дома колдуна может оказаться все что угодно, он не подумал. К счастью, на дворе стояла глубокая ночь и машин было совсем мало. Потому что странный тип в камзоле и треуголке возник прямиком посреди проезжей части четырехполосного Полкового шоссе. Мимо пронесся, отчаянно сигналя, автомобиль, который с трудом разминулся с незадачливым путешественником во времени. Гарик отшатнулся и едва не растянулся на асфальте, которого ему так не хватало в XVIII веке.
Глава девятая
Пятница
Ветроград-XXI
Гарик вышел из такси на набережной Зеркального канала, неподалеку от своего дома. Машина могла бы остановиться и возле парадного, но странное предчувствие, вдруг посетившее художника, сделало его осторожным. Он расплатился с водителем и выбрался из салона. Короткая ночь нехотя уступала город рассвету. Небо побледнело. Тусклый свет все еще горящих фонарей преломлялся в водах канала. Иволгин радовался безлюдности, потому что в своем маскарадном костюме на улицах Ветрограда XXI века он выглядел самым настоящим огородным пугалом. Не успел Гарик сделать и нескольких шагов к парадному, как увидел двух мужчин, что топтались на невысоком крыльце, воровато озираясь. Инстинктивно отступил в тень. Он знал всех, кто живет в доме, потому что его обитатели тоже были художниками. Эти двое не принадлежали к числу его соседей. Кто же они? Воры? Обострившееся чутье подсказало ему, что все не так-то просто.
Незнакомцы явно чувствовали себя не в своей тарелке. В парадное они проникнуть не пытались, так что вряд ли собирались ограбить чью-то квартиру или мастерскую. Скорее всего, эти двое кого-то поджидали. И вполне возможно, что – художника Иволгина. Есть ли у него враги, Гарик не знал. Вроде бы никому дорогу не перебегал. Никому ничего должен не был. Во всяком случае – в нынешнем веке. А вот в давно прошедшем враг у него имелся. Вернее – появился несколько часов назад. Неужели это люди Брюса? Как же они здесь оказались? Впрочем – дурацкий вопрос. Если колдун выковал одно кольцо для перемещения во времени, то мог изготовить и другие. Может быть, потому эти молодчики так себя неуверенно чувствуют? Да и одеты они как-то нелепо. Нет, на незнакомцах не было камзолов и треуголок, но эти мешковатые одежки, явно с чужого плеча, мало подходили для людей, которые не хотят привлекать к себе внимание.
Иволгин стоял, прижавшись к стене, лихорадочно соображая, что ему делать? Позвонить в полицию, рассказать о подозрительных типах у парадного? И что это даст? Заметут голубчиков, и больше он о них ничего не узнает. В лучшем случае Брюс пришлет других, которые будут вести себя более осмотрительно. А в худшем? Нет, до худшего доводить не стоит. Надо бы предупредить Асю, но как? В голове художника созрел отчаянный план. Нахлобучив треуголку на глаза и выпятив ножны шпаги так, чтобы ее хорошо было заметно, он решительно шагнул к парадному. Топтуны его заметили. Замерли в нерешительности, разинув рты. Гарик понятия не имел, какие инструкции дал этим типам Брюс, если это, конечно, его люди. Он рассчитывал на то, что вряд ли они большого ума, следовательно, всех планов хозяина знать не могут. На этом и стоит сыграть. Главное – говорить убедительно, веско и грубо.
– Чего вы тут топчетесь, дураки?! – с ходу накинулся он на них. – Хотите, чтобы вас околоточный застукал да сволок на съезжую!
– Мы, барин, того… этого… – ошарашенно залопотал один из топтунов – низкорослый мужичонка с проседью в черной, цыганской бороде.
– Вам что хозяин велел?
– Да эта… за девкой приглядывать, – откликнулся второй – худой, как скелет, весь какой-то облезлый.
– Прочь отседова, дубины! – рявкнул Гарик. – На углах стойте! Ты с того, а ты с того! А я здесь пригляжу. Если что – свистну!
Соглядатаи нехотя потащились, каждый к своему углу. Когда они пропали из виду, художник с облегчением приложил электронный ключ к блестящей пипочке. Скользнул в парадное. Бесшумными прыжками одолел лестничные пролеты. Отпер дверь мастерской. Вошел. Прислушался. Тихо. Спит гостья? Тревога толкнула в сердце. Сбросил осточертевшие, натершие мозоли башмаки с пряжками. На цыпочках прокрался к спальне. Дверь была приоткрыта. Заглянул. Увидел платье на стуле. Туфли. И смутный силуэт женского тела под простыней. Спит чудесная гостья. Как будто и не перенеслась сюда из своего «просвещенного века». И хорошо, что спит. Ему бы тоже не помешало, да не до сна. Брюс не стал откладывать дела в долгий ящик. Сразу же послал соглядатаев. А может, он раньше это сделал, еще тогда, когда Ася впервые наведалась к живописцу господину Иволгину? Вполне может быть. Однако дела это не меняет. Все равно Золушку необходимо вырвать из лап этого чернокнижника.
Только как это сделать? Ни к чему такому Гарик готов не был. Погони, слежка, дуэли – все это хорошо только в романах Дюма-отца. А в действительности, даже если она туго переплетена со сказкою, все прозаичнее. Нужно точно знать, куда ударить, и выверить этот удар до конца. Потому что второго удара ему могут не позволить. Нужно серьезно поговорить с Асей. Что она-то об этом думает? Гарик понял, что ни разу в жизни ни о чем по-настоящему серьезном с девушками не говорил. Ограничивался легким трепом на темы современного искусства, модных брендов и трендов. Даже с Кирой их разговоры дальше обсуждения планов на отпуск не заходили. А здесь предстояло выбрать не между Французской Ривьерой и Майоркой, а между – жизнью и смертью. Не то что с девушками, он и с друзьями-мужчинами отродясь ни о чем таком не толковал. Да и были ли у него сейчас такие друзья, на которых можно положиться в минуту опасности?
Художник притворил дверь спальни и прошел в мастерскую. Осторожно выглянул из окна. Фонари погасли. Стало светло, как днем, но солнце еще не взошло. Топтунов видно не было. Не осмелились нарушить приказ «барина», шельмецы! Тем лучше. Надо их увести подальше от дома, вот что, но сначала – поговорить с Золушкой. Пусть надоумит своего горе-рыцаря, как ему расправиться с колдуном. Иволгин сбросил камзол. Повесил на спинку стула. Бросил на сиденье треуголку. Прошел в ванную, умылся, вычистил зубы. Потом отправился на кухню и сварил кофе. Как ни осторожны были его движения, он все же разбудил гостью. Ася показалась на кухне, непричесанная, румяная спросонья, с рубчиком на щеке от уголка подушки. В халате, который надевала Кира, когда оставалась у него ночевать. М-да, мадемуазель Тосканской это бы не понравилось. Черт, совсем забыл! Обещал же ей денег скинуть. Опять начнет пилить.
– Доброе утро, Ася! – смущенно пробормотал он, сразу же забыв и о Кире, и о своем