрюченного тела Кааи и остался неподвижно лежать.
Арон спрыгнул с лестницы и склонился над Кааей. Ее грудная клетка поднималась и опускалась, а теплое дыхание коснулось его руки, когда он прикоснулся к ее щеке. Он почти почувствовал облегчение, как вдруг услышал за своей спиной стон.
Сеорас вполз на кухню и двигался ко входной двери.
– Ты остаешься здесь! – прорычал Арон, схватив отца за лодыжку. Тот вскочил на ноги, крутанулся на месте, и Арон увидел, как в его руке блеснул нож, после чего он почувствовал жгучую боль в боку. Мерзавец схватил один из кухонных ножей и ухмыльнулся, оскалив свои окровавленные зубы.
– Я тебя уничтожу, ты, маленький сукин сын, – прошипел он. – Так же, как твоих шлюху-мать и выродка-брата!
– Он не мертв, – выдавил Арон. – Ты не смог довести дело до конца, да? Снова с ним не справился, да, отец? – В последнем слове прозвучало все презрение, какое он испытывал к этому человеку.
Лицо Сеораса покраснело еще сильнее, а глаза практически вылезли из орбит. В его чертах отражалась неприкрытая ярость.
– Он сбежал! – выпалил он. – Он сбежал, как маленький чертов трус!
– ОН БЫЛ РЕБЕНКОМ!
– Он был мерзким ублюдком! Грязное эльфийское отродье! Им недостаточно было захватить наш мир, так они еще и на наших женщин посягнули!
– Плевать ты хотел на свою женщину, мерзавец! Ты убил мою мать!
– Ничего другого эта потаскуха не заслуживала, – сплюнул Сеорас.
Отвратительная ухмылка, появившаяся на его лице следом, стала последней каплей. Арон отнял руку от кровоточащей раны и набросился на отца, со всей силы ударив того по лицу.
– У тебя таки выросли яйца? – выпалил Сеорас, прежде чем снова вонзить в сына нож. Арон вскрикнул, когда лезвие вошло в ту же рану между ребрами. – ЗАЩИЩАЙСЯ! – прорычал отец, отталкивая его от себя. – Ну давай, что ты затих? – продолжал кричать он, вскакивая и бросаясь на сына, все так же держа в руках окровавленный нож.
Арон не предпринимал никаких попыток сдвинуться с места. Ножевое ранение саднило, он потерял слишком много крови. Все в нем отчаянно желало сбежать, но он не собирался этого делать.
Он столкнется с этим монстром, который разрушил его жизнь, даже если это значит умереть здесь и сейчас. Он не убежит.
Сеорас наконец оказался в пределах досягаемости и замахнулся ножом, готовый оборвать жизнь своего сына. Арону удалось откатиться в сторону и обхватить своей ногой ногу Сеораса, повалив того на пол. Мужчина тяжело упал на копчик, и нож со скрипом заскользил по полу. Не успел Сеорас вскрикнуть, как Арон склонился над ним и сомкнул пальцы на его шее. Сильно сдавил ее.
Отец отчаянно пытался разомкнуть пальцы и оторвать их от горла, но все было бесполезно. Тогда он потянулся за ножом, пытаясь вслепую его нащупать, но прежде, чем он успел схватить лезвие, Арон так сильно ударил его головой об пол, что раздался треск. Откуда исходил звук – от пола или от черепа Сеораса, – Арон не знал. Но, возможно, ему следовало убедиться в этом. Он снова ударил отца головой об пол, и снова, и снова.
Арон не обращал внимания на то, что под его пальцами постепенно слабел пульс, что отец в какой-то момент перестал сопротивляться, что лужа крови на полу становилась все больше и больше. Он не останавливался. Не мог. Слишком много гнева скопилось внутри него, слишком много ненависти к этому человеку и к самому себе. Ненависти к маленькому, слабому мальчику, которым он когда-то был. Мальчику, который не смог защитить ни своего младшего брата, ни свою мать. Такому беспомощному и испуганному.
Теперь он больше никогда не будет беспомощным. Никогда больше