— Вот тебе и обмен веществ!
Юрий почувствовал толчок в бок и услышал азартный шепот Ярослава, но не успел вникнуть в смысл его слов, напряженно разбирая содержание таблиц, по которым двигалась указка. Теперь Брандт перешел к экспериментам с действием ионизирующей радиации. Это были решающие опыты. Как опытный оратор, он подчеркивал значение демонстрируемых фактов многозначительными паузами и повышением голоса.
— Итак, под действием радиации типа космической на комбинацию хромосомы костного мозга плюс рибосомы корешков конских бобов синтез гемоглобина прекращается. Хромосомы разрушены. Рибосомы перестали получать информацию из хромосом костномозговых клеток. Но еще не убиты. Если их проинкубировать с хромосомами из корешков конских бобов, они в течение некоторого времени могут строить растительный белок — фабаин.
Брандт сделал паузу, чтобы смысл сказанного укрепился в сознании слушателей.
— И это не все! — воскликнул он, потрясая указкой перед последней таблицей. — Рибосомы из корешков конских бобов опять будут строить гемоглобин, если только в инкубационную среду снова ввести хромосомы костномозговых клеток.
— Что скажешь? — снова услышал Юрий приглушенный голос Ярослава.
Что он мог сказать? Да, очевидно, Брандт все-таки прав. Дирижирует синтезом белка, а значит всеми процессами развития и жизненной деятельности, действительно ДНК, заключенная в ядерном веществе, в хромосомах. А все остальные части клетки, связанные с синтезом белка, — это только оркестр, который прекращает игру, если дирижер сходит с эстрады. Воображение Юрия сейчас же нарисовало эту картину — удар молнии, дирижер роняет свою палочку и падает в оркестровую яму. Сразу все скрипки, виолончели, гобои и валторны в ужасе цепенеют и умолкают, прекращая игру.
Аплодисменты. Юрий очнулся. Профессор Брандт, вытирая платком лоб, усаживался за стол, рядом с председателем, который поднялся со своего места и, улыбаясь, ждал, когда зал утихнет.
Посыпались вопросы. Юрий почти не вникал в их смысл, погруженный в размышления.
Что говорить, Всеволод Александрович имеет достаточно оснований, чтобы настаивать на своих представлениях о природе космического поражения. Вот они — доказательства, ясные, бесспорные, неопровержимые! Да, космическая и любая другая ионизирующая радиация ломает хромосомы. И этим выводит клетку из строя: клетка гибнет или хронически заболевает. Смерть, наследственные уродства, рак — вот что имеет организм в результате. Юрий вспоминает своих крыс. Пленка на потускневших глазах — результат ослепляющих ударов космических молний. Какие уж там защитные силы!
Его размышления прервались, когда после очередного ответа Брандта на заданный ему вопрос раздался низкий бас академика Ершова.
— Позвольте мне, как неспециалисту в этой интересной области знания, поинтересоваться, так сказать, внутренней механикой описываемых вами процессов. Как же, собственно, хромосомы осуществляют свое действие на эти штучки, которые, как вы говорите, синтезируют белок...
— Рибосомы... — услужливо подсказал кто-то из аудитории.
— Да-да, рибосомы... Мы знаем, конечно, что хромосомы состоят из ДНК... Но как вы себе представляете способ воздействия ДНК на эти, так сказать, лаборатории белкового синтеза? Я не очень вульгаризирую понятия, влезая в чуждую мне область?
— О нет, нисколько, — любезно улыбнулся Брандт. — Мне очень приятно, что вы задали этот вопрос...
«Еще бы, — мелькнуло в голове Юрия. — Сейчас ты покажешь себя в полном блеске».
— ...Хотя, отвечая на него, я не могу решительно ничего добавить к тому представлению об этом процессе, которое господствует в мировой и отечественной литературе.
Брандт выпрямился во весь свой высокий рост и сделал многозначительную паузу.
— Но если собравшиеся не возражают против краткого изложения общеизвестных...
— Но далеко не общепринятых... — раздельно и четко сказал кто-то, воспользовавшись медленностью речи Брандта. Юрий посмотрел в сторону, откуда послышалась эта реплика, — ее произнес доцент Постников. Юрий увидел, что Панфилов положил руку ему на плечо, сдерживая его горячность.
— Общеизвестных истин, — продолжал Брандт с полным хладнокровием, словно не слыша брошенной реплики, — то они в общей форме могут быть пояснены самым наглядным способом.
Брандт повернулся к доске. Его худая рука с длинными пальцами молниеносно изобразила на доске два круга — один в другом.
— Вот клетка (он очертил внешний круг). А вот ядро (он очертил внутренний круг). Вот хромосома (во внутреннем круге появилась толстая палочка). А вот рибосома (во внешнем круге возник маленький кружок). Руководящий (стук мелом по палочке) и исполнительный (стук мелом по маленькому кружку) органы клетки.
Он опять повернулся к аудитории.
— Приказ о синтезе того или иного белка, в нашем случае фабаина или гемоглобина, записан в одной из молекул ДНК, находящихся в хромосоме. Триумфом молекулярной биологии является то, что мы сегодня знаем форму этой молекулы. Вот она, внутри хромосомы появилась красивая спираль. Состав спирали — единственный и неповторимый для каждого посылаемого хромосомой приказа. А вот и сам приказ — эстафета, которую молекула ДНК посылает рибосомам, вторая, но уже красная спираль, обернулась вокруг первой. Это вторая исполнительная нуклеиновая кислота, стоящая сегодня в центре внимания биохимиков всего мира, информационная рибонуклеиновая кислота. В ее составе оттиснута, как печатью в мягком воске, информация о том, как строить фабаин или гемоглобин, переносимая из хромосом в рибосомы. И вот молекула РНК, получив эту информацию, откручивается от молекулы ДНК, выходит из ядра и (рука изображает стрелкой движение от хромосомы и рисует красную спираль, закрученную вокруг рибосомы)... Рибосома принимает эстафету, принесенную от ДНК хромосом. Вокруг спирали РНК теперь будет строиться молекула белка — фабаина или гемоглобина. Я упускаю все подробности — воспроизвожу только итог грандиозной работы, за которую не меньше чем двенадцать человек получили Нобелевские премии...
— Я вполне удовлетворен, — прервал его своим низким басом Ершов. — Мне понятна общая схема, важнейший жизненный процесс, идущий путем скручивания и раскручивания молекулярных спиралей. Схема прелюбопытная. Только для исполнения, я бы сказал, крайне трудная. Если таких спиралей много...
— Несколько сот, а может быть и тысяч, по числу белков, возникающих в каждом организме, — вежливо согласился Брандт.
— ...То клетке не позавидуешь, — покачал головой Ершов. — Как она справляется с такой работой — спутывания и распутывания сотен спиралей в таком ограниченном пространстве, мне как механику непостижимо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});